***
Грею ни за что в жизни не пришла бы идея подслушивать чьи-то разговоры — просто он оказался в нужное время в нужном месте. И, быть может, он как ни в чём не бывало прошёл бы мимо полузапертой двери, ведущей в гостиную, даже не обратив внимания на доносящиеся оттуда звуки, если бы не глухой голос Люси: — Знаешь ли, в чём дело… Пока тебя не было, меня… меня изнасиловали. Удар. Словно в какое-то мгновение кто-то пригвоздил отяжелевшее тело к стене, выбил из лёгких весь воздух резким ударом под дых, обнажая старые раны, а сердце не выдержало нагрузки и лопнуло, разрываясь на десятки тряпичных лоскутов. Когда, кто посмел и, что самое главное, где в это время был он, где был Драгнил? Почему не доглядели, почему не сберегли? Фуллбастер не видел лица Эрзы, но по раздавшемуся лязгу металла и скрипу зубов смог явственно его представить. Хартфилия протяжно застонала: видимо, в какой-то момент Скарлет перестала контролировать рвущиеся наружу эмоции и слишком сильно сжала девушку в своих объятьях. — И ты никому ничего не сказала? — обычно размеренный и твёрдый голос теперь дрожал то ли от сочащейся злости, то ли от рвущейся наружу обиды в виде слёз. — Почему всё это время молчала, глупая, неужели боялась сказать ребятам? — Они не поймут, — сквозь зубы взвыла заклинательница, заикаясь от душащей волны слёз. — Просто скажи мне: кто? Кто посмел это сделать? Кто-то из местных жителей, приезжие? — Люси всё так же продолжала плакать, а Эрза, не зная толком, как утешить её, прижимала сотрясающееся от рыданий тельце всё крепче, гладила по голове и перечисляла дальше. — Да кто же, чёрт возьми? Не может ведь это быть кто-то из ребят? По уже несдерживаемому, срывающему горло плачу Титания поняла, что попала в точку. Верить в подобное она соглашалась с трудом, но разве у девушки была причина врать? — Грей? Утробно прорычав сквозь зубы, он ударил кулаком в стену, раздирая в кровь едва зажившие костяшки и вымещая тем самым всю накопившуюся злость и обиду. Не верят, они не верят ему, никто. Но разве он не убеждал самого себя в подобном с самого начала? Тогда почему же в груди словно образовалась чёрная зияющая дыра, почему ему так больно? — Нет, он здесь ни при чём, — неожиданно ласково и тихо возразила Люси, и от одного звука её голоса как-то отлегло от сердца, даже дышать стало легче. Пронзившая молнией, запозднившаяся догадка едва не сбила его с ног. Фуллбастер отлично знал, что не делал ничего подобного, но если не он, то… От внезапно разрезавшего тишину звука слетающей с петель двери блондинка испуганно вздрогнула и обернулась на звук. — Эрза, он убьёт его, — одними губами прошептала девушка, отодвигаясь в сторону и пропуская аловолосую, которая быстрее ветра уже неслась в комнату Драгнила. Медленно, на негнущихся ногах Люси поднялась и, сжимая руки на груди, направилась вслед за магом перевооружения. Когда она вошла в комнату, несмело останавливаясь у порога и подпирая голый дверной косяк, Скарлет была уже там, а Грей, судя по всему, был награждён неслабым хуком в правую щёку и сидел у противоположной стены. Почувствовав на коже его жгучий, пробирающий до мурашек взгляд исподлобья, Хартфилия поёжилась, чувствуя себя так, будто её мысленно раздевали. — Если ты считаешь, что, нападая на беззащитного, поступаешь лучше Нацу, то ошибаешься, — голос Титании был преисполнен настолько праведного гнева, что все присутствующие невольно замерли, как жертва цепенеет от гипнотического взгляда приближающего хищника. — Он — такой же друг для нас, как и Люси, даже после того, что совершил. Я хочу услышать всю правду от него самого. Грей, пока я отправляюсь за Венди, отвечаешь за сохранность Драгнила головой. Ты понял меня? Созидатель устало прикрыл глаза и упёрся затылком в стену, немного сползая вниз. Теперь ему стало понятно всё в поведении Хартфилии, абсолютно всё: и страшные раны, и отрешённый, полный немого отчаяния взгляд, и тот животный, необъяснимый страх от близости с ним. Чувство вины давило на грудь хуже могильной плиты, а в висках набатом звенела лишь одна мысль: это всё из-за него. Он сдался раньше времени, фактически без боя отдал её Драгнилу — и вот к чему привела его беспечность. Едкое чувство безысходности от того, что уже едва ли что-то можно изменить, ядовитыми змеями оплетало шею, удушливым клеймом въедалось в сердце. В порыве ярости он с силой сжал кулаки, чувствуя, как от напряжения вздуваются вены и сводит судорогой суставы, после чего едва заметно кивнул головой в знак согласия. — Люси, собирайся, поедешь со мной. — Я не поеду, — едва слышно прохрипела заклинательница, после чего повторила уже громче, словно опасаясь, что её могли не услышать: — Я хочу остаться, Эрза. Грей посмотрел на неё, невольно замирая от восхищения: насколько же сильна духом была эта хрупкая, миниатюрная волшебница! Едва ли он или Титания могли представить, что творилось сейчас у неё на душе, какую невиданную боль она испытывала, произнося эти обыденные, на первый взгляд, слова. — Не пожалеешь? — подозрительно прищуриваясь и словно оценивая её взглядом, переспросила Скарлет и ласково приобняла блондинку за плечи. Та упрямо мотнула головой, точь-в-точь, как маленькая девочка, и, смахнув рукавом подступающие слёзы, слабо улыбнулась — да так, что у Грея сладостно защемило сердце от этой ласковой, с неким оттенком горечи улыбки. — Всё образуется, Люси, не думай об этом. Я вернусь уже завтра. Эрза покинула комнату, увлекая за собой и Хартфилию, но напоследок та успела бросить на брюнета беглый взгляд, в котором отчётливо читалась тревога и… укоризна? Прикрывая глаза, словно пытаясь сохранить в памяти тот светлый образ заклинательницы, который успел так полюбиться ему, он прошептал самому себе: — Ты знаешь, Люси, я передумал и больше не отступлю. Ему оставалось лишь надеяться, что он не опоздал.***
Эрза уехала уже через час, оставив после себя лишь слабый шлейф из лаванды и кучу наставлений. Едва успевшие затянуться раны вновь открылись, принося невыносимую боль, всё тело лихорадило. Лишь ближе к вечеру, когда жар немного спал, Грей смог заставить себя встать с кровати и направиться в комнату Драгнила — почему-то он был уверен, что найдёт Люси именно там. В своих догадках он не ошибся. Когда он появился на пороге, девушка сидела рядом с постелью больного, заботливо вытирая холодной тряпкой мелкие бисеринки пота, выступившие на лбу убийцы драконов. На груди хозяина сладко посапывал свернувшийся в клубочек Хеппи; время от времени его хвост подрагивал во сне, щекоча запястья заклинательницы и заставляя её невольно посмеиваться. Ничто в её светлом образе, кроме задумчивого, немного отрешённого взгляда, не выдавало того, что недавно произошло нечто действительно ужасающее. — Тебе не стоит так изводить себя. Иди, отдохни, я посижу с ним. Она резко повернулась к нему и как-то рассеянно улыбнулась, будто извиняясь за то, что сразу не заметила присутствие ледяного мага. — Я совсем не устала и могу… — Да на тебя смотреть жалко! — нетерпеливо оборвал её Грей, но, осознав, что его слова звучали довольно грубо, поспешил исправиться, добавив уже более мягко. — Когда ты последний раз на улицу-то выходила? Скоро совсем зачахнешь. Люси лишь пожала плечами, то ли соглашаясь с брюнетом, то ли давая знать, что ей ровным счётом всё равно. Схватив со спинки стула кофту, она внезапно поднялась и вышла из комнаты, при этом задевая плечом парня и слегка отталкивая его в сторону. Раздавшийся хлопок входной двери слыл доказательством того, что девушка решила всё же прислушаться к его просьбе и подышать свежим воздухом. С минуту постояв на пороге, словно колеблясь, Фуллбастер пришёл к выводу, что находящему без сознания Драгнилу он сейчас вряд ли сможет чем-то пригодиться, а вот если с Люси опять приключится беда… В спустившемся на землю густом полумраке он обнаружил её не сразу; девушка лежала на тонкой кромке пляжа, непосредственно примыкающей к морю, и, раскинув руки в стороны, наблюдала за тем, как на чернильном небосводе становятся видны первые созвездия. Её разметавшиеся волосы, струящиеся по плечам золотистыми змеями, сильно контрастировали с влажным песком, который казался каким-то тусклым, поблекло-ржавым. Пронзительно-свежие порывы ветра ласкали незажившие раны, а молочная пена волн облизывала босые ноги: щекотно и зябко. — Не боишься простудиться? — поинтересовался парень и, противореча собственным словам, лёг рядом с Люси на влажный, холодный песок. Та даже не повернула голову в его сторону — словно и так чувствовала, что он обязательно придёт за ней. — Там, где море сливается с землёй, звёзды находятся особенно низко. Когда они рядом, я чувствую себя намного сильнее, — заинтересованно наклоняя голову набок, будто пытаясь рассмотреть что-то, произнесла Хартфилия, неловко поводя плечиками. — Я вижу, ты хочешь о чём-то спросить у меня? — бросая на брюнета беглый взгляд из-под полуприкрытых ресниц, немного погодя добавила она. Тот, стараясь не обращать на ноющую боль в размякших от влажности ранах, хрипло выдал: — Почему? Зачем ты это делаешь? — Ты имеешь в виду Нацу? Я просто не могу оставить его одного, не имею на это права. Он столько раз спасал меня… Мне легче себя предать, чем его. Что бы Нацу не натворил, он всё равно всегда будет моим лучшим другом, тем, кто смог изменить мою жизнь. Она болезненно, через силу улыбнулась, осознавая неоднозначность смысла последней фразы. — Знаешь, в тот вечер я сказала ему, что люблю, — едва слышно прошептала она, и по бледной щеке скатилась одинокая, поблёскивающая в свете Луны, слеза, чем-то напоминающая падающую звезду. — И, знаешь, мне ещё никогда не было так стыдно за свои слова, потому что это была самая большая, неприкрытая ложь в моей жизни. Зато теперь я точно знаю, что никогда не смогу полюбить его, так что, может быть, всё это и к лучшему? Лишь прибрежный шум волн послужил ей ответом. — Я даже не могу толком сказать, зачем рассказываю тебе это. Но ты ведь поделился со мной своей тайной, так почему я не могу поступить так же? — как-то по-особенному грустно улыбаясь, добавила заклинательница, но на этот раз эта печаль была светлой. Очередная, особенно сильная морская волна окатила берег, доставая практически до колен. — Соль разъедает раны, Грей. Чувствуешь? Он чувствовал. Но впервые за долгое время отсутствовало ставшее привычным чувство обозлённости, холодом давящее на сердце. Маг впервые был благодарен той боли, которую сейчас чувствовал, пусть и не телом, а где-то там, гораздо глубже, ведь именно она давала ему понять, что он всё ещё жив. — Нам всем бывает больно и одиноко, но это не повод закрываться от остальных. Просто пропусти эту боль через себя, прочувствуй её, а затем отпусти. Тебе ни к чему хранить эти воспоминания в своём сердце. От её улыбки, столь ласковой и кроткой, голова шла кругом, а тело будто наливалось свинцом. Не она должна была сказать ему эти слова, всё должно было быть наоборот. Борясь с растущим изнутри желанием как можно крепче обнять девушку — просто хотя бы ради того, чтобы самому принять часть её боли, чтобы прочувствовать — он одёргивал самого себя и мысленно повторял: не стоит, ещё слишком рано. Сейчас его главная задача — просто быть рядом и сохранить эту слабую, пусть пока и несмелую улыбку на её губах, любой ценой — ценой его отстранённости от неё. Медленно забываясь под убаюкивающие звуки морского прибоя и звонкий, мягкий голосок заклинательницы, Грей понимал, что сегодня ему впервые за долгие месяцы не приснится Джувия.