Формула счастья: архангел, лошадь и Джеймс Блант

– Знаешь, этот торт тоже ничего, – задумчиво протянул Габриэль, слизывая остатки крема с пальцев, – Но с тем восьмым ничто не сравнится. – Как скажешь, с тобой спорить не выйдет. Ты же у нас теперь эксперт по тортам – обычный дилетант не сможет сожрать шестнадцать образцов, – фыркнула я, недовольно разглядывая стеклянный столик, заваленный грязными от сладостей тарелками. Попробовав два пирожных, я чувствовала себя в раю, на третьем эйфория понемногу сходила, после шестого – тошнота уже не давала четко формулировать фразы, а скулы сводило от переизбытка сахара в моей крови. Зато архангелу все было нипочем – уже около часа он с крайне серьезным лицом рассуждал о новинках в кондитерском деле, видах крема и модных тенденциях в области теста. Боже, неужели кто-то действительно посвящает этому всю свою жизнь? – Убери свою кислую мину и наслаждайся, – блаженно ответил тот, развалившись в мягком сиреневом кресле и закрыв глаза. Я только вздохнула, выглянув в окно: день был в самом разгаре, а это значило, что моим мучениям конца еще не видно. Наверняка кто-то только фыркнет: мол, что за мучение, просиживать целый день в кондитерской в поисках «того самого торта», попивать карамельный латте и выслушивать шуточки пернатого, который пребывал в чрезвычайно благодушном настроении? Просто теперь моя жизнь и состояла из череды таких приторно-сладких и молочно-белых дней: тот самый ресторан, те самые свечи, те самые заколки, тот самый шрифт для приглашений… Я жила в квесте по поиску всего «того самого» для «того самого» дня. Эх, а я, наивная, думала, что главное нужного мужчину найти, а не единственные и неповторимые цветы для бутоньерки шафера. Грустно взглянув на Габриэля, обалдевшего от счастья в виде девушки с новым видом торта, я решительно поднялась и потащила его к выходу: – Все, я уже не могу тут находиться, от одного запаха скоро начнется сахарный диабет, – сказала я упирающемуся мужчине, изо всех сил волоча его к выходу. Когда за нашей спиной звякнул дверной колокольчик, а в лицо хлынул июньский жар улицы, он наконец прекратил сопротивление: – Ни совести, ни сочувствия к ближнему, Винтер. Два с половиной года я подрабатываю твоим наставником, а ты все такой же гадкий тинейджер. – Не спорю, – коротко ответила я, радуясь своей победе. – Но если ты еще хоть что-то скажешь о тортах, из тинейджера я превращусь в капризного ребенка, улягусь на асфальт и буду рыдать, дрыгая ногами. – Изабелл, как не стыдно, ты же уже почти что замужняя дама! – театрально прикрыв ладонью рот, возмутился архангел. – Вот расскажу о твоем поведении Ричарду, а затем буду наблюдать, как он тебя в угол ставит. От одного только имени улыбка сползла с моего лица, а остатки настроения улетучились за одно кратчайшее мгновение. Красив, молод, любит собак и работает финансистом – Ричард был идеальной партией, и я всегда удивлялась, как он мог выбрать такую брюзгу как я, тем более мое отношение к нему явно нельзя было назвать трепетным и преисполненным любви. Что уж скрывать: бегая по свадебным салонам с Габриэлем, я частенько забывала, кто мой жених. – Не хочу ничего слышать о Ричарде, – отрезала я, глядя куда-то в сторону. – И о свадьбе тоже ни слова, иначе… – Да, да, – настороженно прервал меня мужчина, – иначе упадешь на асфальт и устроишь представление для прохожих. Кажется, у кого-то предсвадебный кризис намечается. – Да ничего у меня не намечается… – И правда, не намечается, а цветет буйным цветом. В чем дело, Изабелл? – Я и сама не знаю. Просто это так странно – я выхожу замуж, а ты будешь шафером. Напоминает сценарий глупой романтической комедии, где в конце все бросаются пирогами и танцуют под дождем. Удивительно, но в следующие несколько минут не было ни пошловатых подколок, ставших древней частью истории, ни рассуждений о том, что было бы неплохо вместо свадебного вальса организовать танец хула-хула в костюмах из кокосов. Смотреть на Габриэля я не осмеливалась, пытаясь скрыть уже покрасневшие глаза распущенными волосами, а он, видимо, молча переваривал полученную информацию, так что между нами повисла гнетущая, до ужаса неловкая тишина, которая так часто возникает, когда любовь всей твоей жизни находит тебе жениха, а потом помогает выбрать платье. Вполне обычная ситуация, с которой сталкивается каждая третья барышня, если верить Голливудским сценаристам. – Ты так и будешь молчать? – наконец спросила я, устав от гадкого щемящего чувства внутри. – Я всего лишь придерживаюсь сценария, где у нас по плану слезоточивый диалог, – заявил Габриэль, закатывая глаза с видом уставшего от жизни и назойливых подопечных режиссера. – Погоди, нужно добавить немного деталей. Раздался щелчок пальцев, который никогда не предвещал ничего хорошего, и меня ослепила давно позабытая вспышка. Последний телепорт закончился словами «Прости меня, Иззи, но так будет лучше» и абсолютно-случайным-и-ни-разу-не-подстроенным знакомством с Ричардом, так что никаких радостных последствий я не ждала. – Теперь можешь плакать, сетовать на судьбу и лезть целоваться, – раздался рядом довольный голос пернатого. Открыв глаза, я увидела, что мы сидели на лавочке у пруда, возле которого когда-то устроили снежную бойню, вокруг не было ни души, а летние сумерки медленно накрывали собой парк. – Очаровательно, – фыркнула я. – Не хватает только дождя и Джеймса Бл… Не успела я закончить, как после злополучного щелчка на нас навалился чуть ли не водопад Виктория, конечно же, под ненавязчивую мелодию «Goodbye, my lover». Задыхаясь под толщами воды, я с невероятным усилием наконец прокричала: – Я пошутила, чертов ты архангел! Выключи ты уже этот ад. Да не Джеймса Бланта, а воду! – Женщины. Вас не поймешь, – вздохнул обруганный и избитый руками и ногами Гейб, после чего цунами закончилось, как и музыкальное сопровождение. Господи, как хорошо, что у меня хватало ума не просить у него кофе в постель – глядишь, так бы и утонула в любви в самом прямом смысле слова. – Ты хотела поговорить? – Вообще-то нет, – отдышавшись, ответила я, исступленно глядя вперед. – В любом случае, какой в этом смысл? – Ну, ты можешь поплакать у меня на плече, а потом мы случайно поцелуемся и будем делать вид, что это ошибка. Так что, как видишь, смысл есть. – Не буду я тебя целовать, – фыркнула я, легонько толкнув мужчину в плечо. – Могла бы, но кто-то очень давно сказал мне: «Изабелл, мне очень жаль, но так больше не может продолжаться», – пародируя голос Габриэля, скривилась я, засмеявшись, чтобы не заплакать. – Иззи, ты же и сама знаешь, что это не могло продолжаться вечно. – Верно. Знала, как это кончится, еще до начала, только не заводи эту заезженную пластинку, – отмахнулась я, но через несколько секунд сама же подняла старую тему: – Разве у нас не было и шанса? Разве раньше ангелы не влюблялись в людей? – Влюблялись. В последний раз это кончилось Апокалипсисом, восстанием на Небесах и падением ангелов. Не думаю, что ты так же талантлива в героическом разрушении Вселенной, но есть ли смысл так рисковать? – То есть, для тебя смысла нет? – дрогнувшим голосом, уточнила я, взглянув Габриэлю в глаза. – Ты бы не рискнул ради меня? Я же не прошу устроить второй Большой Взрыв или уничтожить Твиттер, всего лишь одно небольшое усилие над собой. Архангел пристыженно отвернулся, упершись кулаком в подбородок. Глядя на него, я молча проклинала себя и свою любовь к выносу мозга по поводу и без: зачем нужно было ворошить прошлое и корить Габриэля, который теперь, по сути, все стремительнее переходил в фазу старого и давно забытого знакомого, имя которого с такими титаническими усилиями вспоминаешь, просматривая старые фотографии? Все, Винтер, финиш. Те счастливые зимние дни прошли и не вернутся никогда, как и та девчонка, у которой не выходило скрывать счастливую улыбку, даже когда очень хотелось. Отпусти их и иди дальше, вперед к серым будням замужней тетки с несчастными потускневшими глазами и задолженностью по кредиту. – Дело не во мне или том, что я бы не подорвал эту чертову Землю ради тебя, – наконец произнес Габриэль, все еще глядя куда-то в сторону. Его голос прозвучал непривычно серьезно, от чего я едва заметно вздрогнула. – Дело в тебе. – Значит, я не подхожу тебе или… – уже приготовилась обижаться я, как мужчина недовольно прервал мою полную обвинений речь: – Хоть раз дай мне закончить, не прерываясь на твои истерики или приступы иронии, – уставшим отеческим голосом попросил он и, увидев, что я недовольно притихла, продолжил: – Я слишком давно не встречал человека, над которым так приятно издеваться, да еще и получать достойный отпор. Ситуацию усугубляет еще и то, что ты чертовски привлекательна, несмотря на вечно недовольную мордашку, так что я и говорить не буду о том, как хочу быть с тобой. Но неужели ты не понимаешь, что я не смогу сделать тебя по-настоящему счастливой? У нас не будет выводка собак, стаи овец и заваленного подгузниками дома где-нибудь в пригороде, а я не буду приходить в пять с работы и недовольным голосом требовать у тебя ужин. – Знаешь, с такой потерей я как-нибудь смирюсь, – я едва заметно улыбнулась, пожав плечами, но на лице архангела не было и тени улыбки. – Нет, – грустно вздохнул он, осторожно взяв меня за руки. – Потому что это и есть настоящее счастье. Да, сейчас тебе нравится то, что ты не знаешь, где мы окажемся в следующие пятнадцать секунд, тебе хочется увидеть мир и жить приключениями, но это только сейчас. Ты повзрослеешь и посмотришь на жизнь совершенно другими глазами. Нужна будет определенность, уверенность, хоть какой-то план на остаток жизни, и все это покажется мишурой. А я не могу дать тебе этого. Не могу дать простого человеческого счастья. О Господи, серьезно? Этот самовлюбленный придурок теперь говорит о том, что не сможет сделать меня счастливой?! Что дальше? Рыбы разучатся плавать или я перестану втихаря есть по ночам? Так, Изабелл, хватит романтических трагедий и соплежевания, бери ситуацию в свои руки. – Почему ты решаешь за меня? Все время ты решаешь за меня: жить или нет, за кого выйти замуж, что делать дальше… Даже любить тебя или оставить – это тоже решаешь ты! – наконец вскипела я, вырывая руки из теплых ладоней мужчины и вскакивая на ноги. Злость буквально бурлила внутри, не давая усидеть на месте, ведь из меня в который раз делали неразумного ребенка и пытались уберечь от любого синяка, даже если для этого нужно посадить меня в вакуум. – Мне двадцать семь, мать их, лет, а ты не моя матушка, чтобы приказывать вернуться домой в девять и помолиться перед едой. – Изабелл, я всего лишь пытаюсь дать тебе совет, – мягко проговорил он, вставая вместе со мной. – Я расскажу тебе, куда можешь засунуть все свои советы, но сначала наконец сделаю хоть что-то не по твоей указке, – зловеще прошептала я и резко притянула Габриэля к себе, вцепившись дрожащими от ярости руками в его воротник. Перед тем как впиться в его губы остервенелым поцелуем, я мельком увидела перед собой ореховые глаза и расширившиеся зрачки: несмотря на некоторую обескураженность, в них метались бесноватые искорки, только лишний раз убедив меня, что делая такие неправильные вещи, я поступаю верно. – Вот теперь мы закончили, – наконец отпустив обалдевшего архангела, сказала я, откашлявшись, а затем повернулась на каблуках и зашагала прочь из парка. – Черт возьми, я обожаю тебя, Винтер! – прокричал мне вслед Габриэль, истерически смеясь. Я лишь победоносно улыбнулась и отсалютовала ему, не соизволив остановиться. Ну что ж, шафера я поцеловала, теперь можно и банк грабить. Если и вживаться в роль плохой девочки, то делать это до конца. – Что-то мне подсказывает, что Ричард твое появление не переживет, – протянула сестра жениха, когда мы совместными усилиями затянули корсет на моем платье. Ну как совместными: она шнуровала, а я проклинала весь белый свет за то, что орудия пыток до сих пор легальны и рекламируются в каждом салоне. – Меган, не нужно лестных комплиментов, – устало вздохнула я, пытаясь заново научиться дышать. До церемонии осталось немногим меньше часа, и я чувствовала себя загнанным в угол Фаустом, которого впереди ждал лишь ад из гостей, поздравлений и вечных поцелуев, которых так жаждут все окружающие. Хотя, возможно, это и будет самой веселой частью – наблюдать за зеленым лицом шафера каждый раз, когда Ричард потянется ко мне. – Все-таки из Габриэля получилась лучшая подружка невесты, – засмеялась Меган, не заметив, как я передернулась от этого имени. – Такое платье выбрал, будто всю жизнь только этим и занимался. – Кто знает, нам не так много известно о прошлом этого загадочного типа, – усмехнулась я, жадным глотком отпивая виски из бутылки с колой. Окружающим не стоит знать о развивающемся алкоголизме невесты, но без этого успокоительного я к алтарю уж точно не выйду. – А вообще он мог бы привезти его не за час до свадьбы. – Изабелл, не нервничай: главное, что он его привез и оно идеально тебе подходит. Эх, я бы на тебе тоже женилась. – Ну так что, может махнем тогда с тобой в свадебное путешествие? Сдались нам эти мужики! – засмеялась я от того, как девушка залилась краской. – Ладно, Меган, не переживай. Я хотела бы немного побыть одной, пока есть время. Ты не возражаешь? – Нет, конечно нет. Только ты бы хоть на себя в зеркало взглянула, – суетливо заметила девушка, но, увидев мое выражение лица, поспешила скрыться за дверью. Аллилуйя. Коротко взглянув на часы, я обреченно вздохнула: всего лишь сорок минут отделяли меня от восторженных родственников жениха, милейших исчадий ада в детских одежках и с корзинами розовых лепестков, а также вездесущих восклицаний «Какая вы чудесная пара!». Если об этом мечтает каждая девчонка, то я явно бракованная. Может, действительно стоит хотя бы взглянуть на свое платье? Вдруг в нем я не так похожа на рыжую Вэнсди Адамс? Наконец любопытство одержало верх, и я неспешно подошла к огромному зеркалу в другом конце комнаты, не выпуская из рук спасительную пластиковую бутылку. Я не увидела там ни начинающую алкоголичку, ни до безумия несчастную Изабелл Винтер, которой я привыкла быть. Только незнакомая и до ужаса напуганная девушка с остекленевшим взглядом. Да, все было идеально: идеально уложенные волосы, идеальный макияж, идеальное платье, больше похожее на легкое шифоновое облако, довершенное отделанным кружевом корсетом. Не хватало только одного – хотя бы намека на счастье. – Да-да, – нервно крикнула я, когда в дверь постучали. Через мгновение в комнату влетел запыхавшийся Габриэль, что-то возбужденно рассказывая о букете, который держал в руках, но стоило ему заметить меня, как он безмолвно замер. Придерживая подол, я медленно развернулась к нему лицом, окинув выжидающим взглядом. – Ты… Ты… Я не знаю, что сказать, – наконец сдался мужчина, продолжая рассматривать меня с головы до ног со слегка приоткрытым от удивления ртом. – И не надо. Ты и так сделал лучший комплимент, – я немного грустно улыбнулась в ответ. Было так странно видеть Габриэля как ни в чем не бывало после того инцидента в парке. С того момента мы и по телефону толком не разговаривали, не говоря уже о личных встречах, так что увидеть его в день свадьбы было несколько иронично. – Ты что-то хотел? – Да, – ответил архангел, вручив мне цветы и встряхнув головой, будто стараясь собраться с мыслями. – Пришел отдать букет и проверить, не повесилась ли ты еще. – Предпочитаю утонуть в душевой, раз уж мы заговорили об этом. Габриэль лишь молча улыбнулся, склонив голову набок. Было очень странно видеть его во фраке, хотя и привычно взвинченным. А вот стоять напротив него с букетом и в свадебном платье было еще более странно, но я так и не решилась прервать эту тягучую паузу, пытаясь насладиться моментом. – Как ты вообще? Все хорошо? – слова мужчины доносились откуда-то издалека, будто из другого измерения, пока я пыталась не погрязнуть в воспоминаниях. – Я тебе отвечу только после того, как ты расскажешь мне, было ли все хорошо у Иисуса перед восхождением на Голгофу, – устало протянула я, медленно возвращаясь к реальности. – Я ведь только сейчас поняла, что меня и к алтарю вывести некому. При составлении списка гостей в глаза почти не бросалось то, что с моей стороны даже и друзей не осталось, не говоря уже о родственниках. – Я выведу тебя к алтарю, – шепотом ответил Габриэль, переплетая наши пальцы. Меня пронзило электрическим током, и могу поклясться, что где-то рядом я слышала Джеймса Бланта. Да уж, мисс Винтер, именно так и готовятся к свадьбам – обжимаются с шафером-бывшим. – Мама так хотела увидеть мою свадьбу, – я постаралась хоть как-то перевести тему, чтобы разговор не зашел в то русло, куда обычно заходят все разговоры бывших (или не очень) возлюбленных. – Она видит, я обещаю. Видит и гордится своей дочуркой Иззи, которая превратилась в красивую, хоть и противную девушку, – улыбнувшись, мужчина взял мое лицо в свои ладони, и мы соприкоснулись лбами: – Может, твои родители больше не могут за тобой присматривать, но я могу. И я клянусь, что буду это делать еще чертовски долго. Бархатный шепот все еще отдавался эхом в моей голове, и удерживать мысль о свадьбе становилось все сложнее. Я чувствовала, что делаю что-то неправильно, оставалось только решить, что именно. – Мне пора. Увидимся внизу, Изабелл-пока-еще-Винтер, – прозвучали спасительные слова, и дверь захлопнулась, будто все это мне привиделось. Господи, лучше бы действительно привиделось. Оставшиеся десять минут я провела в панических метаниях. То бросалась поправлять прическу, то пудрила нос, пока пудра не начала с меня осыпаться, как пыль с мумий, то начинала нервно напевать Castle Walls, содрогаясь от предсмертных конвульсий. В конце концов было решено, что снаружи паника будет переноситься легче, чем внутри этой кунсткамеры, отделанной бархатом и кружевами. Подойдя к двери, я глубоко вдохнула. Давай, Винтер, последний шаг отделяет тебя от размеренной супружеской жизни и дома с камином. Ну, или от медового месяца, где ты можешь утопить счастливчика-муженька в океане и прожечь все его наследство в Лас-Вегасе. Один шаг, Изабелл… Всего один, и я его сделала – шаг назад, затем еще и еще, к постели. Сорвав простыни, я начала сплетать их и привязывать к ножке кровати, словно став на мгновение героиней шпионского фильма, а затем перекинула все это макраме в окно. Ни одной мысли, ни одного сожаления, только твердая уверенность в правильности своих действий. Преодолев подоконник, я, как бывалая альпинистка, чуть не свалилась в чертовы кусты, но все же удержалась за шаткую тканевую конструкцию и даже начала спуск, пока меня не остановил голос, прозвучавший словно из ниоткуда: – Вот почему я даже не удивлен? – недоуменно уставился на меня Габриэль, стоявший неподалеку, держа под уздцы лошадей для небольшой фотосессии после церемонии. От испуга я вскрикнула и, рефлекторно взмахнув ногой, попала туфелькой прямиком в архангела, который теперь еще сильнее охреневал от происходящего. – Черт возьми, это еще за что? – Любовь причиняет боль, – хрипло откликнулась я, продолжая висеть над землей, держась только за простыни, которые уже довольно угрожающе потрескивали. – А еще причиняет боль физика и твердая земля, так что хватит стоять столбом, пока я тут падаю! – Вот на что ты рассчитывала, когда решила поиграть в человека-паука в свадебном платье? На появление суперспособностей? К твоему счастью, сегодня я подменяю супермена и спасаю всех красивых девушек, – разглагольствовал архангел, став подо мной и выставив руки. – Прыгай. – Что? – поначалу не поняла я. – Нет! Слышишь, я не собираюсь прыгать тебе на руки. Вот чему я научилась за два с половиной года, так это тому, что тебе свое тело доверять нельзя ни за какие обещанные золотые горы! – А вот это было обидно. Но у тебя все равно выбор не велик: либо мягкий и заботливый я, либо серый и неприветливый асфальт, который не принесет тебе ничего, кроме боли и страданий. – Или это была такая извращенная метафора, или у тебя древняя вражда с асфальтом, – нервно заметила я, пытаясь прекратить представлять закатанного в многострадальный асфальт Ричарда. Несколько бесконечных мгновений мы просто смотрели друг на друга в нерешительности: я, Габриэль и асфальт, но двигателем прогресса неожиданно стали предатели-простыни. Раздался подлый треск, и я с криком свалилась прямиком в руки архангела. Что удивительно, я не сбила его с ног, не повалила на землю и даже не упала рядом – всего лишь романтичное, но до жути скучное точное попадание в цель. – Страшно? – ухмыльнувшись, шепотом поинтересовался мужчина. Я лишь кивнула головой, ответив так же тихо: – До ужаса. – Как я понимаю, ты собиралась удрать с собственной свадьбы, вылетев в окно? – Верно, и в данный момент ты мне мешаешь, так что поставь меня на место и сделай вид, что ничего не видел, – попыталась вырваться я, но попытки не увенчались успехом: все же представители небесного воинства немного сильнее, чем чахлые журналистки, которые о спорте только пишут, и то изредка. – Как я могу мешать тебе сбегать, если ты это делаешь из-за меня? – Какое самолюбие, – я фыркнула в ответ, хотя вопрос был довольно резонным. – Но ты не отрицаешь, что всему виной мое чрезвычайное обаяние и непередаваемый шарм? – самодовольно уточнил Габриэль, нагло улыбаясь, совсем так, как улыбался два с половиной года назад. Да и бесил почти так же, что уж там. – Отрицаю, но тихо и без энтузиазма. Мужчина победоносно улыбнулся, но его целью в жизни было либо портить все наши относительно романтические моменты, либо создавать их когда ни попадя, так что без подколок не обошлось, даже когда я была у него на руках в свадебном платье: – Так тебя ставить? А то ты уже так уютно примостилась, не похоже, что собираешься слезать. – Да. То есть нет. Нет, я передумала, не ставь. – После дегустации тортов ты не такая уж и пушинка, так что может все-таки… – Нет, – прервала его я подзатыльником, не желая дожидаться еще одного комплимента. – Хотя… – Нет, – на этот раз прервал уже Габриэль, крепче прижав к себе. – Только один вопрос: по шоссе на мотоцикле или на лошади по полю? – Не знаю, о чем ты, но лошади звучат романтичнее. – Отлично, – коротко кивнул мужчина и, перекинув меня на плечо, свистнул, подзывая к себе белого жеребца. – Господи, сколько живу, а невест еще не воровал. – Если своруешь еще одну – пущу на фарш, – проворчала я, пока архангел пытался забраться на лошадь, не уронив ни меня, ни ее. – Мне бы с одной справиться, – засмеялся он и, наконец взгромоздившись на несчастную скотинку, развернул меня к себе и вновь посмотрел тем самым взглядом, который сводил меня с ума, кажется, когда-то в прошлой жизни. – Ты даже представить себе не можешь, какая ты потрясающая. – Это я, по-твоему, не могу? – усмехнулась я. – Пф, за мной год бегал красавчик-финансист, а теперь со свадьбы ворует архангел. Знаешь, я начинаю догадываться, какая я потрясающая. – Это я так же противно себя веду? – Нет, ты еще хуже. – Тогда я тебя сейчас заткну, а ты потом делай то же самое и почаще, – улыбаясь, Габриэль приобнял меня за талию и нежно поцеловал, прижимая к себе. Плевать на простое человеческое счастье, плевать на то, сколько часов я проведу с Габриэлем, – я собиралась насладиться каждым из них. И знаете что? Мне чертовски не хватало Джеймса Бланта.