Рабыня

Когда я увидела инструменты пытки, с которыми приблизилась ко мне Риана, то непроизвольно закричала от ужаса. Назначение их было недвусмысленно, и представив, что ЭТО сейчас окажется у меня внутри, я ощутила, как голова моя закружилась и сознание милосердно покидает меня. Увы – один из прислужников этой страшной женщины отвесил мне оплеуху, приводя в чувство, а другой – прижал к кровати своим телом, не давая вырваться и убежать. Я трепыхалась, как попавший в ловушку зверек, понимая, что усилия бесполезны – но инстинктивно пытаясь спасти себя от мучительной боли, которая меня ожидала. Пожалуй, я делала себе только хуже – спазм сжал мои мышцы, и когда она начала вводить в меня свой «инструмент», вставив другой его конец в собственное тело, это еще больше усилило мои страдания. Не помогала и смазка, обильно выделившаяся во время предшествующего оргазма. Я была на грани потери сознания – но не была в состоянии перейти эту грань. Они – не давали, раз за разом приводя меня в чувство и наслаждаясь моими мучениями. А они наслаждались – открыто, откровенно, ничуть не стесняясь своей порочной природы. Риана не спешила и вводила чудовищное орудие меж моих ног так медленно, как только могла, растягивая свое собственное удовольствие ценой моей боли. Слезы градом катились по моим щекам, а она слизывала их и смеялась, и я видела совсем близко ее безумные черные глаза. И это было страшнее всего. Ее груди, белые, полные, упругие, касались меня, она прижималась ко мне всем телом, и это вызывало такие странные, двойственные ощущения… Извращенное удовольствие, смешанное с болью и ужасом. Мне стало чуточку легче – мышцы мои расслабились, и я даже ощутила некоторое возбуждение. Непроизвольно я захотела податься вперед, ей навстречу, до самого конца – это послужило бы и концом моих мучений. Но ее мужчины слишком крепко держали меня: один за руки, железными тисками прижав их к кровати над моей головой, другой – за ноги, удерживая их широко разведенными. Так что я могла лишь извиваться на том месте, где лежала, но не двигаться взад-вперед… Когда оставалось, кажется, совсем чуть-чуть, эльдарка внезапно остановилась и подалась назад, почти полностью вынув из меня свой «инструмент», а затем… Затем все началось по новой. Хотя на сей раз мне было уже капельку легче из-за сильного возбуждения, охватившего меня. Я начинала учиться получать извращенное удовольствие от этой жестокой игры. Риана причиняла мне боль – это так, но ее пальцы при этом гладили и пощипывали мои соски, а затем спустились ниже, лаская «точку удовольствия»… и это было мучительно приятно. Она вновь вошла в меня почти до конца, и я почувствовала, как исторгаемые ею соки смешиваются с моими. Очевидно, эльдарка была возбуждена до предела. И все же нашла в себе силы податься назад, чтобы повторить эту болезненно-приятную процедуру снова. Тело ее дрожало мелкой дрожью, она тяжело и глубоко дышала, и тем не менее вводила свое «орудие» еще медленнее, чем в прошлые разы. Я чувствовала, как внутри меня вновь нарастает давешнее сладкое чувство, мои бедра извивались, насаженные на этот странный инструмент пытки и удовольствия, я стонала – и отнюдь не только от боли… На сей раз она не остановилась. Резким движением подалась вперед, разрывая меня изнутри адской болью… и в тот же миг меня накрыло волной спазмов высшего наслаждения. Она испытывала то же самое – чудовищное, невероятное удовольствие… я видела это. Но если я думала, что этого ей будет достаточно – я глубоко ошибалась… Она вновь взялась за орудие пытки – на сей раз, насилию подвергся мой зад. Вот только удовольствия в этом для меня не было ни капли – одна лишь невыносимая мука… А вот она – вновь испытала высшее наслаждение, поглощая мою боль. Затем мною занялись ее мужчины, на сей раз они были безжалостны и грубы, насилуя меня по очереди и одновременно самыми изощренными способами. И этот, золотоволосый, которому я хотела довериться, оказался таким же жестоким, как и его хозяйка… А в чем-то может и похуже. Их собственные, естественные «орудия» практически не уступали размерами тому, которым пользовалась Риана, а оно было чудовищно огромным для меня. И вот когда его напарник, сумрачный черноволосый эльдар, грубо вошел в меня и начал резкие, ритмичные толчки, золотоволосый развернул меня так, чтобы проникнуть в то же самое отверстие, таким образом, они входили в меня вдвоем, одновременно. Но и этого ему показалось мало, он взял «инструмент» Рианы и тоже вставил его туда, начав двигать взад-вперед! Я едва не умерла от разрывающей изнутри страшной боли. Если бы они таким образом насиловали меня в зад – мое сердце не выдержало бы, это точно, и это, пожалуй, было бы к лучшему. Но они тщательно рассчитывали свои усилия – так, чтобы держать меня на грани смерти от болевого шока, но не давая ее перейти. Риана была здесь же, рядом, жадно наблюдая за тем, как меня насилуют, и по обыкновению бесстыдно, напоказ, лаская себя. Я видела ее горящие черные глаза, слышала прерывистое дыхание и сладостные стоны, перешедшие в крик, когда она достигла пика. В этот же миг кончили и ее прислужники, заливая меня своим семенем. Странно, но ощущение тугих струй, ударивших в меня изнутри, оказалось весьма возбуждающим – не настолько, чтобы пересилить боль, но все же каким-то образом оттеняющих ее. Делающих ее по-своему приятной и даже желанной. Возможно, у меня все же был слабенький псайкерский талант… Слишком слабенький, чтобы привлечь внимание Инквизиции, но достаточный для того, чтобы сейчас эмпатически улавливать эмоции и ощущения эльдарки и ее инкубов. Удовольствие, которое они получали от того, что проделывали со мной, было где-то за гранью представимого, сладким ядом оно вливалось в мою душу, отравляя ее и открывая дорогу вечной тьме. Я не хотела этого, не хотела! И я начала делать то единственное, что еще было в моих силах – молиться Богу-Императору, чтобы он либо вырвал меня из лап этих кошмарных, извращенных существ, либо послал мне мгновенную смерть – сейчас, пока у меня еще есть силы на внутреннюю борьбу с тем, что уже стояло совсем рядом… От Рианы не укрылась моя молитва – и это послужило поводом для нового издевательства надо мной. С силой ударив меня по лицу, она потребовала ответа – может ли мой Бог то же самое, что умеет она? При этом она безжалостно терзала мое тело, то причиняя ему мучительную боль, то лаская и заставляя содрогаться от не менее мучительного наслаждения. - Не может! – выкрикнула я, чувствуя что вот-вот достигну оргазма, и понимая, что свою душу мне уже не спасти… Эта отрава, память о пережитом наслаждении всегда будет во мне, как и желание вновь испытать его – и я ничего не смогу с этим сделать. Отныне я была проклята, как и эти страшные существа, сломлена ими – окончательно и бесповоротно.