I
- А ты бледноват, доктор МакКей, - вздыхает Мередит, откладывая бритву, и отражение кивает, соглашаясь. Черные мешки под глазами резко выделяются на пергаментно белом лице. Пожалуй, Джен права, и ему не следует столько работать. А ведь они так близки к прорыву и Майкл не зря подгоняет научный отдел. В конце концов, деньги им платят не за красивые теории. - Завтрак на столе, милый. - Опять овсянка? - Здоровое питание, Мер. Знакомое словосочетание? МакКей кривится, и, пользуясь тем, что молодая женщина повернулась к плите – проверить, не закипел ли чайник – завладевает вареньем. - Мередит! - Оно малиновое. Полезно для здоровья. – Ученый усмехается и через мгновение отставляет банку, количество варенья в которой существенно уменьшилось. - Я хочу кофе. - Тебе нельзя. Слабое сердце, помнишь? - Не вижу смысла отправляться в могилу здоровым. И ты знаешь, что я терпеть не могу зеленый чай. - Кстати, я нашла твоих рейфов, - на столешницу перед ним падает огромный толковый словарь, раскрытый на букве «Р». – Меньше фантастических сериалов надо на ночь смотреть. Рейф – призрак (кого-либо), дух, являющийся незадолго до смерти или вскоре после неё, видение. Пожалуй, рассказывать Джен о том, что ему приснилось сегодня ночью, не стоило. Но всё было таким реальным – и безоблачное чужое небо, и раскаленный солнцем песок, и существо с белыми волосами и мелкими острыми зубами, и непривычная тяжесть пистолета в неловкой руке. - Доброе утро, доктор МакКей! - Доброе утро, Дэвид. Босс на месте? - Задерживается. Спасибо небесам за небольшие радости – можно незаметно проскользнуть на рабочее место, отводя взгляд от пустого стола напротив, и сделать вид, что приехал не только что, а как минимум пару часов назад. Компьютер радостно жужжит, уравнения выстраиваются на доске отточенными рядами, и Мередит перестает думать о городе с россыпью башен в своих снах. Первый раз это случилось три недели назад. Он только лег спать, в своей любимой пижаме с котятами – котята были его слабостью, и он непременно бы завел одного, если бы не аллергия на шерсть – а через секунду уже стоял в незнакомом полуосвещенном коридоре, в больничном халате и шлепанцах на босу ногу. - МакКей, ты зачем встал? Мередит вздрогнул и обернулся. Растрепанные черные волосы, встревоженные глаза необычного цвета – серого с зеленью, и ощущение безопасности напополам с облегчением будто кричали, что он должен знать этого человека. Но Мередит его не знал. - Кто вы такой и что вам от меня нужно? Встревоженность сменилась чем-то, похожим на отчаяние, но проанализировать перемену МакКей не успел: коридор растаял (Мередиту показалось, что он пошатнулся, но сильные руки не дали ему рухнуть на пол), и он вернулся в свою кровать. Рядом тихонько посапывала Джен, ветер слегка колыхал занавески в цветочек, а на часах застыло 2:00. Следующей ночью он смотрел на высокий белый потолок и готов был присягнуть на любимом справочнике по анатомии, что боль в том месте, где в его руку впивалась игла капельницы, и сухость во рту – самые настоящие. - Простите, можно мне воды? Сидевший на стуле человек встрепенулся, и чуть не опрокинул столик, нашаривая стакан. - Родни? Как ты себя чувствуешь? - Меня зовут Мередит, и я отлично себя чувствую.*****
От вида, открывавшегося с балкона, захватывает дух. В памяти всплывает давнишняя поездка в Ванкувер, тогда мама часто смеялась и не гнала пятилетнего Мередита из воды, несмотря на дождь. В то лето солнце нечасто выходило из-за облаков. - Конференция в Балтиморе, Родни. Ты должен был прочитать доклад по новому цифровому методу обработки информации. Мы прилетели туда накануне, и ты всю дорогу ругал растворимый кофе, который подают в самолете… Хочешь кофе? - Доктор запретил, - ответ вылетает автоматически, и Мередит мысленно обзывает себя идиотом: раз это сон, кофе не сможет ему навредить, верно? Но какао – это тоже хорошо, тем более сваренное по всем правилам: жар, сладость и корица. Руки Джона (подполковника Шеппарда, подсказывает подсознание, но Мередит его не слушает) задевают его ладони, передавая кружку, и на миг замирают, словно не желая отпускать прикосновение. Это приятно: тепло от кончиков пальцев к самому сердцу. - А в полвторого ночи тебе захотелось латте, и ты пошёл в бар на первом этаже. И пропал. Господи, Родни, тебя не было десять суток! Мы жутко перепугались. Ребята носом землю рыли. А потом мы нашли тебя в том же отеле. Спящего. Ты меня совсем не узнаешь? - Нет, - Мередиту очень хочется солгать, потому что взгляд Джона полон надежды, но даже во сне сказать неправду абсолютно невозможно. И, наверное, стоит обратиться к врачу: эти странные, удивительные сны выматывают его, высасывают последние соки. Но Мередит с ужасом думает о той ночи, когда они перестанут переносить его в незнакомый, но такой реальный мир. Мир, где есть Джон, с которым интересно всё: смеяться, молчать, обсуждать мультфильмы и псевдонаучную фантастику. «Звездный путь» и приключения чудаковатого пришельца с синей будкой Джен совершенно не волнуют, а сам Мередит терпеть не может ситкомы. До Джона лишь с одним человеком он мог говорить настолько свободно. Но Карсона больше нет, и это его вина.*****
Поначалу он пытается доказать Джону, что тот принимает его за кого-то другого, что его имя – Мередит Джеймс МакКей, он возглавляет научный отдел одной из самых известных фармацевтических фирм в Америке, и не имеет никакого отношения к астрофизике, Атлантиде и далеким галактикам. - Если все получится, все забудут о пересадке органов и неизлечимых травмах. Наниты…. - Наниты!? – у Джона очень странное выражение лица, но Мередит скоро забывает об этом, и перестает поправлять его, когда тот зовет его «Родни». В конце концов, о чём думали родители? Он знает, что у имени «Мередит» валлийские корни, и что до XX века оно было мужским, но с тех пор многое изменилось. Кроме того, Родни – это что-то очень привычное, знакомое, и ему нравится, как Джон произносит эти два слога, так, словно Мередит его лучший друг. И пусть Мередит катастрофически не высыпается, и таблетки от головной боли не помогают, на работе он перестает устраивать своим подчиненным разносы по поводу и без и гипнотизирует часы, ожидая того времени, когда настанет пора ложиться спать. И совсем, совсем не замечает пустующий стол напротив. - Ты плохо выглядишь, - хмурится Джен. – Ты уверен, что не хочешь продолжить сеансы с доктором Хайтмайер? - А толку? Я ничего не вспомнил. Несколько лет моей жизни улетели коту под хвост, а я даже не знаю, может, я забыл что-то важное и не подозреваю об этом… - Ты помнишь меня, милый. - И Карсона. Я должен был послушать его. - Ты стал рассеянным, Мередит, - задумчиво отмечает Майкл, крутя в руках табличку с надписью «большой босс». – Дома точно всё в порядке? От этой разработки зависит будущее нашей компании. Я рассчитываю на тебя – больше никто с этим не справится. - Всё прекрасно, мистер Кенмор. У меня есть несколько идей по поводу…. Сны о городе с высокими шпилями только усиливают ощущение зыбкости окружающего мира. Мередит уже ни в чём не уверен, в том числе и в своих пристрастиях в одежде. - Джен, ты не видела мою футболку? Она такая синяя, с рисунком…? - Мер, ты же их не носишь…. Но всё равно он перерывает содержимое шкафа – рубашки от Армани и Хьюго Босс, элегантные дорогие пиджаки – в надежде найти дешевое изделие из хлопка за несколько долларов, ярко стоящее перед глазами: изображение человеческого мозга и надпись «Это самое крутое устройство, придуманное Богом». Позже он спрашивает о ней у Джона. - Да, мы зашли в тот маленький магазинчик на 39-ой улице. Тейла была в ужасе. А ты потом долго не расставался с этой дурацкой футболкой. Радек постоянно над тобой подшучивал…. - Это был подарок мне на день рождения? Серо-зеленые глаза вспыхивают неприкрытой радостью, и Мередит сжимает кулаки и надеется, что его разум принёсет ему ещё какое-нибудь воспоминание из несуществующей жизни по ту сторону сна.II
- Вы меня звали, сэр? – Шеппард устало опускается в кресло в кабинете Ричарда Вулси. Шторы опущены, надежно скрывая их от постороннего любопытства. - Как доктор МакКей? - Почти без изменений. Он припоминает некоторые мелочи, но… - Я слышал, он вам доверяет. Попробуйте осторожно расспросить его о компании, где он, по его словам, работает…. Может, название что-то даст. - Сэр…? - Замдиректора ФБР обещал держать нас в курсе, но нет, они пока не нашли людей, ответственных за похищение доктора МакКея. Как будут новости, я вам сообщу. Можете идти. - Есть, сэр.*****
Звездные Врата не вызывают ожидаемой реакции, и Джон изо всех сил закусывает губы, чтобы не выдать своего разочарования. МакКей очень слаб и не может долго стоять на ногах, и он поддерживает его за талию. - Красиво. Вы действительно путешествуете с планеты на планету с помощью этой штуки? Никогда раньше не видел подобного металла. - Ты изучал «эту штуку» много лет, Родни. - Правда? Гораздо интереснее, чем лекарства и колбы. Я считаю, все врачи немного практикуют Вуду. Надо было поступать на математический факультет, а не на медицинский. Шеппард испытывает очень сильное желание встряхнуть его и заорать «Ты закончил факультеты ядерной физики и прикладной математики!!!», но вместо этого связывается с медчастью и просит кресло-каталку – Родни явно устал, и ноги его не держат. - О, сервис по высшему разряду, - хихикает МакКей, и это так похоже на смех прежнего Родни, что Шеппард почти верит: скоро этот кошмар наконец закончится. В медчасти их ждёт Карсон, который приобнимает Родни, чтобы помочь ему перебраться в кровать, и Джон не сразу понимает, что плечи ученого вздрагивают не от веселья, а от едва сдерживаемых рыданий, а по его лицу катятся крупные слёзы. - Карсон, - задыхаясь, повторяет он. – Это моя вина. Прости, прости, прости…. - Ш-ш, - Беккет обнимает МакКея крепче, гладит его спину. – Ты ни в чём ты виноват, дружище. - Тот взрыв. Я должен был остановиться, но я был так уверен в успехе. Я должен был знать, что произойдет… когда два образца вступили в реакцию. Ты меня предупреждал, а я не стал слушать…. Мне так жаль…. – Родни дышит всё тяжелее, и это очень серьезно, потому что Карсон, перемежая торопливую речь гэльскими проклятиями, требует кислородную маску и адреналин, немедленно. Шеппард ждёт в холле, бродя из угла в угол. Родни жадно слушал рассказы про Ронона и Тейлу, рейфов и Атлантиду, и про скорое возвращение в Пегас – в МНС пришли к выводу, что прятать город в Золотом заливе довольно накладно; Дэниэл Джексон, Саманта Картер и генерал О’Нилл были на стороне лантийцев, поэтому город должен был отправиться домой через три месяца. Но Пегас оставался для МакКея просто рассказом, вопреки Вратам и витражным окнам. - Как он, Карсон? - Опять заснул. Не думаю, что нужно продолжать настаивать на том, что мы – не плод его воображения, когда он проснется. У него сильное нервно-физическое истощение, Джон. Родни нельзя волноваться, сердце может не выдержать. - Должен же быть способ вытащить его из этой гребаной виртуальной реальности! - Было бы проще, если бы мы имели дело с виртуальной реальностью. Во снах мы видим много разных вещей, подсознание для них – практически неиссякаемый источник. И те, кто это сделал, явно разбираются в осознанных сновидениях… Чувство бессилия уже не раздражает, а просто приводит в ужас. Карсон Беккет против неизвестных гениев физики и медицины, и пока доктор проигрывает. Родни становится бледнее, тоньше, прозрачнее, и они по-прежнему не знают, как заставить его остаться здесь, в этом – настоящем – мире. - Компания называется «ФармКорп», - глухим голосом сообщает Шеппард на очередной бесполезной «летучке». - Мои агенты прогонят её через базу, но, скорее всего, её там нет, - Замдиректора ФБР Уолтер Скиннер кажется искренне огорченным. - Но вы узнали вещество, которое мы обнаружили в крови доктора МакКея. - Разумеется, доктор Беккет. Так называемое «чёрное масло». Агент Малдер уверен, что оно использовалось некоей группой лиц для создания гибрида инопланетянина и человека. Вам они известны как «Консорциум». - Насколько мы знаем, вещество не затронуло структуру клеток, и анализы показали, что оно неактивно. - Вероятно, оно имело иную цель. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы установить тех, кто замешан в случившемся. - А как мы можем быть уверены, что вы – не агент Консорциума? – фыркает О’Нилл. - Вы спасли моих людей в Антарктике, генерал. - Ну да, если бы они пошли до Вашингтона пешком, ни за что не успели бы на совещание… Карсон заметно волнуется, вертит в пальцах стилус с риском переломить его пополам: - Шеппард, у меня кое-что есть. По крайней мере, я так считаю. Стопроцентной уверенности нет…. - Карсон! Мне кажется, или манеры МакКея передаются воздушно-капельным путём? - Родни постоянно говорит о нанитах. Будущее медицины, мгновенное исцеление…. И я решил – вдруг всё это не случайно? Вдруг кому-то нужно, чтобы он завершил свои исследования? Он это делает во сне, ни о чем не подозревая…. - А они получают информацию и обрабатывают её. Но тогда должен быть передатчик, иначе они бы не вернули его нам. - Я тоже об этом подумал. Помните миссию с ЗВ-1 на MX84-45P? - Ещё бы, Орай нас сильно потрепали. - Кусок шрапнели в шее Родни – вовсе не шрапнель, я тогда всё удалил. Это микрочип. Видите штрих-код? Полковник Картер полагает, что он внеземного происхождения – у нас пока нет технологий для столь тонкой работы. «Черное масло» служило проводником. - Так вытащите его к чёртовой матери! - Не могу. Чип расположен слишком близко к позвоночнику. Кроме того, мы точно не знаем всех функций передатчика. И если мы попробуем удалить его, пока Родни спит…. - Это, скорее всего, его убьёт. А просыпается МакКей (если просыпается) ненадолго и нерегулярно – времени для операции не просто недостаточно, его преступно мало.*****
- Тебя тоже не пускают к Родни? – сочувственно вздыхает Эван. Они с Радеком сидят в столовой и вяло ковыряют вилками салаты. Еда категорически отказывается пролезать в горло. - Карсон к нему никого не пускает, кроме Шеппарда, - отвечает Зеленка. – Родни узнаёт только их двоих, и у него уже был один сердечный приступ… - Хреново. Эван прекрасно помнит свое первое впечатление от доктора Родни МакКея – занудный тип с невыносимым характером и не помещающемся в двух галактиках самомнением. Лорн спрашивал ребят, как это Шеппард ещё не пристрелил своего болтливого друга, и в этом вопросе была только доля шутки. Конечно, потом он чувствовал себя неловко: вонючий солнцезащитный крем спас МакКея от ожогов и волдырей, в отличие от тех, кто не решился воспользоваться его изобретением, да и Шеппард на личностей, не уважающих учёного, поглядывал косо. Этого было достаточно, чтобы притормозить и присмотреться. И довольно быстро выяснилось, что громкий голос и самоуверенность на грани надменности – всего лишь шумовая завеса, а сердце и мозги Родни МакКея находятся на отведенных Богом и эволюцией местах. К концу третьего года пребывания экспедиции в галактике Пегас они ещё не близкие, но уже друзья. А в данный, конкретный момент майор Эван Лорн готов порвать на запчасти для джамперов того, кто в ответе за теперешнее состояние учёного. Вернее, ту. Он до сих пор не может поверить, что доктор Дженнифер Келлер принимала в похищении Родни самое непосредственное участие – бармен и официантка бара в отеле, куда МакКей спустился, чтобы выпить кофе, опознали молодую женщину по фотографии. Эван не может поверить, но способен понять, что толкнуло её на предательство. Несмотря на то, что мотивы доктора Келлер (а ведь она до недавнего времени была неотъемлемой частью экспедиции в Пегас!), не укладываются у него в голове. Возможно, из-за того, что у самого Лорна есть личный повод для неприязни. Точнее, этот повод возник практически с того дня, когда Келлер поселилась в бывшем кабинете Карсона – для яркого, одаренного врача, которому пело дифирамбы всё КЗВ, Дженнифер была потрясающе некомпетентна. В двух случаях не опознать инопланетную заразу… Один раз это позволительно списать на случайность, а вот история номер два попахивала диверсией: увидеть, что к твоим рукам прилипло что-то мерзкое и подозрительное, промолчать, а утром предстать перед остальными обитателями Атлантиды в виде почти законченного улья рейфов, и не иметь отрицательного IQ… Как говорит Пэрриш, с такими друзьями никаких врагов не надо. В надежности же Пэрриша сомневаться не приходится – он вытащил Эвана из-под груды камней, когда пещера-схрон гоауль’дов обвалилась на незадачливые головы ЗВА-2 и 3. Кэролин Лэм находилась за тысячи световых лет от Горы – помогала ноксам справиться с эпидемией кори: детская болезнь землян косила ряды несчастных как комбайн пшеницу. Келлер назначили временной главой медчасти КЗВ, и она, решив, что майор Лорн не жилец, оставила его наедине со смертью и обезболивающим, призванным скрасить последние часы жизни Эвана, и отправилась спасать более перспективных пациентов. Карсон Беккет был не согласен. Он собрал Лорна, что называется, по частям, а несколько дней спустя к своеобразному маршу несогласных присоединился Родни МакКей. Ученый пинками отправлял своего друга отсыпаться, а сам менял майору бинты и капельницы, делал инъекции, следил за дыханием, при этом ноя и ругаясь – долго, вдохновенно и со вкусом. Также он использовал Пэрриша в качестве мальчика на побегушках, но Дэвид не жаловался. Эван уверен, что выжил исключительно потому, что эта троица не спускала с него глаз – и у смерти просто не было шансов подобраться ближе, чем на метр. Дженнифер стоит, гордо выпрямившись, и в ее взгляде – ощущение собственной правоты. Охраны нет: пленница не рейф и не гений квантовой физики, а силовое поле в тюремной камере надежнее любого замка. - Зачем, мисс Келлер? – после всего того, что случилось, Лорн скорее даст вырвать себе язык, чем использует обращение «доктор» по отношению к ней. К тому же, сей ответственный титул по праву принадлежит Карсону. «Это же Родни», хочется добавить Эвану. «Наш Родни, потому что здесь, на Атлантиде, чужих не водится». Странно, но раньше Лорн считал, что свои не предают. Неужели он ошибся? Или Дженнифер Келлер никогда не была «своей»? - Вы и так разбили ему сердце. Вам этого мало? - Я? А вы знаете, майор, что он сделал? Пошёл к Вулси и убедил его, что должность главного врача лучше передать Беккету, потому что у меня не хватает опыта, - она дрожит от едва сдерживаемой ярости. – Беккет может считать себя человеком, и обладать памятью настоящего Карсона, но это не меняет того факта, что он клон! И сразу всё становится на свои места. Причины грандиозного скандала в лаборатории МакКея – Дженнифер орала так, что её было слышно на трех этажах – и то, что после этого она первым же рейсом вылетела в Висконсин, хлопнув гипотетической дверью Программы Звёздных Врат. То, что она «не сумела» найти метод лечения для Карсона, что позволил бы ему не зависеть от ежедневных инъекций. (Вернувшись от ноксов, Кэролин Лэм схватила Родни за шкирку, уволокла в свой кабинет для «важного разговора», и через неделю в крови Карсона радостно сновал нановирус, без устали вырабатывающий аналог редкого вещества, требовавшегося Беккету для полноценного существования). Позже Кэролин (с помощью МакКея) планировала заняться ногой Эвана: травмы, полученные при обвале, привели к тому, что майор обзавелся титановым стержнем в левой ноге, и лантийцы успели прозвать его «Джеки Чаном местного разлива». Специально запрограммированные наниты восстановили бы раздробленную кость. Проблема с программированием микроскопических роботов была почти решена, когда Родни пришло приглашение на конференцию в Балтиморе. После расставания с Келлер учёный пребывал в мрачном расположении духа, и все решили, что возможность похвастаться перед другими физиками хотя бы малой толикой своих достижений развлечёт его. Шеппард вызвался сопровождать друга. - Он ещё жив? – издевательски тянет Келлер. – Что ж, ненадолго. У людей в его состоянии через полгода начинают отказывать внутренние органы. И вы не сможете помешать этому процессу. Зависть, помноженная на ненависть и комплекс неполноценности. - Посмотрим.*****
В палате Шеппард тревожно вглядывается в лицо спящего, стараясь не замечать показания приборов. Карсону лучше поторопиться – время не на их стороне, и в часах слой не просыпавшегося песка неумолимо сокращается. Всё же, он не перестает надеяться: Родни упрям как тысяча волов, и, может быть, именно это упрямство спасет уже не Атлантиду, а его собственную жизнь.III
Проклятая мигрень. Мередит готов с ней смириться, но видения с чудесным городом на воде не спешат посещать его. А реальность ускользает – утром он раз за разом перечитывает записи в журнале экспериментов и с ужасом осознает, что не понимает ни одной фразы: узкоспециальные медицинские термины и сокращения смотрятся китайской грамотой, и он ощущает себя трехлеткой, нашедшего в родительской библиотеке роман Джойса. Зато он легко вспоминает число пи до тридцатого знака и за пять минут изображает на доске идеальную картину расщепления атома. «Я физик, а не доктор». Что? - Тебе нужен отпуск, милый, - шепчет Джен, нежно целуя его за ухом. – Вот закончишь своё исследование, и мы полетим на Канары. Неделька на пляже – будешь как огурчик. - И чем я буду заниматься на пляже? Там жарко и грязно. Кстати, ультрафиолет вреден для кожи. - Мередит, ты обещал. - Хорошо, хорошо. - Завтра у меня смена в реанимации, завтрак в холодильнике, не забудь разогреть. И никаких хот-догов по дороге на работу! Джен отворачивается к стене и засыпает, а он размышляет о сёрфинге. Странно, сам он никогда не вставал на доску, но почему-то отчётливо помнит, как пахнет морская соль и какова она на вкус. - Мередит, я разочарован, - Майкл сердит и расстроен, но держит себя в руках: нет смысла кричать на сотрудников, если те зашли в научный тупик. – Мы были так близки к разгадке. - Я повторю последний эксперимент, - бормочет Мередит и морщится от боли, лазером прошившей затылок. - Снова приступ? - Похоже. - Сказать Дэвиду, чтоб отвёз тебя домой? - Нет, я возьму такси. - Отдохни пару дней, Мередит. - Вы правы, мистер Кенмор. Иногда полезно отвлечься от проблемы.. - … и решение найдётся само собой. Позвони, когда боле – менее придёшь в себя. - Спасибо. До спальни он добирается на ощупь и падает на постель прямо в пальто и ботинках. В висках стучат отбойные молотки, и сквозь их какофонию отдельные мысли складываются в слова. Мередит Родни МакКей. Это его имя. Но тогда… что, если Атлантида – это не вымысел, а реальность? Жаль, что теперь он спит слишком чутко, чтобы ему хоть что-нибудь приснилось, тогда он спросил бы об этом у Джона. У Джона с его отчаянным «Останься со мной, Родни, не засыпай, слышишь?». Тот не стал бы ему лгать. Только не он. Но для этого нужно не проснуться – Джон ошибся – а, наоборот, заснуть. Крепко и глубоко. Джен не вернется раньше завтрашнего утра, а в аптечке есть мягкое английское снотворное. Две таблетки на стакан воды, гласит инструкция. Принять бы ещё что-нибудь, что уменьшит симфонию с участием пилы и набора перфораторов в его голове, но Мередит не любит смешивать лекарства. Карсон всегда говорил, что врачи должны быть особенно осторожны с сочетаемостью препаратов – знание порой делает их чересчур самоуверенными. Мередит откидывается на подушки. Дрёма накрывает его пуховым одеялом, и мигрень пропадает как по мановению волшебной палочки. Ей на смену приходят сухость во рту и раздражение на сгибе локтя – в кожу явственно впивается игла капельницы. На веках пляшет яркий электрический свет, но он не боится, что тот, другой мир, где есть Джон и жив Карсон, окажется очередным наваждением. Мередит точно знает, что он увидит. Он улыбается и считает до трёх.