Ньютону снится море.

Ньютону снится море. Огромное, синее, холодное море хватает его в ледяные объятия и бросает вниз. Не дает даже сделать последний - первый? - вдох. На дно, в самую темноту и самое пламя. В Разлом, который захлопывается сразу за спиной. Раньше море было кошмаром, но с каждой новой ночью оно становится все более привлекательным. С каждой новой ночью становится все труднее вынырнуть из пучины, успеть скользнуть обратно в реальность, понять, кто ты на самом деле. Ньютону снятся удары по воде огромными хвостами, чешуйчатые лапы и волны ненависти. Под водой он дышит только этой ненавистью. Она режет легкие, как тонкие, маленькие лезвия, но она дает жизнь. Даже днем в глазах Гейшлера - больной Тихий океан, который разрывается изнутри совершенно нечеловеческой силой. Снова, снова, снова. Руки, ладони, лицо покрыты рисунками, которые въедаются под кожу, боли в несуществующих конечностях преследуют едва ли не по пятам. Море рвет его изнутри, море зовет. Разлом открывается каждое утро вместе с глазами Ньютона. Стены исписаны формулами, случайными, которые только вспоминаются. Между ними - рисунки, напоминания, странные буквы на других языках. Если бы ему только позволили узнать чуть больше!... Если бы только был шанс! Доктор Готтлиб заходит к нему каждый вечер и каждое утро. Иногда - чаще. Говорит что-то, но его не слышно за раскатами волн и рыком невероятных существ. Ньютон сидит у иллюминатора, прижавшись лицом к стеклу, смотрит на море. На море, которое его так зовет. На море, в котором он не сможет дышать, потому что все его боли - фантомные. Потому что он всего лишь человек. Ньютон понимает это и не рвется наружу. Вот только он не понимает, что в белой, как чистый лист его собственного разума, палате нет иллюминатора, что поблизости нет даже моря. Что никогда не было существ, которые владеют его сознанием. Что никогда не было его сознания. Ньютон не понимает этого, когда засыпает. Ему снится море и все начинается заново.