Хроники Зелёного гоблина

Ноутбук неимоверно глючил. Чем дольше я пытался включить его в лаборатории, тем сильнее мне хотелось треснуть им по земле, чтобы от него остались одни щепки. Желательно — кинуть его прямо на учёного, лежащего под моими ногами с открытыми глазами. Было видно, что он был напуган, однако меня вовсе не волновало, что он может пролежать так целый день. Когда в помещении появилась Фелиция, она, казалось, даже не удивилась такому повороту событий. Это навело меня на мысль.  — Ты ведь знала, да?  — Знала о чём, сэр? — в голосе девушки послышались нервные нотки. Я усмехнулся и стукнул кулаком по столу. Закрыл ноутбук и отодвинул его в сторону.  — Ты знала о том, что с ней будут здесь делать. И теперь я не могу её найти. Тебе не кажется, что ты должна была мне сообщить? Ведь ты работаешь на меня, а не на Фирса.  — Простите, сэр. Он сказал, что вы не захотите об этом говорить, так как это был именно ваш выбор. Эта девушка искусно лгала, но у Гоблина внутри меня были свои инстинкты и чутьё на ложь. В голове мгновенно включилась лампочка «обман», но я не стал подавать виду, что не поверил ей. У неё были свои причины лгать мне. Но было не похоже, чтобы она работала на Фирса. Слишком спокойна. Предать может, но работать на старика со смешной шляпой — вряд ли.  — Ты расскажешь мне обо всём, когда решишься. Но я не намерен долго ждать, — произнёс я встав прямо перед ней. Мы буквально чуть ли не соприкоснулись носами. Я почувствовал, что, если не отойду на шаг назад, то агрессия будет возрастать всё сильнее. Поэтому я смиренно отошёл от неё и указал рукой на лежащего на земле мужчину. — Введи ему противоядие. Мне нужны ответы. Она сдержанно кивнула и направилась к столику. Похоже, она бывала здесь раньше, и прекрасно знала, что делать. Шприц в её руках словно оживал. Изящными пальцами она слегка постучала по нему и, когда пузырьки исчезли, ввела жидкость учёному. Тот пролежал ещё минуту, прежде чем первые признаки выздоровления показались на его лице — оно снова стало живым, человеческим. Я сразу приметил время, за которое он отошёл от парализующего яда. Оби пришла в себя гораздо раньше, словно что-то подгоняло воздействие противоядия. Доктор же лежал на секунд сорок дольше, и это меня взволновало. У этого должна была быть причина. Китаец захотел произнести своё имя, чтобы представиться, но я махнул рукой, показав, настолько мне не было интересно его имя, его жизнь и то, что он из себя представляет. Мне были интересны лишь ответы. Он присел на кровать, держась за голову. Похоже, от сыворотки болела голова.  — Что ты ввёл девушке до того, как парализовал её? Мужчина ответил не сразу. Опустив глаза, он смотрел на опустошённые склянки, которые оказались на полу по моей вине.  — Первым, что я ввёл, и был парализатор, — прошептал он, и я еле удержался, чтобы не ударить его в глаз.  — Не ври, — я покачал головой, изобразив сочувственную улыбку. — Видишь ли, нет никакого смысла сначала вводить парализатор, а затем — сыворотку гиперактивности, или как там это называл мой папаша. Сначала должны проявиться первые признаки, а уже потом можно вводить парализатор. Иначе девушка не вскочила бы с постели, как ошпаренная, только отойдя от парализованного яда. Соответственно, ты очень постарался, чтобы она с самого начала не заметила своего изначального предназначения. Я твой босс. И ты должен выслушивать мои устные приказы, чтобы их выполнять. Я не убиваю тебя по двум причинам: во-первых, мне нужно узнать, что это было за вещество и как ты его ввёл, а во-вторых, я могу дать тебе второй шанс, если ты в этом посодействуешь. Я почувствовал, как напряжена был Фелиция. Она вся выпрямилась, губы были плотно сомкнуты. Чёлка прикрывала глаза, но я представлял, что за чувство она так тщательно скрывала. Похоже, она знала об этом больше, чем я предполагал. Или не знала, но нечто подобное она уже испытывала.  — Пообещайте, что защитите меня, — на удивление, весь его восточный акцент куда-то пропал. Он взглянул на меня, и я услышал мольбу в его взгляде, голосе, почувствовав себя сильнее, чем когда-либо, потому что сейчас от меня зависел человек. Его жизнь. — У меня семья, дети. Тот мужчина сказал, что я должен буду работать на него, а если предам — то меня ждёт конец. Как и многих людей, погибших в эту ночь…  — Обещаю защитить. Если выложишь всю подноготную.  — Это вещество было в воздухе. Стоило ей войти, она вдохнула газа, который мы и должны были испытать. Поэтому ваш секретарь и не заходила в лабораторию тогда с этой Оби Браун. Я сказал, чтобы она не совала сюда своего носа, если не хочет стать ещё одной подопытной крыской. И стоило вдохнуть подопытной этого тяжёлого вещества, я вколол ей парализующее вещество, чтобы проверить, каким будет эффект после выхода из парализованного состояния.  — Почему же оно не подействовало на тебя?  — Подействовало, — учёный пожал плечами. — Но я принял лекарство, которое создавал лично ваш отец. И первые симптомы меня не застигли.  — Мой отец? Учёный не заметил моего удивления и продолжил:  — Это вещество не только увеличивает мозговую активность, но и физическую. Она очень сильно давит на сердце, любой процесс в организме начинает увеличивать темп. Поэтому, стоило вам ввести ей противоядие, она почти сразу вскочила с места. Противоядие слишком быстро разнеслось по всему организму, «разогрело» застывшие участки тела и органы.  — Ты сказал, оно давит на сердце. То есть оно в какой-то степени опасно. Я посмотрел на ноутбук, от которого я так и не добился никакого толку. Если ты я только смог включить его, смог бы увидеть, куда она направилась. Но сейчас, возможно, было слишком поздно.  — А если у неё астма?  — Смерть может наступить ещё быстрее, — учёный словно ожил, услышав об астме. На губах показалась странная улыбка, словно ему было интересно наблюдать за происходящим. — Об этой особенности её организма мне не сообщили. Я не стал бы испытывать сыворотку на человеке, у которого шанс умереть у неё увеличивается на тридцать пять процентов из-за болезни.  — Я найду её и введу ей противоядие, — пробормотал я. — Дай мне его. Поскольку учёный сидел на кровати и еле отходил от всего, что с ним только что произошло, он никак не мог понять моих слов. Поэтому мне пришлось хорошенько его встряхнуть, чтобы он, наконец, понял, в чём была проблема.  — Д-да… — пробормотал он и вытер глаза, под которыми очень чётко проступали синяки от недосыпания. — Вы поторопитесь. Вещество может действовать аж до двенадцати часов. Но, если человек подвержен каким-либо заболеваниям, то срок может сократиться и до нескольких минут. А потом — смерть. Если вам так важно, будет ли эта девушка жить, найдите её как можно скорее… И простите меня. Впредь я буду внимательнее. Я не ответил. Не хотел прощать, потому что Оби вновь поверила, что я способен сделать ей больно. Из-за какого-то учёного, который так и не научился видеть, кто имеет право отдавать приказы, а кто — нет. Впрочем, этому могло быть единственное объяснение: этот человек с самого начала работал на Густава Фирса. Его стаж работы был около семнадцати лет. Но завербовать его могли когда угодно. Может, раньше он выполнял приказы Фирса, но это воспринимали как какие-либо неполадки. Может, он даже убивал людей — и это считали несчастным случаем. Сейчас он попался и должен был делать то, что я говорю. Я мельком глянул на камеры слежения. Она работала, но не шевелилась. Значит, либо его не было на месте, либо его это не так волновало.  — Как понимаю, утреннюю встречу отменить? Я обернулся. Фелиция, прижав папку с бумагами к груди, испытывающее смотрела на меня. Ох, не только ей было бы интересно посмотреть, как её начальник бегает по самому высокому зданию в Нью-Йорке, пытаясь найти какую-то подопытную, которая когда-то была ему так важна.  — Я успею, — процедил я. Она оторвала от меня взгляд и взглянула на бумаги с лёгкой улыбкой на губах.  — Тогда вам осталось около двадцати минут, сэр. Не тратьте время зря. На часах было около восьми утра. Я посмотрел на них мельком и направился к отделу связи, где сотрудники работали за компьютерами и с удовольствием просиживали штаны, пока у входа не показался я. Человек, ближе всего сидящий к выходу, чуть не уронил пончик себе на фирменные брюки, завидев меня. Кофе его и вовсе пролилось на клавиатуру, но я не решился сказать ему: «За это придётся заплатить». Потому что ни за что уже заплатило около тридцать шести сотрудников Оскорпа, и все об этом прекрасно знали. Люди смотрели на меня с тревогой, будто я вот-вот мог наброситься на них. Им, похоже, давалось больших усилий держать язык за зубами и не говорить, что происходит здесь на самом деле. Проходя мимо сотрудников, которые, как чувствовалось в атмосфере, с радостью разорвали бы меня на куски, я, наконец, рассмотрел вдалеке свободное место. Это было место одного из погибших сотрудников. Заметив, что на компьютере висит его фотография с семьёй, мне стало стыдно, как будто я лично заявился к нему домой и убил. Даже люди, сидящие около меня, знали, как всё было, и смотрели на меня с плохо скрываемым презрением. Но я старался держаться как ни в чём не бывало, как будто меня никогда и это не касалось. Я вошёл в систему и быстро прошёлся взглядом по всем камерам, расположенным на первых пятидесяти этажах. Пришлось пересмотреть минимум двести изображений, прежде чем я нашёл то, что меня интересовало. Она была совсем недалеко. На двадцатом этаже. Сидела в тёмном углу, прижав колени к груди и наблюдая с ужасом в глазах, как люди как ни в чём не бывало проходили мимо. Словно сходя с ума. Она раскачивалась из стороны в сторону, приоткрывая рот и, казалось, напевая что-то. Сыворотка уже начинала действовать, а мне нужно было торопиться, чтобы это не зашло слишком далеко. Лифт шёл на удивление медленно. Сначала, как мне казалось, опускался двадцать минут, затем поднимался сорок. А это — всего шесть этажей вверх. Верно, она бы и не забралась на своих двоих повыше. Это было бы слишком изматывающе. Даже под воздействием сыворотки. Через стекло я заметил Фелицию, которая наблюдала за мной с интересом. В ней явно было что-то не так. Но думать об этом было поздно, когда дверь раскрылись на двадцатом этаже. Мне предстояло пройти через длинный коридор, войти в специальный кабинет и выйти через него через другую дверь. И тогда, слева от двери, должна была бы сидеть испуганная девушка, которой сейчас срочно требовалось противоядие от яда, испытывающего её на прочность.  — Мистер Озборн? — в кабинете меня встретила пожилая женщина лет семидесяти. Я не мог вспомнить её имени, однако лицо её было для меня знакомо. Я улыбнулся ей и попытался пройти через ряд полок, но женщина остановила меня. — Там, среди полок, сидит подозрительная особа. И мне, почему-то, кажется, что она не в себе. Я не стала вызывать охрану, потому что, знаете, она так похожа на меня в молодости…  — Где? — женщина поманила меня пальцем, чтобы я приблизился чуть поближе. Её губы оказались совсем недалеко от моего уха, и она, как обычная заговорщицкая старушка, произнесла: «Третий ряд слева». Значит, Оби перебралась сюда, пока я опускался. Я держал шприц наготове и сделал первый шаг в небольшой отсек с различными лекарствами, когда услышал шорох и сопровождавшие его всхлипы.  — Оби? — прошептал я, хотя понимал, что мне не следовало подавать голоса. Она, скорее всего, просто ненавидела его. Резкий вздох. Грохот. Она резко поднялась из темноты и попыталась отпихнуть меня в сторону, чтобы пробежать мимо, но я резко схватил её за талию и вколол противоядие туда, что первым подвернулось — в шею. Он обмякла в моих руках так же мгновенно, как и отошла тогда от парализующего яда. Я услышал судорожный вздох, тихий стон, какой обычно бывает, когда тебе на мгновение становится нестерпимо больно.  — Прости, - я редко говорил это слово. Но сейчас, мне казалось, это было необходимо. Этим словом пропиталась тишина вокруг нас. Через пару секунд раздалось тихое сопение — она заснула, так и не услышав то, что я больше всего на свете хотел ей сказать.