Между драконом и его всадником

Пыхтящее и посапывающее солнце, чем-то похожее на донельзя толстого золотого дракончика, только-только доползло до самой верхушки прокаленного добела небосклона, а в каменной Чаше Вейра Айген уже воцарилась невозможная духота, вполне пригодная для выпечки пирогов! Увы, но если в противостоянии Нитям бесчувственный серовато-желтый песчаник был неподражаем, то в любое другое время он делал все возможное, чтобы испортить жизнь местным жителям: крошечные его частички вечно попадали в банки с маслом и замешиваемое тесто, по ночам он упорно норовил вытянуть из человеческого тела все накопленное за день тепло, а как наступал полдень – так пожалуйста, даже в самых толстых сапогах приходится прыгать, как кандидату на Рождении, надеясь не спалить себе пятки дотла! Даже драконы, с их непонятным чувством температуры, признавали, что в самый пал их вовсе не тянет поваляться на солнышке и сжечь себе легкие, поэтому, едва зыбкий бледно-желтый свет заливал дно Чаши, в Вейре обычно воцарялась идеальная тишина: кто дремал, забившись в угол попрохладнее, кто чистил снаряжение, кто возился с ужином… а кто, вопреки всем законам логики и здравого смысла, будто пьяный вываливался на мало что не плавящийся песок, в нелепом и странном желании добраться до озера. Желание, к слову, было еще и абсолютно бессмысленным: в Вейре существовала вполне рабочая система водоснабжения, так что любой его житель, от всадника до последней служанки, в любое время мог получить сколько угодно тепловатой и малость мутной, но все же абсолютно пригодной для питья воды. Более того, ради того, чтобы напиться, вовсе не требовалось куда-то далеко идти – отверни кран, да и пей себе на здоровье… Но вот высокая молодая женщина, сейчас пробиравшаяся вдоль каменной стены Чаши, о целесообразности своих действий явно думала в последнюю очередь. Собственно, если вообще думала – на вид эта странная дама была либо больна, либо вдребезги пьяна, ибо двигалась она в той непередаваемой манере, когда человек точно знает, куда ему нужно попасть, но вот донести эту простую мысль до собственного тела не в состоянии. Даже единственный подвернувшийся ей под ноги камень едва не привел к катастрофе – запутавшись в подоле собственного платья, женщина чуть не рухнула на четвереньки, и лишь в последний миг, отчаянно размахивая руками, успела зацепиться за ограду вокруг загона с верри, после чего, используя ее вместо поручня, продолжила свое невероятное путешествие. Сами птицы, столпившиеся под навесом у стены, на ее присутствие никак не отреагировали, продолжая сонно хлопать отяжелевшими веками, и лишь какой-то надутый самец, недовольно заквохтав, вылупил на нарушительницу границ кроваво-зеленый глаз, будто намекая, что любое поползновение на его территорию будет сурово наказано. И хотя угроза выглядела достаточно весомой – как ни крути, а в холке этот разжиревший драконий корм вырастал немаленькому человеку по плечо! – эта странная женщина полностью ее проигнорировала, не останавливаясь, пока, наконец, отлепившись от ограды, не спустилась по пологому берегу к самой воде. Правда, непосредственно до озера она так и не дошла – споткнулась во второй раз, и теперь-то подходящей опоры поблизости не оказалось, так что, неловко охнув, она-таки плюхнулась коленями в песок, при этом дыша так, будто весь этот путь проделала, по меньшей мере, трижды, причем вприпрыжку. Ее растрепанные волосы, удерживаемые лишь повязанным вокруг головы тонким платком, сейчас торчали во все стороны, блестя на солнце неожиданно заметной для такого возраста сединой, а строго, но превосходно сшитое платье уже успело промокнуть от пота и превратиться в пересыпанную песком тряпку, которую иная хозяйка и на порог постыдилась бы стелить! Подобный внешний вид был абсолютно неприемлем для любой женщины любого, даже самого низкого сословия – а эта, если судить по наплечному узлу, была подмастерьем в Цехе Ткачей, значит, личностью если не самой важной, то уж наверняка уважаемой… иначе вряд ли бы ее пригласили в Вейр на очередное Рождение! Вот только женщина эта, судя по всему, предоставленной чести была совершенно не рада – сидя в песке, она медленно раскачивалась из стороны в сторону, прижав ладони к вискам и что-то сдавленно напевая сквозь зубы… какую-то бессмыслицу, больше похожую на простенькую колыбельную, то и дело прерываемую сдавленными всхлипами. И лишь очень внимательный человек, приглядевшись, мог бы сообразить, что на самом деле несчастная затыкала уши, а пела лишь для того, чтобы пересилить звучащую в ее голове, в ее теле, в самом застывшем воздухе гудящую мелодию… …которая разливалась под сводами пещеры, наполняя каждое сердце ощущение радости, и, право, Шерана была готова вот прямо сейчас заплясать на месте от переполняющего ее восторга!.. Ну, конечно, если бы у нее не так сильно ныло в животе. И не болели бы стертые за вчерашними заботами пятки. А еще эта дурацкая белая туника, которую специально для нее пришлось подшить на целых два пальца, так что теперь, и без того бесформенная, одежка висела на девочке мешком! Нет бы ей, приехавшей из Цеха признанных мастеров кройки и шитья, дать нитку с иголкой и позволить самой сделать все, как надо – куда там… Видно, семь пядей роста – они и в Вейре семь пядей, когда даже малышня смотрит на тебя, точно на новорожденную, взрослые то и дело спрашивают «Что здесь делает ребенок?», и приходится с боем вырывать работу у Хозяйки Нижних пещер, мешая ей в очередной раз умиленно погладить тебя по головке! Девочка фыркнула, заодно сдувая упавшую на глаза прядку кудрявых волос. Может, она и маленькая, но зато бегать умеет лучше иных мальчишек, а Т'тер сразу сказал, что с такими ловкими руками ей самое место среди всадников! Правда, он только зеленый, и Запечатлел последнего дракона из кладки, но Запечатлел же! Так что, наверняка, знает, откуда крылья растут, и вовсе не стал бы питать ее ложными надеждами… может, ему его зеленая подсказала? Они, говорят, очень чувствительные к будущим всадникам, и у кандидата есть все шансы Запечатлеть, если на него обратил внимание зеленый дракон… Да, должно быть, так и есть! Наверняка та грациозная красавица, лениво гревшаяся на каменном карнизе вейра, разглядела в ней, непримечательной малявке, что-нибудь этакое, особенное, и сегодня ее обязательно выберет свой собственный дракон! Она всенепременно станет самой настоящей всадницей, единым целым с великолепным крылатым существом, и однажды вернется в родной Цех – может, по делам, по поручению Вейра или же просто так, мимоходом, ведь дракону ничего не стоит прыгнуть через Промежуток хоть на другой конец Перна! – а те самые мальчишки, что вечно дразнили ее «недоростком» и «карманной девочкой», будут смотреть ей вслед, разинув рты, и завистливо шептаться за спиной: ты только посмотрите, да ведь это же Шерана, всадница из Айгена! А она так небрежно обернется через плечо и лениво произнесет: а, это вы. Я-то вас уже почти забыла. Сами понимаете, в Вейре полно дел, а наш наставник самой Госпоже сказал, что за все эти Обороты у него не было учениц талантливее, чем мы с моей дорогой… – Ай! – внезапная боль, ворвавшаяся в ее радужные мечты, в мгновение ока превратила их в горсточку серой пыли, и девочка, с трудом выдернув ногу из-под опустившегося на нее копыта какого-то верзилы, от души ткнула его локтем в подреберье, – Смотри, куда ноги ставишь! – А ты не путайся под ногами! – немедля огрызнулся парень, поворачивая голову… угу, конечно. Вниз посмотри! – Я тут! – может, природа ростом ее и обделила, но вот нахальства отмерила изрядно, и Шерана, ничуть не смущенная, вызывающе уперла руки в бока, – Думаешь, что если ты такой вымахал, то можно другим ноги отдавливать? – Ну извини, цыпленок веррячий, – почувствовав себя ущемленным, тот немедля пошел в атаку, – У меня на коленях глаз нет, так что сама пошевеливайся! – На себя посмотри, шишка бархатная! – девочка немедленно вскипела: да как он смеет! – Неужто все вейровские такие же неотесанные болваны?! – Просто с малявками возиться не привык, – видно, этот мальчишка тоже изрядно нервничал, и голос его звучал отрывисто, будто лай, – Ты вообще как сюда попала, мелюзга? – Так же, как и ты, переслежина шерстистая! – Угу, конечно. Смотри, давай, чтоб дракон тебя не раздавил! – Сам смотри, чтоб ему лапы не отдавить, ты!.. Каким именно еще «стр-рашным» термином своего ремесла Шерана намеревалась поименовать своего оппонента – увы, так и осталось загадкой, потому что именно в этот момент хор драконьих голосов внезапно усилился, поглотив все прочие звуки, и застывшие на трибунах зрители в благоговейном молчании наблюдали за тем, как неуверенно покачнулось первое из лежавших на песке разноцветных яиц. Сообразив, что настал их звездный час, кандидаты так и двинулись вперед, сжимая кольцо – мальчишки и девчонки всех возрастов, от совсем еще малышей Оборотов девяти-десяти от роду, до вполне себе взрослых, семнадцатилетних, которым, наверное, уже в последний раз позволили быть на Рождении, причем все – с одинаковым, взволнованно-ошарашенно-торжественным выражением на лицах. Потому что все они знали: это – особенный день, и неважно, первое ли это Рождение, на котором им позволено присутствовать, или последнее – для них сейчас весь мир, весь огромный Перн вращался вокруг слабо подрагивающих скорлупок, вот-вот готовых выпустить своих обитателей наружу. Кажется, даже драконы прониклись волнением новичков – их торжествующее пение стало тише, так, чтобы можно было ощутить многозначительное молчание людей, собравшихся в пещере – и сполна прочувствовать всю ту дрожь, что пробежала по толпе, когда, наконец, треснуло первое яйцо, и отчаянно пищащий темно-голубой птенец вывалился на горячий песок. «Голубой!» – чуть-чуть разочарованно подумала Шерана, ведь ее учили, что на Рождении считается добрым знаком, если первым вылупляется коричневый, а еще лучше – бронзовый… но, кажется, самого дракончика людские приметы мало интересовали, и вот он уже, кое-как поднявшись на разъезжающиеся лапки, заковылял к толпе, обводя тревожным взглядом собравшихся ребятишек. Не один, и даже не два, а, по меньшей мере, десяток из них тут же подались вперед, стиснув кулаки и отчаянно-моляще уставившись на еще мокрого после вылупления малыша: выбери меня! Ну выбери меня, ну пожалуйста!.. – однако птенец в чужих подсказках не нуждался. И Шеране, наблюдавшей за всем этим действием широко распахнутыми глазами, осталось лишь нервно хихикнуть, когда, с неожиданной силой оттолкнув чересчур настойчивого кандидата, дракончик мужественно преодолел оставшиеся несколько шагов и от души пихнул своего избранника в колени: мой! Взгляд сверкающих фасеточных глаз, похожих на ярко-зеленые фонарики, уставился прямо в лицо белобрысому пареньку, приехавшему из какого-то захудалого фермерского хозяйства, и потребовались добрые полминуты, чтобы до новоиспеченного всадника наконец-то дошло, что же только что случилось. – Ралинт, – еле слышно пробормотал он, явно прилагая большие усилия, чтобы оставаться в вертикальном положении, – Ралинт, ты уверен? Ответ дракончика, слышимый только его всаднику, переводу не подлежал, да и в озвучивании тоже не нуждался – и так все было ясно, стоило лишь посмотреть, как лицо пастушка озаряется внутренним светом, на миг превратившим непримечательного, в общем-то, паренька, которого накануне только ленивый не подразнил «навозником», в самого красивого человека на свете. Даже бывшие насмешники это поняли, и, судя по их выражениям, тяжело переживали собственную неудачу… первые пару минут, прежде чем, будто по команде, начали трескаться и другие яйца, открывая двери свободы своим взволнованным постояльцам. Скорлупа рассыпалась на осколки, и вот уже ровно-красноватый песок сплошь заполонили новорожденные дракончики – в мгновение ока вся Площадка оказалась покрыта шевелящимся, пищащим и недовольно фыркающим разноцветным ковром. Казалось, что все новорожденные драконы Перна собрались в этот день в Айгене, что они все прибывают и прибывают, что им просто нет числа… но это, разумеется, было далеко не так. По сложившейся традиции на Запечатлении кандидатов всегда было в полтора-два раза больше, чем созревающих яиц – считалось, что таким образом малышам предоставляется наиболее широкий выбор, позволяющий складываться самым удачным парам, и хотя каждый раз по поводу несбывшейся надежды проливалось немало слез, Предводители пока что держались твердо, заявляя раздосадованным холдерам, что их ненаглядное чадо еще может попытать счастья на следующем Рождении, а вот не нашедший себе всадника дракончик был обречен на неминуемую гибель. Судя же по тому, что и сегодня высокие трибуны ломились от гостей, пока что эта причуда Крылатых еще никому поперек горла не встала, и даже самая мрачная физиономия неизменно расплывалась в совершенно детской улыбке, когда очередной кандидат, вдоволь испереживавшись в одиночестве, внезапно оказывался лицом к лицу (ну, или лицом к животу – некоторые птенцы вели себя достаточно решительно) со своим драконом. Сама радость Запечатления буквально растекалась в воздухе, проникая в любое сердце, заглядывая в душу и понукая отдаться ей без оглядки – петь, плясать, веселиться на этом священном празднике жизни… ну, разумеется, если ты уже успел стать всадником, и твой верный дракон топчется рядом, жалобно намекая на возможность поесть. А так – ищи, ищи своего, единственного! Может быть, вот эта салатово-зеленая малышка? Или та, темненькая, чей хвостик так умилительно загнулся вверх, все еще памятуя о тесном пространстве внутри яйца?.. О, о, она идет сюда! Неужели она выберет кого-нибудь из них? Неужели она выберет меня?! И, задыхаясь от восторга, Шерана сделала осторожный шаг вперед… …чтобы чуть погодя мячиком отлететь в сторону, когда куда более мускулистая, крепко сбитая девушка рванулась навстречу радостно повизгивающей драконочке. В таком состоянии этих двоих едва ли смогла разделить даже каменная стена, поэтому Шерана не обиделась… ну, почти. Подумаешь, как будто в первый раз ее не замечают! И, пожалуй, этот неприятный инцидент смог бы закончиться вполне себе мирно – мелочи какие, упала! Вставай да и иди себе дальше! – если бы проклятая случайность не заставила девочку со всего размаху налететь на того самого паренька, с которым они только что так мило переругивались – «шишка бархатная» как раз обеими руками оглаживал своего крепко сбитого бронзового дракончика. В такой знаменательный момент он бы не заметил и Белиор, случись тому упасть прямо ему на голову, так что внезапное столкновение привело к довольно печальным последствиям – вскрикнув скорее от неожиданности, чем от боли, мальчишка неловко рухнул наземь, естественно, вместе со своей невольной обидчицей… и, опять же, все бы ничего – поднялись бы, отряхнулись, посмеялись – если бы вот только-только Запечатленный дракончик не решил, что на его всадника коварно напали! Помнится, у Предков была на этот счет довольно забавная пословица: «Не стой между драконом и яростью его». И хотя в ней имелись в виду вовсе не благородные защитники Перна, а какие-то страшные чудовища из всеми забытых сказок – что ж, нынешние периниты вполне могли бы ее переформулировать: «Не стой между драконом и его всадником». И маленький бронзовый, размером всего-то с крупную собаку, с удовольствием продемонстрировал, почему, когда, яростно завизжав, бросился на защиту своего человека. Тут, наверное, стоит заметить, что, несмотря на внешнюю неуклюжесть, новорожденные дракончики изначально вооружены довольно острыми когтями, и не один кандидат, чересчур грубо привлекавший внимание птенцов, был безжалостно порван всего лишь небрежным взмахом лапы. Конечно, во время Рождения на Площадке всегда дежурят, по меньшей мере, двое медиков – целитель Вейра и еще один, прибывший из холдов, так что обычно обходится без серьезных травм… однако на этот раз птенцы вперемешку с кандидатами стояли настолько кучно, что мелкого инцидента просто не заметили, и, пожалуй, все могло бы закончиться весьма печально – тонкую белую тунику едва ли можно было назвать серьезной защитой, а Шерану и так едва от пола было видно! – если бы внезапно к визгливому реву бронзового не присоединился другой, куда более пронзительный голосок, и, перемахнув через все еще возившихся в песке людей, наперерез собрату метнулась изжелта-зеленая молния, распахнувшая совсем еще маленькие, толком не просохшие крылышки. И пусть рядом с противником она, откровенно сказать, смотрелась довольно скромно, едва доставая ему до подбородка, но вот глаза у этой крохи горели таким яростным огнем, что можно было не сомневаться: и бросится, и вцепится, и не сразу оттащишь! – Яррата! – будто опомнившись, закричала Шерана, отчаянно пытаясь выпутаться из складок собственной одежды и длинных – слишком длинных! – рук и ног мальчишки, – Яррата, не смей! Яррата, я в порядке! Я в порядке, а ну прекрати сейчас же! – и, все-таки вырвавшись на свободу, она тут же бросилась к своему дракону, обхватив ее за шею и крепко прижав к себе. Дело было не самое безопасное – зеленая никак не желала прощать кому-либо нападение на свою всадницу, и ее пронзительные вопли разнеслись по всей Площадке, но потом все-таки подоспели два старших всадника и, то ли смеясь, то ли ругаясь, растащили двух дракончиков в разные стороны. Бронзовый, к слову, тоже был весьма возбужден, но быстрее пришел в себя, поддавшись уговорам, тогда как Яррата, чьи глаза полыхали всеми оттенками красного, довольно долго измеряла крепость людских ушей (и нервов), прежде чем, наконец, стихла и позволила Шеране, что-то тихонько шепчущей ей на ухо, прижать ее к груди. – Вот так, моя хорошая, – буквально выпевала девочка, почесывая ей надглазные гребни и проводя пальцами по выступающим косточкам крыльев, – Тише, тише, никто тебя не обидит… - после чего, на мгновение оторвавшись от заливисто урчащей драконочки, бросила осторожный взгляд на мальчика с бронзовым. Тот тоже еще не ушел, продолжая успокаивать своего дракона, и, будто почувствовав, что она на него смотрит, поднял голову. Какое-то время два новоявленных всадника ошарашенно разглядывали друг друга, будто не в силах осознать простую мысль: меня выбрали? Выбрали?! Неужели и правда выбрали?! – так что прошло еще много, много бешеных толчков переполненных восторгом сердец, прежде чем Шерана, наконец, улыбнулась – малость кривовато, но, учитывая обстоятельства, сойдет – после чего, не без труда поднявшись (Яррата все еще тыкалась ей в живот, не желая даже на миг разорвать это нежное прикосновение), подошла к новым товарищам: – Ты… извини, что так вышло, ладно? – после чего совершенно обычным жестом протянула ему руку – как равному, как другому всаднику, – Я – Шерана. – Велен… то есть, В'лен! – тут же, будто испугавшись, поправился мальчик, с готовностью принимая ее грязноватую ладошку в свою похожую на лопату пятерню – судя по лицу, конкретно в данный момент он готов был простить ей все, что угодно, вплоть до воровства конфет из заветного тайничка под подушкой, – А это Корит, - после чего вторая его рука опустилась на лоб бронзового дракончика, заставив последнего вскинуть голову и еще громче заурчать от удовольствия. Яррата, будто намертво приклеившаяся к ногам всадницы, покосилась на бронзового с долей легкого недовольства, задаваясь вопросом, с чего это ее наездница решила полюбезничать с каким-то другим драконом, если она, Яррата, так голодна! Голодна! Ты что, не чувствуешь? Я есть хочу! Я так долго была в яйце! Я хочу есть, есть, есть!.. – Ох! – судя по лицу, мысленный призыв угодил точно в яблочко, и взбунтовавшийся желудок самой девочки отреагировал звонкой трелью, после чего она почти затравленно осмотрелась по сторонам: где же еда?.. – Эх, ты, - стоявший поблизости взрослый всадник – кажется, это был коричневый, и звали его Т'рик – понимающе усмехнулся, – Я ж еще вчера вам все рассказывал: после Запечатления сразу ведите драконов наружу, к озеру… – А… я помню! Точно, помню! – и, чувствуя, как щеки вспыхнули от смущения, девочка заторопилась к выходу с площадки, правда, перед этим бросив быстрый взгляд на бронзового, – Ты идешь, В'лен? – Иду! – кажется, Корит тоже решил намекнуть, что не прочь набить животик, так что оба всадника, от души понукаемые своими драконами, чуть ли не бегом припустили по горячему песку, лавируя между нерасколовшимися яйцами и обломками пятнистой скорлупы – Рождение было еще в самом разгаре. Вот только для этих двоих оно уже явно и бесповоротно закончилось, и все их внимание было сосредоточено на сверкающих глазах и жалобном урчании, которое не смолкало ни на мгновение, пока, наконец, им навстречу не дохнуло свежим воздухом еще не успевшей прокалиться Чаши Вейра, а дежурившие у озера коричневые и голубые всадники, смеясь и улыбаясь, не выдали каждому по глубокой деревянной миске, до краев наполненной мелко нарубленным мясом. – Тише… да тише ты! – Шерана невольно засмеялась, когда Яррата, явно рассерженная ее нерасторопностью, от души боднула всадницу лбом, едва не уронив на землю – несмотря на нежный возраст, силы в этом хрупком тельце таилось совсем не мало, – Подожди немножко, я ж не успеваю! «Я голодная! – капризно ныла драконочка, все норовя выбить миску из ее рук, – Мой живот пустой! Я хочу есть!» – Если будешь так глотать, то не только не наешься, но еще и подавишься, – девочка изо всех старалась проявить строгость, но без толку – очень уж трогательно смотрелась эта мордашка, без слов призывающая отдать ей все имеющееся мясо в Вейре, – Ты что, не знаешь, что пищу надо тщательно пережевывать, и только потом глотать? Посмотри на Корита, – и Шерана бросила красноречивый взгляд на бронзового, почти степенно поедавшего кусочек за кусочком… уже из второй, кажется, миски, ага! – Почему ты не можешь есть так же спокойно? «Он – другой, – судя по тону, зеленая малышка считала, что вынуждена растолковывать очевидные вещи, – Он – Корит. А я – Яррата, твой дракон, и ты должна меня накормить! Ну пожалуйста, Шерана, я очень, очень хочу есть!» – последняя фраза была произнесена настолько жалобным тоном, что, наверное, и страж порога бы расчувствовался, так что девочке, разрывающейся между смехом (вот хитрюга!) и отчаянием (только вылупилась, а уже вертит мной, как хочет!), осталось лишь покорно вздохнуть и взять из миски целую горсть мясных кусочков. Большего и не требовалось – испустив ликующий «вопль», Яррата аж приподнялась на задние лапки, умилительно сложив передние на груди и просяще раскрыв маленькую, но исключительно голодную пасть!.. …обдавшую ее лицо кислым запахом перевариваемого зерна, после чего тот самый, излишне впечатлительный самец верри попытался просунуть голову еще дальше, в явном намерении добраться до глупого человека и продемонстрировать остроту своего клюва! К счастью, раздувшаяся по весне шея и болтающийся на ней внушительных размеров зоб не позволили ему исполнить задуманное и сорвать клок кожи с людской головы – пришлось ограничиться платком, в котором кончик клюва без труда проделал внушительную дыру… после чего дурная птица, испугавшись «напавшей» на нее цветной тряпки, резко выдернула голову из щели и с пронзительным ором помчалась через загон, переполошив все многочисленное стадо. Через пару мгновений верри уже вопили, как недорезанные, хлопая куцыми крылышками и сталкиваясь друг с другом, так что лишь все еще доносившийся с площадки Рождения слитный драконий гул не давал любопытным выглянуть наружу и посмотреть, что же у них стряслось. Только какая-то работница с кухни, на ходу вытиравшая руки о фартук, проскочила из Нижних пещер ко входу на Площадку – видно, подружки попросили глянуть, не Запечатлеет ли дракона воспитанник той-то и той-то – но она даже не взглянула в сторону озера, да и едва ли заметила бы скорчившийся холмик присыпанного песком, совершенно ушедшего в себя человека, потерянного, забытого – сейчас несчастная девушка пребывала в собственном прошлом, яркими вспышками переживая то, чему когда-то уже стали свидетели каменные ладони Чаши, видя лица, которые однажды поклялась навеки вычеркнуть из памяти, и слыша чьи-то голоса!.. Вернее, только один голос. Чей-то давным-давно умолкнувший голос… «Ну долго еще?..» «Скоро, – на то, чтобы привыкнуть, что Яррата слышит все ее мысли, ушло немало времени, зато теперь девочка уже и представить не могла другого способа общаться со своим драконом, – Т'рик только до середины свитка дошел… неужели тебе совсем не интересно?» «Какие-то давным-давно умершие всадники и их драконы. Глупости все это, – совершенно непочтительно фыркнула зеленая, положив голову на колени всадницы и полуприкрыв фасетчатые глаза, – Лучше бы устроили снова тренировки с огненным камнем – кажется, я поняла, как сделать так, чтобы струя била еще дальше!» «Давай лучше не будем торопиться, – слушать одновременно и наставника, и своего дракона было не так-то просто, поэтому мысли Шераны звучали чуть невнятно, – Ты только на прошлой неделе начала жевать камень, и я не хочу, чтобы тебя снова мучила изжога». «Не торопиться! – длинный хвост тут же приподнялся, готовясь раздраженно хлестнуть по земле, и девочке пришлось спешно шлепнуть свою зеленую по крупу, призывая к порядку, – Не торопиться, – повторила Яррата, правда, уже тише, сверля всадницу недовольным взглядом, как будто та перед ней в чем-то провинилась, – Ты вечно говоришь это «не торопиться»…» «Не я, Т'рик, – Шерана постаралась перевести напряженность ситуации в шутку, хотя, судя по чуть сморщившейся верхней губе Ярраты, не особенно преуспела, – Да ладно тебе! У Корита еще даже дым из пасти не пошел, а ты расстраиваешься из-за размеров струи!» «И вряд ли вообще пойдет, – фыркнула зеленая – молодой дракон, как и она сама, переживающий «юношеский» период и то и дело пытающийся командовать другими, раздражал ее до дрожи в хвосте, – Ты видела, как он губы оттопыривает, когда пытается дохнуть? А камень жует? Иногда мне кажется, что он Токката вообще не слушает!..» «А вот мне почему-то кажется, что куда чаще меня не слушаешь ты, Яррата», – раздался в их головах чужой, глубокий и раскатистый голос, так что обе – и девочка, и дракон – аж подпрыгнули на месте, только тут сообразив, что в классной комнате воцарилась пугающая тишина, а сам Т'рик и остальные ученики как-то уж подозрительно на них косятся. – Опять? – наставник только и смог, что вздохнуть, так что Шеране и отвечать ничего не пришлось – просто уткнуться взглядом в пол, чувствуя, как уши медленно наливаются жгучим алым, – Останешься. Остальным – можете идти и выкупать своих драконов в озере. Только смотрите, чтобы они не гонялись за верри, и даже не думайте подбираться к куче с огненным камнем!.. Яррата, когда я говорил «Останешься», к тебе это тоже относилось. «А я тоже хочу купаться!» – несносная зеленая тут же решила встать в позу, и ее хвост воинственно приподнялся дугой… но, спустя мгновение, опал, будто флажок под внезапно хлынувшим дождем, и Шерана в полном изумлении наблюдала, как ее ненаглядная бунтарка вся как-то съеживается, точно страж порога, заслышавший гневный окрик хозяина. Какое-то время драконочка стояла неподвижно, начисто игнорируя тревожные призывы всадницы, и лишь чуть погодя, будто очнувшись, мрачно протопала на свое обычное место, плюхнувшись на живот и полуприкрыв глаза – положение, в ее личном языке жестов означающее «Я это сделаю, но я очень обижена, значит, даже не надейтесь, что я так быстро это забуду!». «Да что стряслось-то? – Шерана уже не на шутку встревожилась, чувствуя, как и без того не самая прочная связь с ее драконом становится еще тоньше, – Кто с тобой сейчас разговаривал?» «Халита, – вновь раздался в голове девочки усталый голос Токката, и пол слегка содрогнулся, когда прислонившийся к стене коричневый повернулся с боку на бок, – Похоже, нашей старшей королеве совершенно нечем заняться, если уж она тратит время на воспитание излишне строптивых зеленых… Даже не смей, Яррата, – добавил он чуть погодя, уже куда строже, – Иначе тобой вплотную займется уже Арат». «А что плохого в том, что мной заинтересуется бронзовый?» – драконочка, явно пользуясь тем, что наставник ее не видит, кокетливо изогнула шею, и Шерана внутренне застонала. Ее, конечно, предупреждали, что воспитывать зеленых драконов отнюдь не просто, но все же Яррата, в детстве бывшая малость взбалмошным, но все же добрым и внимательным ребенком, со временем стала попросту несносной, и девочке, самой только-только вступившей в подростковую пору, приходилось напрягать все силы, чтобы удержать подопечную от совсем уж безумных выходок! Зеленая же, как чувствуя, что влияние всадницы на нее слабеет, уже не стеснялась вовсю демонстрировать свое превосходство – из-за чего, собственно, то и дело сцеплялась с Коритом, и В'лен, которому агрессивное поведение дракончика тоже не пошло на пользу, едва сдерживался, чтобы в голос не наорать на вконец ополоумевшего бронзового! Остальные ребята (а их было без малого две дюжины), чьи питомцы не могли похвастать столь быстрыми темпами роста, только глазами хлопали, а вот старшие всадники лишь вздыхали: ничего не поделаешь, каждый со своим драконом должен договориться сам. Ибо эффект от «серьезного разговора» со старшими обычно был весьма непродолжительным, а вот обращение к другим всадникам за помощью гарантированно свидетельствовало о слабости наездника, и дракону обычно не требовалось других причин, чтобы начать вести себя еще хуже! Именно поэтому, даже когда Яррата, видно, окончательно перегревшись на солнце, попыталась (к счастью, в шутку) заигрывать с Токкатом, девочка не обратилась за помощью к наставнику, но просто развернулась и ушла в Нижние пещеры, где просидела до вечера, упорно игнорируя все попытки зеленой до нее «докричаться». В конце концов, совсем перепугавшись, Яррата заявилась прямо на кухни, и хотя к тому времени она была размером, самое большее, со скакуна, появление дракона наделало немало переполоху! После этого, видно, сообразив, что терпение у Шераны не бесконечное, зеленая малость убавила прыть, и последние две семидневки вела себя почти прилично, ограничиваясь попытками тяпнуть Корита за хвост и недовольным нытьем… однако, как и все хорошее, это ее состояние не продлилось долго. А конкретно – до сегодняшнего дня, так что готовься, Шерана: «штрафное» задание, которое даст тебе Т'рик – это еще только цветочки по сравнению с тем, что тебя ждет вечером! Сохраните Предки несчастную зеленую всадницу… – Десять Оборотов, верно? – довольно уныло поинтересовалась девочка, уже предчувствуя долгое восхождение на верхние уровни, к архивам, после чего придется допоздна сидеть за столом, выучивая имена всадников, королев и их бронзовых, а также количество кладок и – обязательно! – число яиц в каждой, с предпочтительным указанием, сколько в них было дракончиков того-то или того-то цвета. В прошлый раз, когда ее угораздило получить такое задание, ей досталась середина Первого Интервала и ж-жуть как въедливый старикашка… ох, простите, архивариус, которому, судя по всему, доставляло удовольствие вписывать в хроники самую бессмысленную и разнообразную чушь, от сплетен холдеров до градаций расцветки вылупившихся дракончиков, которые были у него и «цвета весеннего неба над Телгаром», и «цвета осеннего моря в Тиллеке», и, задери его страж, «цвета кого-то там кого-то там», на что в «Примечаниях» давалась коротенькое пояснение – «моллюск семейства ложносердцевидок». Кто такие сердцевидки, не говоря уже о ложных, и какого же именно цвета должна быть одна из представительниц этого семейства, Шерана не знала, так что лишь ма-а-аленькая приписка карандашом, явно сделанная кем-то из ее предшественников на тернистом пути «архивных» отработок, избавила ее от сомнительного удовольствия искать в архивах еще и справочник по моллюскам! Ну что ж, теперь, по крайней мере, она точно знает, что некий Ш'тин из Исты все-таки стал всадником Айгена и летал на коричневом Дамате! Безумно важная информация, конечно, особенно на фоне донельзя скупых расписок сменившей этого любителя подробностей молодой Госпожи Вейра, писавшей просто, если не сказать – лаконично: двенадцать зеленых, шесть голубых, пять коричневых и два бронзовых, одно яйцо не проклюнулось. Запоминать это было, естественно, малость труднее, и впечатлений от прочтения оставалось меньше, но зато сколько места в свитке сэкономлено!.. – Пожалуй, хватит с тебя и пяти, – Т'рик еле заметно покачал головой, после чего неожиданно добавил, – Ты знаешь, как осуществляется Запечатление? – Э-э, – застигнутая врасплох, девочка слегка растерялась, – Ну, дракон находит человека, и происходит… это… взаимопроникновение разумов… – Но каким образом он выбирает этого самого человека? – коричневый всадник слегка наклонил голову, – Ты же знаешь, что у огненных ящериц Запечатление не обязательно, и даже Запечатленная ящерица способна разорвать контакт с хозяином без какого-либо вреда для себя? – Да, нам рассказывали… Но это же просто ящерицы! – Верно, только от этих «просто ящериц» и произошли драконы, – кажется, учитель не принял ее легкомысленного тона, – И хотя я, к сожалению, живого файра в руках не держал, судя по сохранившимся рисункам, эти существа в точности напоминают наших с тобой крылатых товарищей, а значит, и могут объяснить… – он замялся, – скажем так, не слишком удачное взаимодействие между тобой и Ярратой. Шерана бросила быстрый взгляд на драконочку, но та, все еще обиженная, даже на нее не покосилась. – Да, вот именно об этом я и говорю, – кивнул Т'рик, – Видишь ли, Запечатление у огненных ящериц являлось скорее причудой природы, неким феноменом, объяснимым с точки зрения стайного образа жизни и врожденных способностей к обмену эмоциями, а вот у драконов оно приобрело куда более важное значение: не Запечатлевший птенец добровольно уходит в Промежуток, что исключает возможность появления диких драконов, но, в то же время, значительно увеличивает необходимость нахождения подходящего кандидата. Как следствие, со временем эта система начала расширяться, и… ты же знаешь, что первоначально для Запечатления зеленых самок допускались только девочки? И лишь случайно, только потому, что зеленых драконов в Вейре большинство, было выяснено, что мальчики тоже могут получить дракона такого цвета. Как видно, природа все же рискнула пойти на компромисс, и зеленые драконы, как самые многочисленные и, что особенно важно, не способные к размножению, стали первой разменной монетой на этом пути. Кто знает, возможно, в будущем это постигнет и голубых, а то и коричневых… ну, не переживай, Токкат, думаю, мы с тобой до этого времени точно не дотянем, – он засмеялся, и из-за стены тут же послышалось сдержанное урчание дракона, – В целом же я хотел сказать вот что: возможно, на Запечатлении Яррата выбрала тебя не потому, что, как это принято говорить, ты и впрямь была ее «единственной», но потому, что никого более подходящего поблизости не оказалось… Не обижайся, я говорю это не для того, чтобы тебя или ее оскорбить, – он поднял руки, будто защищаясь, – Я вырос в Форте, и долгое время учился на целителя, так что привык объяснять такие… необычные случаи с точки зрения науки, как это делали первые колонисты. И этот факт никак не принижает ту связь, что существует между тобой и Ярратой – можешь быть уверена, на свете полным-полно вполне добропорядочных супружеских пар, которым еще труднее ужиться друг с другом! – он слегка улыбнулся, – Так что, девочка моя, вот что я хотел тебе сказать всем этим донельзя затянувшимся монологом: может быть, вы и не составляете то самое «идеальное целое», о котором так любят твердить арфисты, но, по крайней мере, вполне успешно притерлись друг к другу, и сейчас, в середине Интервала, ваш союз более чем уместен. Поэтому не расстраивайся, если Яррата ведет себя не совсем так, как другие драконы – такова уж ее особенность. Придется тебе с ней смириться… «Так мы скоро пойдем купаться?!» – Вот-вот, и с этим тоже, – засмеялся Т'рик, даже не спрашивая, откуда на лице у девочки возникло это непередаваемое выражение «О, Скорлупа!», – Что поделать, Шерана… Пять Оборотов, не забудь, – и, махнув рукой, он отпустил ее, а девочка, резко выдохнув сквозь зубы и пробормотав нечто благодарственное, поспешила покинуть классную комнату. Ох уж этот Т'рик… говорил, говорил, какие-то слова сильно умные… Ну не все у них с Ярратой гладко – так что же, разве это делает ее, Шерану, не-всадницей? Глупости какие. Ну да, ее Яррата та еще заноза в интересном месте, и порой выкидывает такое, что хоть за голову хватайся – так у Варисс, той, толстушки, ее Пелета тоже не сахаром обсыпана, и вопит, как недорезанная, если вовремя бадью с мясом не подсунуть, однако им никто не говорит, что у них связь плохая, и Запечатление прошло только потому, что никого другого поблизости не оказалось! Да и вообще, много этот Т'рик понимает… Он, конечно, умный, много читал и в свободное время не вылезает из архивов, но все-таки возраст уже дает о себе знать, и мозга за мозгу порой заходит. Вот и привиделось ему что-то этакое, а теперь голову ей морочит: «не слишком удачное взаимодействие». Они друг друга слышат и понимают, что еще-то нужно? Или для того, чтобы твою связь торжественно объявили «удачной», требуется выйти на середину Чаши и при всех признаться друг другу в вечной и нерушимой любви?.. Дважды глупость. Как будто у нее более важных дел нет! И так времени не хватает, чтобы доделать эту шляпку с вуалью – в самый раз на голову надеть, когда снаружи солнцепек! А еще нужно подогнать халатик, который ей выдала Тарисса, и закончить ту вышивку – ну, ту, за разбитую тарелку – да еще раскроить, наконец, новую рубашку… Что ж поделать – если размеры твоего тела не позволяют донашивать старую одежду, приходится суетиться самой, в десятый раз напоминая, что ей СРОЧНО нужна шкура верри для куртки – может быть, саму куртку она будет шить и недолго, но эти драгоценные часы работы придется буквально выдергивать из бесконечных уроков, из времени на сон и ухода за собственным драконом… «Ну теперь-то можно купаться?» …а это, однако, может оказаться не так-то просто. «Можно, можно, только недолго – нам еще в архивы подниматься», – кисло заметила Шерана… правда, вряд ли Яррата ее слышала – взвизгнув от удовольствия, зеленая стремглав помчалась к воде, едва не наступая самой себе на лапы. Остальные молодые драконы к тому времени уже ушли, оставив на берегу лишь множество свежих отпечатков, и, как обычно, одну из щеток пришлось вылавливать аж с середины озера – но для подросшей и изрядно расшалившейся зеленой это расстояние уже не казалось таким огромным, так что Шерана и опомниться не успела, как прямо ей в руки прилетела мохнатая, жесткая и изрядно потрепанная, но вполне себе рабочая «чесалка». «Ты все еще дуешься, – теперь, когда они остались в сравнительном одиночестве, голос Ярраты прозвучал уже куда мягче, и, подплыв к стоявшей на мелководье всаднице, драконочка лениво перевернулась на спину, раскидав крылья и состроив одну из своих «умилительных» мордочек, – Ну не дуйся…» «Угу, конечно, это ж не тебе снова бумажную пыль глотать, – фыркнула Шерана, все-таки загребая с озерного дна горсть крупного песка и шлепая его на драконий живот, – И только посмей мне заснуть, пока я там глаза буду портить!.. Яррата, ты меня слышишь?» «Слышу, – будто в насмешку, сонно протянула драконочка, широко зевнув и высунув ярко-зеленый язычок, – И как вы вообще что-то понимаете в этих странных черных крючках? Рисовали бы картинки…» «В таком случае Вейру пришлось бы содержать личного художника, да еще и придумать краски, которые не выцветали бы со временем! – предложение девочку не особо удивило – ее зеленая вообще была довольно самостоятельной личностью, и не стеснялась говорить то, что думает – но позабавило, и, чувствуя, что потихоньку остывает, Шерана уже тщательней размазала песок по гладкой шкуре, после чего принялась бодро тереть щеткой, – А Госпожа Ханна едва ли вытерпела бы еще одного человека, который покусился бы на «исконные обязанности золотых всадниц!»», – после чего, не сдержавшись, она громко фыркнула. Да уж, историю о том, как поругались Хозяйка Нижних пещер и Госпожа Вейра еще долго по вечерам будут рассказывать, со временем приправив таким количеством несуществующих подробностей, что внуки нынешних шутников только охать будут от ужаса, воображая себе двух королев, поспоривших за песок на площадке Рождений! «Или зеленых, подравшихся за самого симпатичного бронзового, – если драконы и умели смеяться, Яррата сейчас именно это и продемонстрировала, – Я думала, та, толстая, Госпоже глаза выцарапает!» «Ну, Тарисса еще не настолько сошла с ума, чтобы набрасываться на всадницу единственной в Айгене золотой, – усмехнулась Шерана, – Да и вообще, кем нужно быть, чтобы спорить с человеком, за чьей спиной стоит дракон?» «Мясным колобком», – невозмутимо заявила зеленая, и хотя шутка вышла так себе, Шерана все равно почувствовала, что губы сами собой растягиваются в улыбке от одного лишь самодовольного тона, с которым это было произнесено. Да, ее зеленая умела шутить – довольно грубовато, и не всегда понятно, но недостаток чувства юмора она всегда восполняла потрясающе живой (для дракона, конечно) мимикой и оттенками голоса – то ехидного, то жалостливого, а то и такого надменного, что, право, самая надутая золотая королева позавидовала бы! Было ли это общедраконьей особенностью, или Яррата одна такая уродилась – Шерана не знала, а когда она осторожно пыталась расспрашивать других молодых всадников, те только глазами хлопали, так что со временем девочка смирилась с этой особенностью (одной из многих) своего дракона, так что всякий раз зал заливисто хохотала, услышав от зеленой подопечной очередную шуточку… и на этот раз ей это кое-чего стоило – полного рта воды, когда Яррата ни с того ни с сего вдруг решила заняться подводным плаванием, и, резко перевернувшись на живот, каменным грузилом ушла на дно озера. При этом она не постеснялась от души хлопнуть всадницу крылом по голове, поэтому, когда Шерана показалась на поверхности, до нитки промокшая и, вдобавок, перепуганная, по-вечернему тихая Чаша от души насладилась всем тем длинным списком «лестных» эпитетов, которыми девочка поименовала озорующую драконочку. И она могла бы распространяться еще очень и очень долго, благо, всевозможных «отвалившихся кантиков», «поднырков», «перекосов» и «рук-из-спины-растущих» в ее «ткацком» словаре сохранилось немало… кабы внезапно из-за спины не послышался осторожный вопрос: – Надеюсь, это ты не про нас? – после чего, оглянувшись, зеленая всадница в полном изумлении обнаружила – и принесло же! – В'лена и Корита, стоявших на берегу и явно помышляющих также принять водные процедуры. – А ты что здесь – тьфу! – делаешь? – сипловато спросила Шерана, сплюнув попавший на язык песок, – Я думала, все уже давно на ужине… – Меня Тарисса подловила – кто-то ей донес, что у меня рубашка порвалась, так она ж прицепилась, как клещ, – мальчишка закатил глаза, – «И швы кривые, и складка появилась, и вид такой, будто дракон зашивал…», – передразнил он басистый голос грозы и повелительницы всех не-всадников Вейра, – Как будто я виноват, что в детстве помогал возиться с верри, а не сидел с ее девчонками за шитьем… Эй! – и парень едва успел отпрыгнуть в сторону, когда из озера внезапно выскочила мокрая, холодная, но жуть как довольная зеленая и, ухватив Корита за шею, поволокла его к воде. Бронзовый, естественно, ничего подобного не ждал, а глинистый берег был довольно скользкий, так что лишь поэтому сравнительно небольшой Яррате удалась ее задумка, и чуть погодя она уже торжествующе макнула беспомощную «жертву» головой в воду. Бронзовый шутки не оценил, и, вынырнув со дна, был зол, как голодный страж, так что на коварную зеленую бросился, выставив когти и в недвусмысленном намерении хорошенько надрать ей крылья. Яррата, вроде бы, даже испугалась, и весьма проворно уплыла на самую середину озера… однако, когда торжествующий мститель уже собирался обрушиться на «жертву» и заставить ее поцеловаться с песчаным дном, зеленая наглядно продемонстрировала, почему драконы ее цвета первыми встречают Нити – ловко вывернувшись из-под падающего на нее брюха, она цапнула Корита за загривок и, пользуясь тем, что его спина оказалась малость притоплена, взобралась на него верхом! – Яррата, да что ж ты делаешь! – Шерана, от греха подальше решившая выбраться на берег, теперь бегала вдоль кромки воды, не зная, что и делать – то ли пугаться, то ли хохотать, – Отпусти его, ты, вредина зеленая! – Ну тряхни ее… ай, ну ты же можешь! – В'лен, то и дело хватавшийся за шею, подбадривал своего дракона, – Ну давай же, пузо растолстевшее, крутнись… ах ты ж! – и, не выдержав, он громко засмеялся, когда, последовав совету всадника, Корит попытался изобразить горизонтальный винт, но, не справившись с весом зеленой «нашлепки» на спине, опрокинулся назад и весьма неуклюже рухнул на спину, раскидав крылья и вывалив язык. Грудь его шумно вздымалась и опадала, мутно-желтые глаза были прикрыты полупрозрачными внутренними веками – всем своим видом дракон демонстрировал полную и безоговорочную усталость, так что, посчитав его позу за капитулирующую, Яррата его все-таки отпустила и, вынырнув рядом, как ни в чем не бывало, уселась прямо на живот поверженного противника. Тот ее выдержал, лишь немного опустившись, и, вволю потоптавшись, зеленая все-таки успокоилась, обвернув лапы хвостом и состроив донельзя довольную мордочку – ну точь-в-точь кошка, добравшаяся-таки до заветной миски со сливками! – Угу, рано радуешься, – пробормотала Шерана… буквально за миг до того, как расслабившиеся мускулы под бронзовой шкурой внезапно пришли в движение, и все еще «улыбавшаяся» драконочка даже пикнуть не успела, как вперед носом полетела обратно в воду. Корит, явно довольный своей шуткой, победно затрубил… но если он думал, что таким образом остановит потеху, то явно заблуждался – вынырнувшая Яррата жаждала реванша, так что парой мгновений спустя в мутной воде озера снова разгорелось побоище, и всадникам, отчаявшимся призвать драконов к порядку, осталось лишь отойти подальше, чтобы их и самих не заставили грызть друг другу гребни! – Вот же… – В'лен только головой покачал, все еще потирая шею – видно, укусы Ярраты были более чем чувствительными – после чего немного виновато посмотрел на Шерану, – Тухлая скорлупа, надо было сообразить, что этим двоим в одном озере делать нечего! – Да ладно, пусть лучше так играют – ночью зато будут спать, как убитые, – девочка, улыбнувшись, лишь пожала плечами… правда, немного неровно – ночи в Айгене, в отличие от парилки днем, особым теплом не отличались, так что, стоило коварному солнцу спрятаться за каменным гребнем Чаши, как из каких-то невидимых щелей выползли зловредные холодки и принялись довольно бесцеремонно намекать, что в мокрой рубашке на свежем воздухе делать нечего. К счастью, в отличие от не привыкшей к подобным вывертам погоды Шераны, В'лен заранее побеспокоился о резком перепаде температуры, и купать дракона вышел в теплой шерстяной накидке, покрывшей его обычную рубаху. Связанная по какой-то айгенской моде, довольно грубая, но жутко пушистая, эта странная одежка (кажется, она называлась «пончо») оказалась как нельзя кстати, и Шерана только охнула, когда на нее сверху рухнул источающий благословенное тепло «шатер», в котором она еще нескоро сумела найти выход. Да, за последние несколько месяцев она не больно-то прибавила в росте, и на фоне сверстников по-прежнему казалась ребенком… а потому Тарисса, несмотря на всю сварливость и бесконечное ворчание по поводу «бездонных утроб», продолжала исправно подкладывать ей за обедом вторую порцию, на спортивных занятиях, когда будущие всадники тренировались взбираться по плечу флегматично зевающего Токката, «пичугу» неизменно подсаживали, чтобы дать ей ухватиться за нижнюю петлю ремня, а стоило вымокнуть, притопленной собственным драконом – и пожалуйста, ей на голову щедрым жестом вываливают тщательно сберегаемую, заботливой приемной матерью связанную накидку, дабы хлипкая северянка, чего доброго, не подхватила простуду! И, вроде как, ей надо бы обидеться за такое самоуправство – в конце концов, она не младенец, чтобы так ее кутать! – но… – Спасибо, – пробормотала девочка, подбирая свалившиеся к ногам складки, в которые уже наверняка начал забиваться песок, – но ты ведь сам замерзнешь… – Не замерзну, – заметил В'лен, невозмутимо притягивая враз покрасневшую девчонку поближе, – Особенно если ты мне в этом поможешь. – В'лен… – Ты что, против? – Нет, но… – Тогда и не забивай голову, – усмехнулся бронзовый, обнимая ее уже обеими руками и дохнув в макушку – так, чтобы его дыхание, горячее, как у дракона, волной мурашек пробежалось вдоль позвоночника, заставив Шерану… …мучительно вздрогнуть, как от удара, едва заслышав раздавшееся неподалеку голодное урчание, издаваемое пришедшим к озеру первым Запечатленным сегодня дракончиком. Самого счастливца женщина не видела – только заметила, мотнув головой, сверкнувшую в солнечном пале начищенную бронзу, после чего, вновь содрогнувшись, она все-таки встала. Пошатнулась. Пошла, неровным, спотыкающимся шагом, больше похожим на походку хромой верри, подпрыгивая и неловко размахивая руками, отдавая все силы на то, чтобы не забыть, как передвигать ноги. Кажется, ее заметили – там, за спиной, постепенно нарастал шум людских голосов, послышались встревоженные крики новорожденных… Этого она уже просто не выдержала – рванулась с места, загребая носками туфель горячий песок, побежала, раскачиваясь во все стороны и растопырив скрюченные пальцы – дальше, дальше, как можно дальше! «Куда ты?!» Дальше! Прочь, прочь из Вейра! Скорлупа, а она еще надеялась, что четыре Оборота спустя сможет, наконец, появиться здесь и не испытать вновь всего ужаса той далекой ночи! О чем она только думала… О чем только думала ты!.. «Яррата!» – и, беззвучно застонав, Шерана прислонилась к каменной стене, из последних сил удерживая себя в сознании – ведь ей нужно, нужно было дождаться и вернуть своего дракона домой! К счастью, солнце уже почти исчезло за горизонтом, и в верхних коридорах Вейра успела воцариться тишина – всадники, утомленные очередной гонкой за весьма своенравной зеленой, либо мирно спали, либо веселились в Нижних пещерах, чьи вина и свободные девушки были способны утолить любые аппетиты. И, если уж откровенно, изнывающая от чувств Ярраты Шерана могла хоть выть диким стражем, хоть кататься по полу от страсти – никто бы и ухом не повел… но гордость, проклятая гордость заставляла ее молчать, даже самой себе отказываясь признаваться в слабости, а едва лишь хватка зеленой на ее разуме ослабевала – выпрямлялась, утирала искусанные до крови губы и упорно продолжала путь в кажущийся невероятно далеким родной вейр. Где-то там, внизу, ее «избранник», чей коричневый сегодня догнал резвую зеленую, наверняка уже в третий раз взял стонущую от наслаждения… как ее там звали? А, неважно. Шерана помнила лишь, что девушку привезли из Поиска, и хотя она так и не сумела получить своего дракона, очевидно, жизнь в Вейре показалась ей намного приятнее прозябания на родной ферме, так что никто не удивился, когда после Рождения на айгенских кухнях появилась еще одна служанка. И, пожалуй, Шерана могла бы ее понять – легко ли, едва обретя надежду Запечатлеть дракона, возвращаться к уходу за телятами! – и даже посочувствовать… кабы несчастная простушка, в слезах умолявшая Тариссу не выгонять ее прочь, на деле не оказалась просто-таки редкостной стервой! Видимо, в скором времени незамысловатые обязанности ей наскучили, а так как Силка – точно! – обладала весьма… гм, пышными формами и изрядно поднаторела в искусстве похищения чужих сердец, то Вейр, до краев заполненный мужчинами всех мастей, к тому же не связанных принятыми в холдах правилами приличия, наверняка должен был казаться ей накрытым праздничным столом – ходи да выбирай! Девица же эта, при всех своих недостатках, была далеко не дурой, и представившейся возможностью она попользовалась от души, перебывав в постели у половины Айгена, покуда не нашла себе любовника по душе. Стоит ли удивляться, что им стал Х'нет?.. Очередная волна жарких драконьих эмоций начисто вымела из головы Шераны все не слишком лестные эпитеты, адресованные распутному всаднику (ничего удивительно, что тот летал в Крыле под началом куда более молодого коричневого!), и, не удержавшись, она рухнула на колени, выгибая спину и словно наяву обвивая поклонника гибким хвостом. Сит не входил в число тех драконов, которым своенравная Яррата хоть чуточку симпатизировала, но желтовато-кремовый гигант проявил редкую настойчивость в сегодняшней гонке, и застоявшаяся зеленая, которой почти семь месяцев назад надлежало впервые повести за собой разноцветную стаю, в конце концов смирилась с его кандидатурой, позволив настойчивому ухажеру словить себя в свои цепкие когти! К тому времени тонкая нить, связывающая Яррату со всадницей, превратилась в едва ощутимую паутинку – природные инстинкты, как всегда, оказались сильнее любых привязанностей, так что у Шераны не было никакой возможность докричаться до обезумевшей от наплыва гормонов зеленой, и оставалось лишь терпеть. Молясь, что она справится, что она удержит, что убедит: не бросай меня! – и заставит вернуться обратно. Заставит поверить, что она все еще ее любит, что она ждет ее – мягкая глина, тщетно попытавшаяся стать тверже, глупая всадница, решившая, что может переделать собственного дракона! Да она любит ее любой, свою Яррату, какой бы она ни была – и вздорной, и игривой, и упрямой, и своенравной – любой, какой ей только захочется быть ее зеленой, ее дракону, половинке ее души! Поэтому… не оставляй меня! Яррата! И, задохнувшись от вновь нахлынувшей волны, Шерана скорчилась от муки, вцепляясь ногтями в равнодушный каменный пол. …Что ж… Одна радость – если Сит ощущает то же самое, то Силка наверняка заработает себе целый набор синяков, да и ходить ближайшую пару дней сможет разве что враскорячку! Возможно, это ее слегка остудит, и тогда Шерана сможет спокойно появляться в Нижних пещерах за ужином… хотя, конечно, это вряд ли – малютка-всадница уже давно стала общепринятым предметом для шуток, и пусть большая их часть была совсем не обидной – не привыкшая к подобному обращению воспитанница ткачей вечно не знала, куда глаза девать, путалась и краснела, неизменно пряча лицо за специально отращенной для такого дела челкой. А уж если кто-нибудь из этих шутников вдруг прослышит о том, что и так не славящемуся разборчивостью Х'нету пришлось заменить мелкую, как огненная ящерица, зеленую всадницу пышнотелой южанкой, то о приятных дружеских трапезах… да что там трапезах – просто совместных тренировках можно будет забыть вплоть до начала следующего Прохождения! Единственным, кто мог бы исправить положение и призвать разошедшихся товарищей к порядку, был В'лен… но она не будет, не будет об этом думать! В конце концов, Предводитель им все ясно растолковал: в середине Интервала старших самцов в Вейре совсем мало, а у Халиты уже на днях должен состояться брачный полет, так что Корит, как самый молодой и крупный бронзовый, обязан готовиться к гонке за королевой, а не «развлекаться со всякими зелеными». Бронзовый должен был быть серьезным и ответственным, думать, в первую очередь, только о благе своего дракона и безопасности Вейра, в котором осталась единственная королева – значит, всяческие понятия вроде «дружбы» и «любви» отодвигаются на второй план: важен только брачный полет и, как следствие, количество отложенных яиц. И то, что Госпожа Ханна счастливому «фавориту» годится аж в бабушки – ни-ко-го не волнует. И то, что сам единственный и неповторимый бронзовый всадник почти Оборот гуляет с одной-единственной зеленой всадницей, что, учитывая отсутствие в Вейре даже обычных брачных контрактов, было более чем явным намеком на сложившуюся пару – ни-ко-му не интересно, ибо, как ни грустно, а быть всадником – это не просто возможность летать в небесах и мгновенно перемещаться через Промежуток, но также и целый список малоприятных, а то и вовсе пугающих особенностей «комфортного» сосуществования с гигантским огнедышащим зверем, про которые арфисты обычно умалчивали. Да и то верно, не портить же благородный образ защитников Перна едкими приписочками, касающимися бесконечных кормления-купания-намасливания, громогласного драконьего храпа или, того лучше, брачных полетов, которые неподготовленного холдера могут, в лучшем случае, ввести в ступор, а в худшем – отправить на тот свет с сердечным приступом! Ибо целая стая мужчин, загнавшая в угол очередную «жертву» (на месте которой, по мере уменьшения количества девочек среди кандидатов, все чаще оказывались юноши) и не сводящая с нее исступленного взгляда, кого угодно заставит почувствовать себя неуютно… Помнится, впервые увидев подобную сцену, Шерана подумала: интересно, а Корит сумеет догнать ее Яррату до того, как остальные всадники (большинство из которых предпочитали партнеров своего пола) одуреют от чувств своих драконов и пойдут против собственной природы? Тогда она еще была уверена в этом полете. Корит, правда, еще не достиг «того самого» возраста, но и Яррата, серьезно повредившая крыло на одной из тренировок, надолго застряла на земле, даже не помышляя о брачных играх с другими драконами – куда там, если и до площадки кормления удавалось добраться только пятым затяжным прыжком!.. Тогда весь мир еще казался ей справедливым, и другие всадники, хоть и поддразнивающие ее из-за малого роста – добрыми и надежными товарищами, на которых всегда можно положиться. Ведь пели же арфисты, пели о благородных сердцах наездников драконов, которым неведомы зависть, алчность, недобрые мысли – пели, прославляя жителей Вейра, спасителей Перна… Будто забывая, что эти люди, пусть и ставшие единым целым с могучими драконами – все-таки всего лишь люди, со своими, человеческими слабостями и недостатками. И Запечатление дракона – еще не отпущение всех грехов, ибо драконы, как и люди, бывают очень разными!.. И коричневый Сит в очередной раз это продемонстрировал, когда тугим кольцом хвоста захлестнул когтистые задние лапы Ярраты, и в порыве страсти его кривые когти глубоко впились в сияющую зеленую шкуру, которая была такой яркой, такой горящей по сравнению с тусклым цветом после долгого выздоровления!.. Бедная Яррата, она же так стремилась снова взлететь, снова стать единым целым с небом, пронестись над пустынными равнинами Айгена, шумными ударами крыльев рассекая пьяняще-жаркий воздух – и Шерана, бестолковая всадница, была так рада, когда ее любимица, наконец, взлетела, что чуть не прозевала начало брачного полета! И только когда какой-то голубой всадник, возбужденный донельзя, за руку выдернул ее из собственного вейра, заставив уронить в пыль почти законченный крошечный гобелен… хотя нет, это случилось немного позже – когда с десяток мужчин всех мастей, от совсем еще зеленых юнцов до убеленных сединами патриархов, окружили ее плотным кольцом, из которого было не вырваться и дракону, а она вдруг поняла, что здесь, в пучине нарастающей животной страсти, она осталась совсем одна. Потому что Яррата, ее любимая Яррата, блаженно потягивающаяся на уступе перед своим вейром и во всем блеске демонстрирующая столпившимся внизу самцам свое сильное, ловкое тело, уже была далеко – дикая и свободная, она будто отстранилась от своей всадницы, оттолкнула ее упругим боком своего сознания, возведя между ними высокую стену, непреодолимый стеклянный купол – смотри, но не встревай, не вмешивайся! Сейчас, в сиянии полуденного солнца, это была уже не просто Яррата, зеленая из Айгена – это была Яррата-желанная, Яррата-великолепная, предмет вожделения всех драконов, собравшихся в Чаше – а их там, к ее гордости, было немало, почти три десятка, и все они – голубые, коричневые, даже – ах, как хорошо! – два бронзовых великана, чей возраст уже не позволял им сражаться за внимание королевы, следили за ней, и только за ней. Все они, застывшие в немом ожидании, видели, как грациозно она выгибает спину, как вытягивает лапы и почти лениво расправляет крылья – пусть не такие длинные, как у золотых, но, поверьте, ничуть не менее сильные!.. На мгновение взгляд зеленой обратился к дальнему склону Вейра, где находился дом Корита, и на мгновение она ощутила досаду, не обнаружив своего друга: он не увидит ее, не оценит всего ее великолепия! – но спустя мгновение эта неприятная мысль вылетела у нее из головы, и, издав насмешливо-зовущий крик, Яррата взвилась в воздух до того легко и стремительно, что даже Шерана, наблюдавшая за ней со дна Чаши, едва не подпрыгнула следом: я тоже, тоже могу лететь!.. Но увы – людям не даны крылья, поэтому испуганной и потерянной всаднице пришлось остаться на земле, прижавшись спиной к каменному склону, в окружении всадников всех мастей, чьи глаза уже начала затягивать поволока. Да уж, недавняя травма порядком распалила их интерес, а в Вейре, несмотря на ходившие среди холдеров домыслы, все же обитало немало мужчин с вполне традиционными взглядами на сексуальные отношения, и возможность разделить брачный полет не с девушкой из Нижних пещер, а с такой же, как они, всадницей должна была казаться пикантной подробностью, лишь добавляющей им азарта. Конечно, Шерана – не пышнотелая Варисс, чья зеленая отлетала почти месяц назад, и мужскому взгляду тут цепляться откровенно не за что, но в угаре полета даже законченный ценитель толстушек едва ли будет обращать внимание на телесные достоинства партнерши… разве что после «того самого», когда драконья хватка на человеческом разуме ослабнет, «счастливчик» не предложит ей остаться на ночь, а отпустит ленивым жестом: дескать, дело сделала, можешь проваливать. И, как ни странно это звучит, в глубине души Шерана надеялась именно на такой исход… Но, видно, у судьбы дурное чувство юмора, так что она дала ей все, и даже больше: никто ее и пальцем не тронул, разве что потискал малость в самом начале, пока тащил до своего вейра… а там уже, во всем своем обнаженном распутстве, лежала готовая к решительным действиям Силка, так что Х'нету осталось лишь отшвырнуть испуганно вскрикнувшую Шерану в сторону и с утробным рычанием наброситься на охнувшую от такого напора любовницу. К счастью, выход из комнаты в вейр дракона был занавешен, и того малого количества света, что пробивался сквозь плотную ткань, едва хватало, чтобы разглядеть собственные руки, так что четырнадцатилетняя девочка, чуть заметно вздрагивая от поистине звериных звуков и стонов, доносившихся с кровати, поспешила убраться восвояси, пока Х'нет не очнулся и не решил «испробовать» и ее… О, во имя Первого Яйца, она знала, что это будет… странно, но ведь не думала же, что настолько!.. А ведь К'жарат ее предупреждал… но, право, кто в здравом уме будет слушать совсем еще молодого всадника, тем более, голубого, про которого говорили, что он и в тарелке супа углядит двух переплетенных в брачном полете драконов? Что касается других зеленых… ну, к сожалению, среди «одноцветных» всадников (большинство из которых были мужчинами) Шерана чуть ли не с Запечатления ходила «белым файром», и никто из старших товарищей даже не подумал подготовить ее к предстоящему полету, а все объяснения Варисс сводились к многозначительным вздохам и отмашкам в стиле «ну ты сама увидишь…». Что увидит, как и с какой позиции – все эти подробности отдавались на растерзание слухам, фантазии и собственным наблюдениям, которые, увы, отнюдь не добавляли девочке оптимизма: что, вот прямо так?! Схватит, будто старую ветошь, и поволочет к себе? Или, как вот у этой парочки – начнет срывать одежду прямо в коридоре, нимало не заботясь о том, видят ли окружающие?! И на следующее утро, как ни в чем не бывало, вытащит к завтраку, пока другие всадники будут шутливо их поздравлять?.. Шерана задрожала. Затрепетала всем телом, будто пойманное животное, загнанное в ловушку, лишившееся шанса на спасение. Сегодня… ей повезло. Но дальше, дальше, как же дальше?! Она никогда не жалела, что стала всадницей. Предки, да она мечтала об этом – как и любой ребенок на Перне, хоть раз видевший в небесах пролетающих драконов. Она думала о сильных, могучих крыльях, о сияющих глазах и глубоком разуме, полном заботы и любви, разуме, существующим только рядом с тобой и не мыслящем жизни в мире, где тебя не существует… И она получила все это. Так почему же сейчас, ощущая неземное наслаждение своего дракона – она так горько плачет от отчаяния? – Яррата… И следующий порыв души дракона вновь швырнул ее на колени, сжимающую кулачки и до зубовного скрежета стиснувшую челюсти – вернуть! Она должна… вернуть… ее… обратно! А-а-а… – А это ведь далеко не так приятно, как описывают арфисты, верно? Спокойный мужской голос разрушил кажущееся уединение пустынных коридоров и невольно заставил свернувшуюся клубочком Шерану с трудом приподнять голову, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике. Голос показался смутно знакомым, но в одуревшем от драконьих чувств мозгу память исхитрилась забиться куда-то в самый дальний уголок, и все, что девушка могла увидеть (учитывая, что последний светильник остался далеко позади) – это довольно высокую фигуру, небрежно прислонившуюся к стене. – Да, ощущения определенно не самые лучшие, – все тем же скучающим тоном продолжил невидимый мужчина, – Животная страсть, примитивные инстинкты… когда человек становится драконом, и он готов на что угодно, лишь бы дать выход страсти, пока его не разорвало на куски, – тут мужчина наконец-то изменил позу – он выпрямился, оказавшись еще выше ростом, и сделал шаг вперед, после чего опустился на одно колено рядом с дрожащей, мокрой от пота девушкой, – На что угодно, слышишь?.. – К'жарат… – она все-таки его узнала, – Что ты?.. – Ш-ш, – глаза голубого всадника блеснули, отражая слабый свет – кажется, он оглянулся по сторонам, дабы удостовериться, что они одни, – Ты же не хочешь напугать Яррату? Я слышал, драконы могут уйти в Промежуток прямо во время брачного полета, если вдруг почувствуют испуг всадника… ты же не хочешь, чтобы твоя зеленая исчезла навсегда? – после чего, убедившись, что его слова достучались до Шераны, и она не завизжит, чуть что, раненым стражем, он удовлетворенно кивнул, – Вот и умница. Ты, главное, расслабься и просто получай удовольствие… – Не-е-ет… – еле слышно простонала девушка, отчаянно пытаясь удержать свой разум при себе, но при этом до смерти боясь разорвать контакт с Ярратой – а вдруг, лишившись присутствия всадницы, зеленая и впрямь рискнет прыгнуть через Промежуток?.. В конце концов, что значит К'жарат – похотливый, смазливый, ненавистный К'жарат! – рядом с возможностью навсегда потерять дракона? Остаться одной, совсем одной?! «Шерана…» Я здесь, дорогая. Я здесь… «Шерана… Я тебя не слышу… Ответь мне!» Я тут, Яррата. Я жду тебя. Не смей уходить! «Не смей бросать меня, Шерана!» Как далеко… тяжело… дышать… «Шерана!» …и она закричала. Громко, громче, на грани слышимого – кричала, вцепившись ногтями в лицо, кричала, раздирая щеки, кричала, перекрикивая многоголосый хор драконов, с чего-то устроивших в Вейре какофонический переполох – басили бронзовые, низким баритоном им вторили коричневые, на высоких тонах выпевали голубые и зеленые… все они, все они – в ее голове, в ее ушах, отчаянным криком уходящей Ярраты, пронзительным, невыносимым воплем!.. …он рядом и внутри, он вошел в нее – по-хозяйски, безжалостно, ведь она ничего не почувствует, она полностью слилась со своим драконом… откуда ж ему знать, что она намеренно не отдается Яррате, не пытается стать с ней единым целым, не дает ей почувствовать свою боль, свое отчаяние! Они всегда были чуть-чуть разные, эта девушка и ее дракон – чуть-чуть непохожими, чуть-чуть не подходящими друг другу, не притершимися друг к другу, чуть-чуть – и вполне достаточно, чтобы заставить опасно затрепетать эту связь! И только потому, отдавшись своему опытному любовнику, выбравшего для полета теплые воздушные потоки над предгорьями Срединного кряжа, Яррата почти не слышала свою всадницу – она забыла, забыла, и когда измученная Шерана, не выдержав, все-таки позволила ей коснуться себя!.. …«Я здесь! Я здесь, я с тобой!» – Нет, нет! – раскачиваясь и прижав ладони к вискам, завывала молодая женщина, скорчившись у каменной стены, и слезы текли по ее лицу, мешаясь с кровью, – Тебя нет, тебя!.. – после чего, задохнувшись, вновь зашлась нечеловеческим воем, чувствуя, как раскалывается на кусочки – уже не сможет, не сможет собраться! Сколько времени ей понадобилось, чтобы вновь прийти в себя в своем Цехе, закончить обучение, стать подмастерьем? Сколько сил и напрасно растраченных слез она отдала ночами, сидя за положенным уроком и боясь даже смотреть в сторону кровати – нет, нет, не обратно, в этот неизменный кошмар, в падение через бесконечную пустоту!.. До этого она лишь два раза побывала в Промежутке: когда ее Нашли и привезли в Вейр – и когда необычайно тихий бронзовый – не Корит, другой – отвез ее, сломленную горем, обратно в Плоскогорье, когда стало понятно, что в Айгене она уже никогда не сможет почувствовать себя счастливой. Да и как, если каждый взмах крыла, каждый нечаянный звук или хотя бы отблеск солнца на сияющей здоровьем шкуре были как хлесткие пощечины, как насмешливые пинки: не сберегла! Не удержала! И тщетно уверяла ее Госпожа – та, что раньше и здороваться-то будто брезговала – что это не ее вина, что это они недосмотрели, не предупредили, не подготовили, не помогли… И тщетно В'лен, в последний миг выскочивший из Промежутка и буквально вырвавший ее из лап К'жарата, целыми днями сидел у ее постели, сжимая холодеющие пальцы и уговаривая: не уходи! Не бросай меня, не оставляй одного!.. И тщетно она сама пыталась забыться сном, погрузиться в исцеляющую дремоту – стоило закрыть глаза, как в ушах снова звенел последний отчаянный крик, и она вскакивала посреди ночи, оглашая Вейр истошным воплем, и рвалась бежать, размахивая руками, ловить своего исчезнувшего дракона – Яррата, Яррата! – пока обессилено не падала в мужские руки, сотрясаясь всем своим хрупким телом!.. Когда она уходила, ее провожали многие – те, кого она знала, те, кто знал ее. Они стояли тихо, не мелочась на обычные пожелания и напутствия… просто молчали, пока старый Т'рик, даже без намека на улыбку, помогал «мелкой» в очередной раз взобраться на драконий загривок… правда, уже не зеленый, а бронзовый, и руки девушки чуть заметно тряслись, пока она терпеливо карабкалась по сбруе к знакомой ложбинке между шейных гребней. Она не оглядывалась, и смотрела только вперед – но все равно, всей спиной, всем своим существом чувствовала, что единственный человек, которого действительно волновала ее судьба, так и не пришел ее проводить. В'лен… – Я отправлю Корита за Ярратой. – Но ведь Халита… – В Промежуток его, этот брачный полет! – Дело не в этом… Ты нужен Айгену. – Тебе я нужнее, глупышка. – Я знаю. Но ты должен думать о будущем Вейра. Халита умирает. Если в ближайшее время она не отложит золотое яйцо… – Как будто здесь мало бронзовых! Только старших целых семь, а еще мы со С'хилом и Дж'усом… – Но ни один из них не сравнится с Коритом, – она чуть игриво наклонила голову, слегка улыбаясь, – Ни один из них не летает, как он, да и в размахе крыльев твой дракон – самый лучший на всем Перне! – Не льсти ему, а то загордится!.. Серьезно, Шерана. Думаешь, не отвертимся? Да о нас пару дней посудачат, а через семидневку уже забудут! – В'лен, золотое яйцо. – О, Скорлупа!.. Ты говоришь прямо как Госпожа. – Ну, раз уж даже она не сумела с тобой договориться… – Я послал ее на Алую Звезду только после третьего «Ты обязан, в первую очередь, думать о благе своего дракона», с последующим перечислением всех этих самых «благ». Поверь мне, это очень много! – Но ты не думаешь, что она права?.. Ох, да брось же ты хмуриться, ровно Нити на горизонте! Всего один несчастный полет. Один! После этого Халита торжественно отложит свою кладку с огромным, размером с дом золотым яйцом во главе, уляжется на песочке и оставит вас, несчастных бронзовых, в покое, так что уже в следующий раз… – Утешила, называется, – он привлек ее ближе, заставив уткнуться лицом в его грудь, – Ты хоть сама-то в это веришь? – Да не очень, – вздохнула она, прикрывая глаза, – Но на что-то же надеяться надо? К тому же, тут уже ничего не поделаешь – мы не всегда поступаем так, как нам хочется. Ведь на то мы и всадники. – Шерана… – Я знаю, – ее тонкая рука чуть коснулась его лица, – Но… – Я должен, – его пальцы, как всегда, легко стиснули ее ладонь, – Да. Должен… А, Шерана, в тот день, когда… откуда ж мы знали! – Откуда ж мы знали, – в ее словах прозвучала нескрываемая печаль, – Но ты бронзовый всадник, мой дорогой, в середине Интервала, когда таких, как ты, совсем немного. На твоих плечах – будущее Перна. А я… а я всего лишь… – Помолчи, – сдавленно прошептал он, и настолько умоляюще-повелительно прозвучал его обычно спокойный голос, что она и не нашлась с ответом – а в следующий миг его сухие губы накрыли ее, и сильные, но такие надежные руки обвили талию, стиснули плечи, зарылись в густые, тяжелые, тонко пахнущие травяным мылом волосы… …гладя рассыпавшиеся по плечам всклокоченные, слипшиеся неряшливыми жгутами пряди, пересыпанные красноватым песком. – Тише, тише, – бормотал он чуть слышно, крепко прижимая ее к себе, к бешено стучащему сердцу, не давая окончательно провалиться в пустоту отчаяния. Шум вокруг также стих – он будто стал ниже, превратившись в какой-то еле слышный гул, так что на этом фоне, больше похожем на сдержанное жужжание пчелиного роя, невероятно резко, но при этом странно мелодично прозвучал требовательный… и знакомый, такой знакомый голос! «Шерана!» И девушка изумленно – огорошено, ошарашено, недоуменно! – вскинула голову, только сейчас осознав, что она уже не в одиночестве – вокруг, точно живая стена, застыли разноцветные драконы, а еще целое Крыло вилось в небе, то приседая на карнизы вейров, то вновь срываясь в воздух, трепеща полупрозрачными крыльями. И все они – бронзовые, коричневые, голубые и зеленые – смотрели только на нее, будто ждали чего-то… но чего? «Я тут!» – будто в ответ на эти мысли, раздался в ее голове звонкий женский голосок, и оцепеневшая девушка по-птичьи резко наклонила голову, тут же встретившись взглядом с двумя огромными фасеточными глазищами. Принадлежащими… – О нет… «Что такое? – голос из запальчивого, юношески-нахального, тут же стал почти жалобным, – Я тебя обидела? Я не хотела! Я так долго шла за тобой! Я искала тебя! Где ты была, так долго?!» – Но я… – Шерана задрожала, прижав руки к груди – и это при том, что взгляд ее не отрывался от блестящей золотой головки и переливчатых глаз, в которых вот-вот готово было утонуть ее сердце, – Я не могу! Я же… Я не могу… Яррата… Я не хочу… снова! Потерять! Я же не справлюсь! «Не хочешь? – маленькая королева произнесла это настолько потерянным тоном, что губы девушки невольно задрожали, а собравшиеся вокруг драконы испустили сокрушенный вздох, – Но… я хочу! Я твоя, Шерана! Я люблю тебя!» – Но… почему я? Я же… я же потеряла… потеряла ее! Вдруг я и тебя?.. – А вот это, моя дорогая, решать только тебе, – на ее плечо опустилась старческая ладонь, и Госпожа Ханна, наклонившись, пристально взглянула ей в лицо, – И только тебе. Но я не думаю, что наша королева стала бы кусать другую претендентку и преодолевать весь этот путь ради девушки, которую сочла бы недостойной себя, – тут она неожиданно улыбнулась, и вокруг ее глаз собрались тонкие лучики морщинок, – Королевы ведь очень настойчивы, когда хотят что-то получить, так что не сомневайся – она искала именно тебя, а не кого-то другого. Похоже, драконы решили дать тебе еще один шанс, Шерана, всадница золотой… кстати, как ее зовут? Зовут? Моего дракона?.. Почти шесть Оборотов – немалый срок, если тебе всего восемнадцать от роду – Шерана думала, что Ярратой. Непокорной, упрямой, вздорной, но любимой и неповторимой зеленой драконочкой… Но ты, маленькая? Какой будешь ты, моя потерянная половинка – неужели нам тоже придется «притираться» друг к другу? Получится ли, что не я, Шерана – твоя единственная, но всего лишь самая подходящая из собравшихся в этот день кандидатов?.. Или же арфисты не всегда прикрашивают песни, и ты наконец-то нашла меня, потому что искала, а не потому, что очень хотела оказаться Запечатленной? «Я люблю тебя, – повторила королева, глядя на нее своими удивительными глазами, – Только тебя, Шерана, моя Шерана», – и, подавшись вперед, она вытянула шею, терпеливо дожидаясь, пока девушка осторожно, будто опасаясь – это сон! Очередная шутка разума, за которым неизменно последует старый кошмар! – протянула к ней руку и коснулась надбровий. Провела вниз, еле заметно, кончиками пальцев, вдоль знакомых выростов черепа, коснулась уголка челюсти, соскользнула рукой по длинной шее. Королева стояла неподвижно, только слегка подрагивая, то ли от набегающего ветра, то ли от непередаваемой смеси удовольствия, удивления и робости, замешавшейся в ее голове: это она! Она не хочет? Но это же она! Я искала только ее! Я слишком плоха для нее? Я ей не нравлюсь?! – Нет, нет, – прошептала Шерана, протягивая к дракончику уже обе руки и прижимая к себе его голову, – Нет, совсем нет, глупенькая… Ты замечательная! «Значит, ты не сердишься на меня?» – глаза из желтовато-оранжевых начали стремительно зеленеть. «Глупышка, – и всадница ласково почесала ей подбородок, покрытый самой мягкой кожей на свете, – Я не сердилась на тебя. Я сердилась… на себя. Мне кажется… казалось, что из меня не выйдет хорошей всадницы». «Нет, тогда это ты глупышка! – тут же фыркнула маленькая королева, – Я выбрала тебя, Шерана! Я искала тебя, и наконец-то нашла! Я люблю тебя, и теперь ты – моя всадница! Только вот… я есть хочу», – уже с куда меньшим запалом пробормотала она, будто удивляясь странному ощущению в пустующем желудке, и Шерана невольно засмеялась – сперва тихо, но потом громче, громче, и слезы потекли по ее щекам, мешаясь с песком, вымывая горечь и сожаления – все те чувства, что клочками Промежутка цеплялись за ее сердце все эти долгие, мучительно долгие Обороты. Она знала, что никогда не забудет Яррату, никогда не сможет вычеркнуть ее из своей памяти, заменив новым драконом – но теперь, по крайней мере, она сможет примириться с этой вечной болью, и если в очередной раз проснется в кошмаре… что ж, наверное, ее королева ее утешит. Или В'лен, что по-прежнему сидел рядом, и его лицо светилось таким нескрываемым облегчением, что девушка невольно почувствовала вину… но не слишком долго – очень уж трудно было испытывать что-либо кроме всепоглощающей любви и восхищения, эхом отзывавшихся в душе ее дракона. Так вот она какая, настоящая связь… Т'рик действительно был прав – это нечто намного большее, чем просто слышать мысли дракона… это два сердца, стучащих в унисон, это твои чувства, неизменно находящие отклик, это непоколебимое знание того, что в горе и в радости, на краю отчаяния и на пике ликования – ты никогда не останешься один. И пусть ее королева вылупилась всего-то пару часов назад – связь, что протянулась между ними, эта нежная новорожденная связь уже была толще сотни корабельных канатов, прочнее каменных стен и непоколебимее самой Чаши Вейра – это была связь, в которой купалось израненное сердце и зарастали былые раны, покрываясь бальзамом новой любви. Со слезами, с плачем, с радостным смехом – прочь, прочь уходили все печали, растворяясь в сверкающем золоте шкуры, рассыпаясь на осколки в фасетках переливающихся глаз, и все драконы Вейра, до единого, испустили низкий гул, торжественный и счастливый, когда Шерана, с трудом поднявшись на ноги, посмотрела на дожидавшуюся ее Госпожу и громко, почти крича, объявила на весь этот огромный Вейр – на весь этот бескрайний Перн: – Зорита! Ее зовут Зорита!

Конец.