Дождь

      She just walked away — Она просто ушла       Why did`n she tell me? — Почему она не сказала мне?       And where do I go tonight? — И куда я пойду сегодня ночью?       This isn`t happening to me — Это происходит не со мной       This can`t be happening to me — Это не может случиться со мной       She din`t say a world — Она ни сказала ни слова.       Just walked away... — Просто ушла.. (с) Three days grace — Last to know       Pov Данила К.       — Я думаю, мне нужно уехать, — её слова отдаются в моей памяти как гром посреди ясного неба. Мы жили вместе в Петербурге уже год после того, как закончились съёмки в «Академии Вампиров».       Я был в театре, и у меня было ещё несколько проектов, поэтому голова ходила кругом, а она в это время оставалась одна. Я не знаю, что она делала всё это время, я лишь приходил домой поздно, и заставал её либо спящей, либо читающей какую-нибудь книгу. В последнее время она подсела на классику, и с запоем читала «Войну и мир» и «Анну Каренину». Она пыталась найти работу, а если не находила, говорила, что хотела пойти на второе высшее на юридический. Она сама смогла поступить в институт. Думаю, из неё вышел бы отличный адвокат.       Я брал её с собой на все светские мероприятия, я показал её светскому бомонду и видел, как моя Вика постепенно угасает. Я не знаю, что с ней происходило, но в свете она держалась достойно. Почему-то, когда у меня брали интервью, она отходила подальше от камеры, и вообще, старалась не особо светиться.       — Я не тот человек, который требует всеобщего внимания, — говорила она.       — Просто не отходи в следующий раз, когда будут брать интервью. Это выглядит странно со стороны       — А меня не волнует, как это выглядит со стороны. Звезда — ты.       — Да, а ты — девушка звезды. Люди хотят тебя узнать, я и сам не люблю распространяться о своей лично жизни...       — О, я прошу тебя, — она закатила глаза, и села в кресло, — Меня уже, наверное, каждая шавка знает. «Невеста русского секс — символа», — она изобразила кавычки в воздухе, и швырнула заголовок журнала, — Чувства выставлять напоказ, жить не поднимая глаз. Неужели этого мы так с тобою хотели? — она поджала губы, и в её глазах была такая грусть.       Меня охватила ярость.       — Чего тебе не хватает?! — крикнул я, — У тебя есть всё: хочешь учиться — пожалуйста, только выбери институт. Хочешь за границу — ради Бога, только выбери страну. Хочешь любви — я даю тебе всё, что у меня есть, — я развёл руками в стороны, и увидел, как по её щекам текут слёзы, — Я просто не знаю, что мне ещё сделать.       — Дань, — её голос дрожал, — Я от тебя никогда ничего не требовала, просто... я не знаю... возможно, я думаю, что мне нужно уехать на какое-то время, — она сквозь слёзы смотрела на меня, я прикрыл глаза.       — Уехать, — выдохнул я, — Так у нас решаются все проблемы, — я снял с себя пиджак, и бросил на спинку стула, — Что ж, вперёд, — бросил я, выходя из квартиры.              Повернув ключ в замке двери, я не увидел привычного приглушённого света где-то в глубине квартиры. «Наверное, спит», я снял ботинки, повесил пальто, шарф, и прошёл в нашу спальню. Странно теперь называть её «нашей», ведь сейчас в ней сплю только я. И то редко.       Пройдя в спальню, я не увидел её, привычно разлёгшуюся на кровати. Когда я нарушал ночную тишину, она просыпалась, и улыбалась, сонно глядя на меня. С ней что-то происходило, и я не мог понять что. Вика изменилась с того момента, когда мы приехали в Лос-Анджелес. Из «сарказма на целый голосарий», как она говорила про себя, она превратилась в тихое, хрупкое создание.       В ту ночь я увидел на прикроватном столике записку с одним единственным словом: «Прости».       Кинувшись к шкафу, я раскрыл его, и не обнаружил там ни одной её вещи. Даже запах её духов я не смог учуять в воздухе. С грохотом захлопнув дверцы шкафа, я достал телефон, и начал набирать привычный номер.       «Аппарат абонента временно недоступен, попробуйте перезвонить позднее». Я слышал лишь холодный голос оператора.       Гнев охватил меня с головой, и я начал крушить всё подряд, начиная со светильников, я перевернул в спальне всё вверх дном, и лишь когда посреди всего этого бедлама нашёл нашу фотографию, сделанную в Париже, на той самой крыше, я заметил, что на ней только я. Вика отрезала ту половину, на которой была она.       Она решила вычеркнуть себя из моей жизни.              Pov. Вика. 2 года спустя.       — Ну, часа через четыре-пять я буду на месте, — я стояла на Ленинградском вокзале в Москве, и говорила по телефону.       — Ладно, я пока что-нибудь приготовлю, — говорила Ленка на другом конце трубки, и поеду тебя встречать.       — А, хорошо, — я пожала плечами, — Кстати, как дела с Ильёй, пока я в Москве была. Помирились?       — Нет, — в её голосе слышалось раздражение, — Этот самовлюблённый кретин так и не позвонил.       — Понятно.       — Скоростной поезд «Москва-Санкт-Петербург» отправляется с четвёртого пути, просьба пассажиров занять свои места, — проговорил занудный голос из рупора.       — Ладно, Лен, я скоро приеду.       — Ну, пока, — она отключилась.       Никогда не думала, что буду жить на два города, но с тех пор, как я устроилось официанткой в кафе, моя жизнь стала налаживаться. По крайней мере, на работе. Меньше чем за год, из официантки я стала администратором, а затем и менеджером, и теперь основная моя работа приходится в Петербургском филиале заместителем начальника, так что нередко меня посылают в Москву на курсы, где рассказывают что-то новое. Эта работа мне интересна, я наконец нашла своё место.       Зайдя в вагон, я взглянула на билет.       «Так, место 23», и взглянув на своё место у стола и у окна я невольно обрадовалась — хоть в этот раз повезло с местом, а то обычно или у багажа, или у туалета.       Я прошла на своё место, за мной шли ещё пассажиры, и я решила бросить последний взгляд на Ленинградский вокзал.       — Простите, извините, — на сиденье, повёрнутое ко мне лицом, приземлилась сумка, и меня пробила дрожь. Голос до боли знакомый отозвался эхом у меня в голове.       Я обернулась, и оцепенела. Данила сидел прямо напротив меня, вглядываясь в моё лицо. Мы молча смотрели друг на друга, словно в каком-то забытии. Слёзы навернулись мне на глаза, и я моргнула, чтобы убрать слёзную пелену. В его глазах тоже стояли слёзы.       Я ушла от него, ни сказав ни слова, и вот, спустя два года снова встретились, но ни один из нас ничего сказать не может.       — Ты изменилась, — срывающимся голосом сказал он, — Я не знал, что у тебя светлые волосы, — он поджал губы.       — Это натуральные, — таким же охрипшим голосом от душивших слёз сказала я, — Мне надоело переводить тёмную краску.       — Почему? — спросил он.       — Мне было плохо. Я искала своё место.       — Нашла?       — Да.       — И где ты теперь?       — Там же. В Питере, иногда в Москве.       — У тебя кто-то есть? — Данила напрягся. Будь я дурой, я бы соврала, что да, у меня есть мужчина, я с ним счастлива, но мы оба знаем, что врать у меня не очень хорошо получается. Особенно ему.       — Нет, — я сложила руки вместе, — А у тебя?       — Думаю, ты знаешь, — ответил он. Знаю, уже через два месяца он вернулся к Юли Снегирь, и судя по всему, дело шло к свадьбе, заголовки журналов на каждом углу пестрили об этом. Я посмотрела на его безымянный палец правой руки, но на нём ещё не было кольца.       — Ты счастлив? — слёзы просто душили меня, еле давая мне говорить, поспешно смахивая их, я сжала кулаки с такой силой, что ногти больно впились в ладони.       — Да, — он глубоко вдохнул, — Но знаешь, ты — не она. Иногда мне кажется, что я не забуду тебя, как бы я ни старался, и как бы больно не было.       — Судя по тому, как тебя быстро утешила Юля, ты — забыл.       — Не впутывай её сюда.       — Не говори то, отчего может быть больно, — сказала я, наконец, взяв себя в руки, — Мне сто раз казалось, что ты идёшь навстречу. Я помню твои интонации, твои жесты. Я захожу в своё кафе, и готова отдать руку на отсечение, что вижу тебя в зале. Ты сидишь за четвёртым столиком, мирно попивая чашку кофе. Я схожу с ума от галлюцинаций, но я скорее умерла бы, чем согласилась вылечиваться. Теперь отвечай мне — можно так жить? — он молчит. Я вижу, как его руки напряжены, как пульсирует венка, выступающая на тыльной стороне ладони.       — Ты сама себе противоречишь. Ты не имеешь право так говорить. Это ты причинила мне боль, это ты ушла от меня, и ты же оборвала со мной все связи.       -Я просто говорю, что я искренне раскаиваюсь в том, что наделала. Я не умею просить прощения, поэтому скажу просто — прости меня, если сможешь. И знаешь, единственное, что я хочу — это чтобы ты был счастлив, чтобы нашёл женщину, которая будет достойна тебя, которая пойдёт за тобой на край света, и не заставит тебя страдать, как заставила я. Надеюсь, Юля сможет соответствовать, раз я не смогла.       — От таких речей мне становится тошно, — усмехнулся он.       — Мне тоже. Не знаю, видимо я слишком много читаю, но... Так я думаю, — я усмехнулась в ответ.       — Вик, я не жалею о том, что было межу нами, — сказал он.       — Я тоже, но «знаешь, нам лучше остаться друзьями» здесь не сработает. Я и ты никогда не сможем ими стать.       — Ты права, но знаешь, ты сама себя губишь, но раз решила — будет так.       — Это всё? — слёзы одна за одной капали на столик.       — Да.       Оставшийся путь до города мы проехали молча. Огромная дыра в моей душе снова открылась, не успев зарубцеваться. Я ушла в вагон-ресторан, где просидела оставшийся путь. Наши с ним дорожки разошлись, но чёрт возьми, я до сих пор его люблю.              Поезд остановился, и я со скрипом в зубах пошла обратно, чтобы забрать свои вещи с места, и двигаться дальше. Когда я подошла к сиденьям — там уже никого не было. Я оглянулась, пытаясь увидеть его в толпе людей, но его не было.       Взяв сумку, я вышла из вагона, и увидела Ленку, махавшую мне на платформе. Я подбежала к ней, и мы обнялись. Я не видела лучшую подругу три месяца.       — Как добралась? — спросила брюнетка.       — Хорошо, без приключений, — я пожала плечами, её взгляд переместился за мою спину.       -Без приключений говоришь? — я обернулась, и увидела, как Данила обнял Юлю. Моё сердце сжалось, он посмотрел прямо на меня, я поспешно отвернулась.       — Без, — ответила я, — Пошли отсюда, — я тронула её за плечо, и мы пошли к метро. Не то, чтобы положение мне позволяет пользоваться служебной машиной — ещё как позволяет — я до сих пор люблю ездить на метро, это экономит время.       — Вик, что между вами произошло? — Ленка не отставала.       — Ничего, просто мы решили, что наши пути разошлись.       — Зная тебя, это решили не вы, а ты, — фыркнула она.       — Лен, не дави, мне и так плохо, — я облокотилась о стену вагона метро.       — Хорошо, не буду, — сказала она, — Но, это точно конец?       — Да. Только не здесь. Только не в этой комнате. Только не так. Только не за руку. Я не хочу слышать, что ты говоришь мне. Это не так. И я не верю тебе. Нужно ли ждать после дождя неба чистого? Хочешь обнять, но чувствуешь выстрелы. "Кто виноват?" Я себя спросила много раз искренне. Тебе я не враг! Любовь иногда молчит и мысли нет! Только не беги, только не беги от меня, Только не молчи, не молчи больше так. Тысяча причин, но чувства были правдой. Как же я могла так обидеть тебя? Я так часто пишу о любви, Что любовь, заикаясь, напишет рассказ обо мне И мы с ней заключили пари. Я набил твоё имя на левой руке И на самом то деле летели недели, Тебе все твердили "у него нету денег, Какая к чёрту любовь?" Мнение твоего папы сильнее. Ты врёшь тысячи раз, кидаешь тысячи фраз, Потом тысячи слёз и где ты сейчас? Сильна на словах, но на действиях - крах. Ты была самой верной, сейчас ты - мой страх. Меня правда смешит твоя правда, ведь ты в ней так сильно уверена. Лишь потому что так часто врала, что сама во всё это поверила. Только не беги, только не беги от меня, Только не молчи, не молчи больше так. Тысяча причин, но чувства были правдой. Как же ты могла так обидеть меня? Не молчи больше так... Чувства были правдой... Так обидеть тебя! Нюша - Только