Эмпирей

Он стоял на крыше школы и смотрел вниз. Земля как земля, то ли дело - небо. Кажется, совершаешь всего одно движение: поднимаешь голову вверх, а затем опускаешь вниз. Но там, внизу, под окнами, клумба, сырая после дождя земля, мелкие острые камни и асфальтовая дорожка. Смотришь туда - и жить совсем не хочется. Тсунаеши запрыгнул на тонкое ограждение, совсем не заботясь об отсутствии чувства природного равновесия. Вниз, туда, на камни и цветы, смотреть было совсем не страшно, на асфальтовую дорожку… что страшного там может быть для человека, который свою жизнь совсем не ценит? Которого не ценит никто? Тсунаеши никогда не хотел умереть, хотя часто об этом думал. Только все равно совершенно не боялся смерти. Смелости сделать шаг ему бы точно хватило, но зачем? Что изменится? Станет лучше? Легче? А почему? Болит ведь не тело, болит душа, а она бессмертна. В это Савада верил. Хмыкнув, юноша почти картинно перевел взгляд к небу. Оно, такое бескрайнее и голубое, чистое, огромное и невероятно страшное. Безразличное, яркое, поглощающее. Вот его Тсуна боялся. Боялся - и вместе с тем любил. Небо равнодушно. Оно не жалеет, не верит, не ждет. Однако оно есть. И всегда будет. Его не перекопать, не залить бетоном, не вырвать. И именно поэтому оно надежно и вечно. Глядя на это триумфальное явление, Тсунаеши поражался, какими ничтожными его мыслишки и проблемы могли бы казаться небу. Смешно. Спрыгнув с ограждения обратно, Савада обернулся, встречаясь взглядом с серой сталью раздраженных глаз. - Хи..Хибари-сан, я тут это... уже ухожу. Глава дисциплинарного комитета был таким же, неизменным. Вечно в белой рубашке и черном школьном пиджаке, всегда с повязкой на предплечье и с презрительным взглядом. Тсуна понимал это, отчасти был чем-то похож на него глубоко внутри. Являлся таким же безнадежным идеалистом, социофобом и психом. Возможно, поэтому их и можно было назвать почти друзьями. - Еще раз увижу, что ты выделываешь нечто подобное, камикорос. - Хахаха, конечно, Хибари-сан. Вы меня врасплох больше не застанете! Савада не нарывался, он знал, что ему ничего не будет. Он с легкостью проскочил мимо ГДК с улыбкой на губах, оставляя заядлому одиночке его родное и любимое место. Пускай успокоится. Да и вообще, что это с ним? Неужто волнуется? Уроки были привычно прогуляны. Школа вообще была тем местом, которое Тсунаеши, в отличие от того же Хибари, терпеть не мог. Нет, он любил учиться, но самостоятельно. А постоянно чувствовать на себе осуждающие и недовольные взгляды одноклассников, учителей, а главное, собственного брата, Савада не хотел. Хорошо хоть учились в параллельных классах, а то было бы совсем невыносимо. Натсуме являлся близнецом Тсуны, хотя между ними не было ничего общего, разве что черты лица. И, будучи невероятно похожими, они оставались полными противоположностями друг друга. Блондин Натсу и шатен Тсуна. Широкие, когда-то в детстве наполненные теплом и светом, а ныне холодные, равнодушные золотисто-карие глаза Тсуны, и презрительные, жестокие от рождения, голубые глаза Натсуме. Все вокруг считали Натсу идеалом для подражания. Прилежный в учебе, сильный духом и яркий, дерзкий, стильный парень окружал себя аурой благополучия, притягивая зевак и обывателей как мотыльков к огню. Он и был огнем. Обжигающе горячим и злым. Убийца, цербер, но не защитник. Саваду старшего же считали никчемным, недостойным существования, ничего, по сути дела, не зная о нем. Ни отец, ни мать, ни одноклассники, ни брат не видели в шатене ничего особенного, хотя следовало бы. Слепцы. И только столь необыкновенные люди, как, например, Хибари Кея, нутром чуяли силу хрупкого на вид мальчика, а потому держались его. У Тсунаеши было два верных друга. Институтский технарь Спаннер, прилетевший из Италии учиться в самой передовой стране относительно сферы технологии, и совсем еще юный Шоичи, сумевший в свои пятнадцать раскрыть собственный гениальный потенциал. Странная судьба свела их вместе, и они решили плыть по течению рядом друг с другом. Три гениальных человека с тремя похожими убеждениями. Тсунаеши прогуливался по парку, убивая время в музыке, поддаваясь хорошему настроению. Сегодня Спаннер сообщил, что скоро к ним в дом приедет сильнейший киллер в мире, аркобалено Реборн, для того чтобы обучать Натсуме, подготовить его к роли босса великой мафиозной семьи Вонгола. По мнению Тсуны, решение сделать младшего наследником - из ряда вон. Он же к чертям разрушит семью! К счастью самого шатена, судьба всея мафии его нисколько не интересовала, хотя он и был о ней хорошо осведомлен. Младший братишка еще не знает, какой ад ему предстоит, и Савада старший посмеивался про себя. Ну это же Реборн. Он устроит концлагерь для одного заключенного, а Тсуна сможет понаблюдать со стороны. Младший не знает, что его жизнь скоро изменится. Как бы то ни было, Тсунаеши любил младшего брата, избалованного и злого, но единственного, к кому родственные чувства не атрофировались. Только любил он по-своему, радуясь таким вот пакостям. Полночь, можно и домой возвращаться. Привычка уходить с рассветом и возвращаться за полночь появилась с самого детства. Все, что угодно, лишь бы поменьше встречаться взглядами с родственниками. Не видеть мать, вообще забыть о ее существовании. Это было больно. Всегда. И будет дальше, наверно, но уже иначе. Что поделаешь, насильно мил, как говорится, не будешь. Залезть через окно прямо в свою комнату не составляло труда. Года практики и неплохая физподготовка. В мире мафии, кем бы ты ни был, нужно оставаться сильным, чтобы сохранить свою жизнь. Темная комната, кровать, сон… Все остальное: киллеры, мафия, хакинг, кракинг... мир подождет, пока он выспится. Отключившийся уставший парень даже благодаря своей интуиции не заметил внимательный, пронзающий взгляд, не услышал тихого хмыканья и звук закрывающейся двери. Младенец в черной шляпе с желтой соской решил, что отныне жизнь братьев Савада кардинально изменится.