Непростая жизнь Кучики Бьякуи

Он не умеет просить прощения и заглаживать вину. Это ведь что-то вроде «Прости, я вчера вел себя как настоящая свинья, ну прости, вот я тебе Чаппи купил»? После целой ночи сидения под сакурой он чувствует себя все так же плохо. Он наверняка ей отвратителен, еще и после того, как прогнал ее вчера. Он должен был бы на коленях просить прощения, но проклятая гордость – он мог только мучить потом самого себя. Он не поднимает головы на ее тихое «Доброе утро, Бьякуя-сама» и не смотрит, как она наливает ему чай. И от этого на душе еще хуже, ведь он так привык любоваться ей в эти минуты. - Рукия, - кажется, будто он нырнул в ледяной пруд. - Да, Бьякуя-сама? – Он, наконец, решается поднять глаза. Ну конечно – бледная, под глазами круги… - Сегодня в Руконгае будет фестиваль. Может быть, ты хотела бы пойти… со мной? – о фестивале он услышал утром – окно в кухне было открыто. – Будут аттракционы, театр и фокусники, а вечером – фейерверк… - ни дать ни взять, мальчишка, приглашающий подругу на первое свидание. И точно знающий, что его сейчас пошлют куда подальше. - Я была бы рада. Очень. Уже готовый к отказу, он замирает. Сердце бьется так, что кажется прошибет сейчас грудную клетку. Он поднимает руки к голове, снимает кейсенкан и встряхивает освободившимися волосами. С затаенным тщеславием наблюдает, как снова загораются в ее глазах искорки восхищения. - Тогда нам нужно поторопиться, праздник скоро начнется. Они смешиваются с толпой, и он чувствует себя почти-свободным, как в детстве, когда он убегал из поместья полюбоваться на яркие наряды артистов и вдоволь наесться сладостей. Он крепко держит Рукию, которая увлеченно вертит головой, за руку. Правда, она такая маленькая, что видно ей не так уж и много. Заметив это, он легко поднимает ее и садит к себе на плечо. Она взвизгивает от восторга и усаживается поудобнее. От ощущения маленькой попки под ладонью зверь снова начинает просыпаться. Они гуляют по оживленным улочкам, останавливаются посмотреть представление, кидают монетку пареньку, выдувающему мыльные пузыри – и еще останавливаются почти у каждого ларька с едой: в Рукию может влезть сколько угодно сладостей. Ближе к вечеру он утаскивает ее подальше от толпы – на знакомый с детства холм, где никогда никого нет, но откуда лучше всего видно фейерверк. Когда на плечо ему опускается черноволосая головка, Бьякуя чувствует себя по-настоящему счастливым. В небе взрываются тысячи сияющих звезд и завороженный зрелищем Бьякуя не сразу замечает, что тонкие проворные пальцы уже развязали пояс и юката спала, обнажив плечо. Теплые губы прикасаются к плечу, чертят дорожку поцелуев до щеки, робко прикасаются к его губам… Зверь рычит. - Рукия… - Тсс, - она прикладывает палец к губам. – Молчи. Ты иногда бываешь таким глупым. – Легким движением она опрокидывает его на траву. Распахивает юкату и пальцами изучает тело – очерчивает мышцы на груди, спускается к кубикам пресса. Все труднее дышать, все труднее контролировать себя. Ей что же - понравилось то, что было прошлой ночью? Мысли путаются, когда она развязывает его хакама. Он перехватывает руки. - Так не пойдет, - низкий, хриплый голос – его? Он никогда не был таким, всегда контролировал себя и ситуацию… Он раздевает ее в два движения, кладет на брошенную одежду и любуется бесстыдно распластанным телом. Не в силах сопротивляться желанию, опускает голову между раскинутых ног. Ее стоны ласкают его слух, но собственное желание уже невыносимо. Он отрывается от сладкого плода и приподнимается над ней. - Не бойся, слышишь? Все будет хорошо. Он весь дрожит от нетерпения, но сдерживает себя из последних сил. Он готов потерпеть ради нее, быть самым осторожным и самым нежным, а она сама вдруг подается ему навстречу, сосредоточено закусив губу – и Бьякуя стонет в голос, а она улыбается. Она еще не осознает всю силу своей власти над ним. Но эта улыбка уже сводит его с ума – дразнящая, немного робкая улыбка его женщины. Он приподнимает ее за бедра и начинает двигаться быстрее. Она уже мечется под ним, комкает одежду и шепчет его имя. «Бьякуя», «Бьякуя», «Бьякуя» - он двигается в ритм с ее стонами, и вот она почти становится на лопатки и можно наконец отпустить себя, а потом лечь рядом, не размыкая объятий, уткнуться носом в теплую шею и провалиться в сон.