Space Bound.

I’m a space bound rocketship Я ракета, следующая в космос, And your heart’ s the moon, А твое сердце – луна, And I’m aiming right at you, И я целюсь прямо в тебя, Right at you… Прямо в тебя… 250 thousand miles 250 тысяч миль, On clear night in June, Ясной июньской ночью, And I’m aiming right at you, И я целюсь прямо в тебя, Right at you, right at you… Прямо в тебя, прямо в тебя… © Eminem – Space Bound - И… пять, четыре, три, два, один… На сегодня испытания закончены! Енгук слышит в наушниках прерывающийся голос Дэхёна и с трудом сдерживает вздох облегчения. С тела градом стекает пот, к горлу подкатывает тошнота, но Енгук чувствует себя значительно лучше, чем в прошлый раз. Раздается щелчок, и дверца начинает со скрипом открываться. Енгук выпускает из руки тангенту* и переводит взгляд на свои подрагивающие пальцы. Сейчас тренировки в центрифуге кажутся совершенно обыденным явлением вроде воскресных ужинов в компании родителей и обязательных прививок от ветрянки. Енгук вспоминает самый первый день, когда его с ног до головы облепили специальными датчиками, и Дэхён, ловко управляясь с рычажками и кнопками, запустил тренажер. Это состояние сложно описать. Просто в один момент Енгук почувствовал, что земное притяжение больше на него не действует, а тело становится невесомым и легким, будто палая листва на порывистом ветру. Кислород в легких испарялся с безумной скоростью, мир превратился в одну сплошную темноту, и Бан действительно поверил, что покинул пределы родной планеты и оказался в бескрайнем космическом пространстве. А потом все будто бы оборвалось. Оказалось, что Енгук, сам того не зная, нажал на кнопку тангенты, что было прямым сигналом к прекращению работы тренажера. Голова резко закружилась, и Бан наблевал прямо на тщательно начищенные ботинки подбежавшего к нему Дэхёна. Чон до сих пор не может простить ему этот случай, при каждом удобном случае повторяя, что это были его любимые ботинки и он хотел надеть их на свою свадьбу. Енгук терпеливо ждет, пока подошедший Чоноп не снимет с него все датчики. Мун приветливо ему улыбается и тихо говорит: - Ты крут, хён. У тебя самые лучшие показатели, а значит, и самые высокие шансы быть включенным в состав МКС из нашей группы. Енгук удивленно приподнимает брови, но в душе чувствует нарастающее ликование. Ведь он еще на один шаг становится ближе к бескрайней, прекрасной Вселенной. Интересно, каково это, оказаться за пределами Земли, в бесконечном пространстве, где его привычный мир, кажущийся таким огромным и необъятным, превращается в крошечную планету, одну из миллионов в этой галактике… - Я переделал твои расчеты, Чон, - внезапно он слышит хриплый низкий голос и покашливание Дэхёна. Енгук поворачивается и видит Чона, стоящего возле рубки управления и склонившегося над какими-то чертежами. Рядом с ним стоит незнакомый Бану черноволосый, коротко стриженый парень и что-то объясняет Дэхёну, водя пальцем по заковыристым схемам. В глаза Енгуку бросаются кисти рук с тонкими аристократическими пальцами и молочно-белая, практически прозрачная кожа незнакомца. Продолжая говорить, он неожиданно поднимает взгляд от схем и смотрит на Енгука в упор. Бану никогда не нравились цветистые метафоры, так популярные в дамских любовных романах. Про «очи, глубокие, как горные озера» или «глаза, яркие, будто июньская зелень на палящем итальянском солнце». Но сейчас он смотрит прямо в чужие антрацитовые глаза и думает о том, что темнота, скрытая в них, бесконечна и всепоглощающа. Енгука будто вновь крутят на центрифуге, так, что подкашиваются ноги, и кислород в легких исчезает, сжигаемый прокатившейся по телу огненной волной. Незнакомец смотрит на него не моргая, пока Дэхён не пихает его в бок, что-то показывая на чертеже двигателя. Енгук сглатывает и спрашивает у Чонопа, который проверяет, в порядке ли контакты на головном датчике: - Кто это, тот парень, рядом с Дэхёном? Мун поворачивается и восклицает: - Это же Ким Химчан-хён, инженер-конструктор, который занимается разработкой нового оборудования для шаттла! - Он сокрушенно качает головой. – Опять нашел ошибку в вычислениях. И как это у него получается? С его-то причудами… - Причудами? – растерянно переспрашивает Енгук, скользя взглядом по высокой, болезненно худой фигуре. На Химчане тонкий кашемировый свитер и черные джинсы, слегка потертые и поношенные, но даже в простой повседневной одежде он кажется Бану неземным и каким-то эфемерным. Он смотрится инородным объектом среди суетящихся и снующих туда-сюда людей, которые рядом с ним становятся бледными и серыми, как тени на асфальте. Потому что Химчан похож на яркую сияющую звезду. Чоноп усмехается и смотрит на Кима с легким сочувствием: - Представляешь, он всерьез говорит, что на самом деле он космический путешественник. И что произошел какой-то сбой, и он застрял на Земле и не может пока с нее выбраться, но это временно, ведь на самом деле он гость с очень далекой звезды. И, когда он поймет, в чем причина ошибки, он улетит назад, бороздить галактики. Мун смеется в голос, качая головой: - Это же надо такое придумать! Но специалист он действительно классный, механизмы знает как свои пять пальцев и сложные расчеты делает просто играючи. Представляешь, он… Его голос доносится до Енгука будто сквозь пелену. Он как зачарованный смотрит на Химчана и думает о том, что верит. Верит в то, что Ким – посланец Вселенной. И бесконечности, скрытой в черных глазах, слишком тесно в пределах земного притяжения. ***** - А как ты выглядишь на самом деле? – спрашивает Енгук, прислонившись к автомату с кофе и мягко улыбаясь Химчану. Тот греет руки о теплый стаканчик, от которого поднимается тонкая струйка пара. Химчан качает головой и смотрит на Енгука с легким удивлением: - Знаешь, вы здесь, на Земле, придаете значение таким странным мелочам! Внешность – разве это главное? – Он растерянно качает головой и смотрит на свои худые ноги, обтянутые потертыми джинсами так, будто видит их впервые в жизни. – Там, откуда я родом, никто не зацикливается на том, как ты выглядишь. Форма – она эфемерна и изменчива, а погрешность восприятия с учетом природы вашей планеты слишком велика, чтобы воспринимать увиденное как истину. Неожиданно он поднимается со стула и подходит к Бану. Енгук будто зачарованный наблюдает за тем, как Химчан касается пальцами его груди, скрытой тонкой тканью простой белой хлопковой футболки. Ким смотрит на него слегка рассеянным взглядом, пока наконец не говорит: - Мне неуютно на Земле. Здесь красиво, и люди интересные и необычные, такие… противоречивые. – Глаза Химчана наполняются затаенной тоской. – Но я здесь медленно, но верно умираю. - Умираешь? – почему-то шепотом переспрашивает Енгук, перехватывая ладони Химчана и крепко сжимая их в своих. Кожа Кима мягкая и горячая, буквально обжигающая. От простого касания по всему телу Бана бегут мурашки, и он чувствует, что сердце вот-вот вырвется из груди. Химчан кивает и тихо говорит: - Кажется, вы здесь называете это именно так. Мое тело с каждым днем становится все слабее, организм изнашивается так, будто я двигаюсь с сверхсветовой скоростью сквозь пространство. И я понимаю, что скоро мое сердце вздрогнет в последний раз, и тогда я перестану функционировать. - Ты не боишься? – спрашивает Енгук, поглаживая Химчана по выступающим косточкам на запястьях. Ким неожиданно широко улыбается и качает головой: - Нет. Я не боюсь физической смерти. – Он рвано выдыхает и поднимает голову, глядя вверх. – Я боюсь того, что моя тоска по дому с каждым днем становится все сильнее и сильнее. Я скучаю, Енгук. – Химчан переводит взгляд на Бана, и Енгук тонет в бесконечной темноте его глаз. – Я скучаю по просторам галактик. Я слышу голос далеких звезд, они взывают ко мне, я хочу взлететь, но что-то держит меня здесь, на этой крошечной молодой планете. Воцаряется молчание, прерываемое лишь громким гудением аппарата с кофе. Слова Химчана легко принять за бред сумасшедшего. Человеку, для которого даже другая страна кажется далеким и неизведанным миром, трудно принять и осознать, что для кого-то галактики - это всего лишь мелькающие мимо вспышки на бесконечном пути. Енгук понимает, что это странно. Это не поддается никакой логике, это похоже на глупые выдумки и больные фантазии. Любому другому человеку он бы давным-давно рассмеялся в лицо и посоветовал пройти курс лечения у хорошего психиатра. - Я надеюсь, что ты сможешь, - говорит Енгук, улыбаясь и глядя на Химчана. Почему-то к горлу подступает горький комок от нахлынувшей болезненной нежности. – Я хочу, чтобы ты все-таки справился с тем, что держит тебя здесь, и был счастлив. – Он запинается и добавляет: – Я не знаю, как это объяснить, но… Бан замолкает, буравя взглядом кофейный автомат. Неожиданно он чувствует, как его щеки касаются теплые пальцы. Енгук вздрагивает и переводит взгляд на Химчана. Ким смотрит на него потемневшими глазами и молчит. Наконец он говорит, поглаживая замеревшего Бана по волосам: - Ты не такой, как остальные. Мы с тобой… Мы похожи, Бан Енгук. - Что, я тоже, по-твоему, инопланетянин? – неудачно шутит Енгук, пытаясь справиться с нахлынувшим на него смущением. Химчан качает головой и улыбается: - Тебе тоже тесно здесь, на Земле. Космос зовет тебя, и ты, сам того не ведая, слышишь его шепот. Где-то неподалеку слышен рев работающего двигателя. Видимо, исследовательский отдел опять испытывает какую-то машину. За пределами Центра управления полетами существует огромный, бесконечный мир, полный мириад сияющих звезд и далеких галактик. Мир Енгука сузился до тесной курилки, в которой он стоит, прижавшись спиной к стене, сжимая в руке пластмассовый стаканчик из-под кофе и чувствуя на своей коже легкое дыхание Химчана. От Кима пахнет арабикой, машинным маслом и космической пылью. Он смотрит на Бана в упор и улыбается. И Енгук с тоской думает о том, что готов обменять всю чертову Вселенную на возможность коснуться чужих бледно-розовых губ. ***** Его имя стоит первым в списке рекомендованных к полету на МКС. Енгук принимает поздравления от сияющего Дэхёна и радостно тараторящего ему какие-то восторженные слова Чонопа. Он чувствует на своем плече широкую ладонь и оборачивается, в надежде на то, что за его спиной стоит… Ендже, который также попал в состав экипажа МКС в первой тройке, улыбается ему и негромко говорит, хлопая по спине: - Ну что, я поздравляю тебя, хён! Значит, еще немного, и мы покинем старушку Землю и окажемся один на один с космосом. – Он качает головой и неверяще выдыхает: – Интересно, каково это: увидеть Землю со стороны? - Не знаю, Ендже, - улыбается в ответ Енгук, рассеяно кивая очередному знакомому, подходящему к нему с поздравлениями. Его взгляд скользит по галдящей толпе, и больше всего на свете Бан хочет увидеть знакомую темноволосую макушку. Но он прекрасно знает, что Химчан не любитель шумных сборищ и официальных мероприятий. Енгук извиняюще улыбается Ендже и решительно идет к выходу, по пути вежливо кланяясь и благодаря за поздравления. Он выходит из зала и идет по темному коридору к лестничному пролету. Конструкторский отдел находится в подвале, в просторном помещении, скрытом от чужих глаз надежными железными дверями. Енгук подходит к панели и вводит код. Дверь с легким щелчком открывается, и Бан входит в тесный кабинет Химчана, заваленный чертежами и всевозможными механизмами. Ким сидит на старом велюровом диване с ногами и греет руки о большую чашку, от которой поднимается тонкая струйка пара. Енгук уже знает, что всем напиткам Химчан предпочитает крепкий черный кофе без сахара. Он садится рядом с ним на диван и говорит, забирая из рук Химчана чашку и делая глоток: - Я… - Я знаю, - перебивает его Ким. Кофе отвратительно горький, и Енгук невольно морщится, отдавая чашку назад. – Я поздравляю тебя. Химчан откидывает голову назад и улыбается: - Я знаю, что ты мечтал об этом самого детства. Покинуть Землю, оказаться один на один с открытым космосом… Я немного завидую тебе, ведь я так скучаю по этому. - Я никогда не рассказывал тебе про свое детство, - тихо говорит Бан. – Откуда тогда ты знаешь? - Потому что я чувствую тебя, - просто отвечает Химчан. – Потому что мы похожи намного больше, чем ты сам думаешь. Он ставит чашку на заваленный чертежами стол и придвигается ближе к Енгуку. Бан замечает, что Химчан стал значительно худее, под глазами его залегли темные круги, и кажется, что в одно мгновение он станет прозрачным и растворится в мартовском воздухе. Вот уже два месяца он приходит сюда, в темное подвальное помещение, где Химчан колдует над очередными чертежами в компании своего ассистента Чунхона, более известного под нелепой кличкой Джело. Джело высокий, немного нескладный и говорит тихим, ломающимся голосом, смущенно улыбаясь Бану при встрече. Химчан обычно не замечает других людей, не стремится к общению и игнорирует любые попытки окружающих как-то с ним сблизиться, но к Джело он относится со вниманием и неким подобием отцовской нежности. Так, что порой, когда Енгук смотрит на то, как Ким и его ассистент обсуждают какую-нибудь конструкцию, в его душе просыпается отчаянная ревность. Ревность царапает его нутро, заставляя внутренности гореть огнем, и Бану хочется выть оттого, что он любит Химчана настолько глубоко и безнадежно. Но он не знает, способен ли Ким вообще на какие-либо чувства. Может, в той галактике, в которой он родился, такого понятия, как «чувства», вообще и не существует. Может, Химчан и понятия не имеет о том, что такое «любовь», «ненависть», «страсть», «влечение», «нежность». Эмоции делают человека уязвимым и несовершенным. А Ким Химчан слишком идеален, чтобы позволять себе подобные слабости. - Скажи, а почему ты оказался именно здесь, на этой планете? - внезапно спрашивает Бан. – И почему здесь тебя зовут именно Ким Химчан, и как тебя зовут по-настоящему? И почему ты выглядишь именно так, а не как-нибудь иначе? Он поворачивается к Химчану и встречается с ним глазами. Тот внимательно смотрит на него в упор, ведя рукой по полинялой обивке дивана. Наконец Ким хмыкает и отвечает: - Скажи, а разве все это имеет хоть какое-то значение? Енгук задыхается от бесконечного, разрывающего его на части болезненного чувства и тихо говорит: - Нисколько. Некоторое время Ким молчит, пока внезапно не подается вперед и не берет ладони Енгука в свои. Пальцы Бана переплетаются с пальцами Химчана, и Ким шепчет, улыбаясь с нескрываемой нежностью: - Так было суждено. Так было нужно. Чтобы я прибыл именно в твою галактику. Чтобы я застрял именно на твоей планете. Чтобы я встретился именно с тобой. – Он смеется и касается лбом лба Енгука, обдавая его губы теплым дыханием. – Я чувствую к тебе что-то странное. Кажется, вы называете это «любовью»… - Химчан заглядывает в глаза Бана и спрашивает: - Ты ведь чувствуешь то же самое? Ты… любишь меня, Енгук? Вместо ответа Енгук рвано выдыхает и подается вперед, прижимая к себе худое, болезненно хрупкое тело. Он закрывает глаза и чувствует, как Химчан неуклюже обнимает его в ответ. - Скажи, а у Вселенной есть начало и конец? – почему-то спрашивает он, касаясь губами бледной щеки Кима. Тот утыкается носом в его плечо и кивает: - Есть. Я видел его собственными глазами. - И… что там? - Какая разница, Бан Енгук? Какая разница, если здесь и сейчас я люблю тебя, а ты – меня? Губы у Химчана теплые и влажные. Енгук целует его, скользя руками по выступающим лопаткам, и думает о том, что действительно не важно. Ведь, когда в его руках Ким Химчан, он покидает пределы стратосферы и взмывает куда-то вверх, за границы бесконечности. ***** - До твоего полета осталось совсем чуть-чуть, - говорит Химчан и закидывает руки за голову. С каждым днем он становится все слабее и слабее, угасая, как пламя свечи на ночном сквозняке. И Енгук со страхом ждет того дня, когда он исчезнет окончательно. - Я не понимаю, чего ты боишься, - спокойно говорит Химчан. – Умрет лишь моя телесная оболочка. А то, что внутри, настоящий «я», - он проводит тонкими пальцами по груди и касается того места, где находится сердце, – оно не исчезнет, поверь мне. Ким не боится своей смерти. Кажется, в его галактике даже нет такого понятия. А вот Енгуку страшно. Страшно представить свой мир без такого близкого Ким Химчана, без его теплых губ, прозрачно-белой кожи, хриплого шепота и историй о его космических странствиях. Все свободное время они проводят в маленькой общежитской квартирке Бана, лежа на кровати. Енгук прижимает к себе Химчана, поглаживая его по темным волосам, пока тот рассказывает о своих приключениях. О далеких планетах и огромных галактиках. О звездах, которые гасли и зажигались на его собственных глазах. О жителях иных миров и о том, как красив Млечный путь во время парада комет. - Единственное, о чем я жалею, так это о том, что я так и не увижу родные просторы, - тихо шепчет Химчан и, тяжело вздыхая, обвивает тонкими руками шею Бана. – Будет очень грустно, если я умру здесь, на Земле, так и не увидев в последний раз старушку Вселенную… - Он поднимает глаза на Енгука: - Эй, Енгук-а... Пообещай мне одну вещь? - Какую? – тихо спрашивает Бан, чувствуя, как сердце болезненно сжимается при мысли о том, что скоро Химчан исчезнет из его жизни. - Когда окажешься в открытом космосе… Передай ему привет от меня. Енгук ничего не отвечает. Вместо этого он крепче прижимает к себе Кима и зажмуривается, ощущая, как ледяная боль разрывает его сердце на части. - Если бы я мог… - слышит он тихий шепот Химчана. – Если бы я мог показать тебе Вселенную, такую, как я ее знаю и люблю… Как же это было бы здорово! ***** Руки Химчана скользят по его влажной от пота спине, касаясь лопаток. Енгук целует его, поглаживая плоский живот, вжимаясь бедрами в чужие худые бедра. Сама идея предложить Киму секс казалась ему странной и дикой. Никогда в жизни Бан не хотел никого так сильно, как Химчана, но в то же время он даже представить себе не мог, что их интимная близость возможна. Ведь Химчан такой эфемерный и неземной. Настолько, что Енгук просто боялся коснуться его, ведь вдруг Ким – это всего лишь иллюзия, которая исчезнет, растворившись в майском воздухе. - Я знаю про «коитус» или как вы называете «секс», - внезапно сказал ему Химчан, когда он мягко целовал его в бледные губы. – И я хочу сделать это с тобой. Лето становилось все ближе, и скоро должен был состояться запуск космического шаттла, который доставит Енгука на земную орбиту. Лето становилось все ближе, воздух наполнялся теплом и запахами расцветающих цветов, а Химчан худел и бледнел на глазах, чувствуя себя с каждым днем все хуже и хуже. Настолько, что руководство Центра направило его в местный госпиталь, дабы Ким прошел детальное обследование. Химчан отказался, мотивировав это тем, что ему уже ничто не поможет. - Это нельзя никак вылечить, – грустно сказал он тогда Бану, с трудом переводя дыхание и натужно кашляя. – Тоску по дому нельзя вылечить земными способами и лекарствами. Енгук прижал его к себе, понимая, что впервые в жизни ему хочется разрыдаться как истеричной девчонке: - А может, ты полетишь в космос вместо меня? – с безумной надеждой спросил он, заглядывая в потухшие черные глаза. – Это можно устроить, ты проберешься вместо меня на шаттл, и тогда… Химчан покачал головой и слабо улыбнулся: - Нет, Енгук. Этот полет – он только для тебя. Этот космос – он только для тебя. Потому что он должен принять тебя как своего. И потому я никак не могу занять твое место. – Внезапно он подался вперед и мягко поцеловал Бана. - Я счастлив. Счастлив, что ты сможешь ощутить это. Увидеть это собственными глазами. Знаешь, это непередаваемое чувство! Ты становишься единым целым с бескрайним пространством и становишься свободным от всех-всех условностей и границ… Енгук не ответил. Потому что сейчас весь его мир сузился до закрытого космоса, в котором есть он, Ким Химчан и одно огромное, всепоглощающее чувство, сильнее законов физики и времени и больше, чем бесконечная Вселенная. Енгук наклоняется ниже, целуя влажную от пота кожу, лаская руками светло-розовые соски. Химчан глухо стонет, шепча Бану на ухо, насколько ему сейчас хорошо. Под глазами Кима залегли темные тени, а сквозь полупрозрачную кожу проступает тонкая сеточка вен. Скоро, с тоской понимает Енгук. Совсем скоро он уйдет. Бан рвано выдыхает и целует плоский живот, разводя в стороны худые ноги любовника. Ладонь накрывает влажный возбужденный член и начинает скользить по стволу, поглаживая большим пальцем покрасневшую головку. Химчан откидывает голову на подушку и, тяжело дыша, с трудом выговаривает: - Если бы я знал, что… это… ах!.. так здорово, то занялся бы этим еще пару световых лет назад. Енгук смеется и касается губами выступающей ключицы: - Но ведь пары световых лет назад меня даже не было на этом свете. Я ревную, Химчан. Ким улыбается в ответ: - Ты был какой-нибудь крошечной элементарной частицей, которая не могла бы творить с моим телом такие восхитительные вещи. – Он вздрагивает, когда Енгук проталкивает в него влажный от слюны палец и выгибается на подушке. – Ах, до чего же хорошо! Енгук вводит второй палец, скользя по глухо стонущему Химчану взглядом и чувствуя, как к голове подкатывает жаркая волна. Он хочет запомнить его таким. Бесконечно прекрасным, шепчущим его имя пересохшими губами, смотрящим на него темными глубокими глазами. Он знает, что многие обсуждают за его спиной их странные отношения с Кимом. Местный городской сумасшедший и будущий руководитель космической экспедиции. О них шепчутся, их не понимают, ведь их связь выходит за пределы общепринятых понятий о нормах и морали. Но Бану глубоко плевать. Потому что он любит Химчана сильнее, чем кого-либо в этой Вселенной. Енгук откидывает голову назад, входя в Химчана до предела. Ким наклоняется и кладет голову ему на плечо, тяжело дыша и смаргивая выступившие слезы. - Больно? – с тревогой спрашивает Бан, чувствуя, как по всему телу расходятся волны удовольствия. - Нет, - качает головой Ким и улыбается сквозь слезы. – Просто я… счастлив. Что сейчас мы с тобой – единое целое. Это действительно потрясающе. Енгук целует его, стремясь вложить в поцелуй все бушующие в нем безумные чувства. Химчан прижимает его к себе крепче, обвивая ногами его бедра, и Бан подается вперед, закрывая глаза и двигаясь увереннее и быстрее. В легких не хватает кислорода, Химчан рвано стонет, и Енгук невольно вспоминает свою вчерашнюю тренировку на центрифуге. Тогда земное притяжение перестало действовать на его тело, и Бан вновь ощутил, как он взлетает, разрывая равнодушное космическое пространство как ракета. Сейчас центрифуга кажется ему детским аттракционом. Енгука крутит, лихорадит так, что он теряет чувство реальности. Есть только губы Химчана, мягко засасывающие кожу на его шее. Руки Химчана прижимающие его себе так близко, как это только возможно. Кожа Химчана, тонкая, практически прозрачная, пахнущая цветами и космосом. В ушах нарастает гул. Ким громко вскрикивает и выгибается в его руках, сдавленно всхлипывая и роняя голову ему на плечо. Тело накрывает жаркая волна, и душа Енгука покидает пределы Земли, устремляясь ввысь, как космическая ракета. Туда, откуда уже много взывает к нему космос из самых глубин бесконечности. ***** Воздух пахнет цветами и июньским зноем. Енгук ненавидит лето с его отвратительной жарой и палящим солнцем. Он ненавидит, что сейчас ему так жарко в этом чертовом черном костюме, а лицо покрыто тонкой пленкой пота. Он ненавидит гроб из светло-коричневого дерева, в котором сейчас лежит Химчан, чтобы покинуть земной мир навсегда. Заплаканный Джело касается его плеча и тихо шепчет: - Хён, ты это… Держись, хорошо? Мне сложно понять, насколько тебе сейчас тяжело, но… Не оборачиваясь, Бан кивает и сипло отвечает: - Спасибо. Джело кивает и отступает назад. Енгук смотрит на монотонно читающего молитву священника и до ужаса хочет закричать, чтобы они прекратили этот фарс. Ведь Химчан и понятия не имел о таких вещах, как вера и религия. А они и понятия не имели, каким он был на самом деле. Смерть тела – это не смерть души, и Химчан сейчас бродит где-то в облаках, пытаясь прорваться в бескрайний космос. Енгук повторяет это как мантру, сжимая руки в кулаки и отчаянно надеясь, чтобы это было правдой. Священник заканчивает молебен и незаметно кивает равнодушному мужчине в дешевом черном костюме. Тот с силой поворачивает ручку, и лента механизма приходит в движение. - Мне жаль, Енгук-хён, - он слышит тихий шепот Дэхёна и смаргивает невольно выступившие слезы. – Я знаю, что вы действительно были очень близки… Но ты не должен отчаиваться. Осталось меньше месяца до полета, и сейчас ты должен сосредоточиться именно на этом. Железные дверцы раскрываются с тихим скрипом. Огонь с легким шипением охватывает деревянную поверхность, обращая тело Химчана в серый пепел. Енгук разлепляет пересохшие губы и шепчет, чувствуя, как сердце в груди разрывается на части: - Дэхён… Я могу попросить тебя об одном одолжении? ***** Это не похоже на все эти симуляции или тренировки в Центре управления полетом. Енгук слышит в наушниках взволнованный голос Ендже, прерываемый легким шипением: - Хён, хён, ты меня слышишь? Енгук кивает и отвечает, стремясь выровнять дыхание и изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и уравновешенно: - Да, я тебя слышу. И, будь добр, не называй меня «хёном»! Как-никак, мы с тобой сейчас не в Корее. – Он смеется. – Даже, страшно сказать, мы с тобой и не на Земле. Он слышит, как Ендже смеется в ответ: - Хорошо, Енгук. Ну что, ты готов? Я приступаю к разгерметизации люка. Бан задерживает дыхание и, крепко прижав к себе плотно закрытый сосуд, отвечает: - Готов. - Отлично, тогда я сейчас соединюсь с Центром. Центр, как вы меня слышите? Люк с легким щелчком начинает открываться. Енгук слышит в наушниках веселый голос Дэхёна: - Центр на связи! Приступайте к первичному осмотру. - Енгук, на счет «три». - Ендже откашливается. – Раз… Два… Три! Енгук отталкивается ногами и оказывается в открытом космосе. В наушниках слышны голоса Ендже и Дэхёна, которые переговариваются между собой, обсуждая дальнейшие действия, но Бан их не слушает. Он смотрит вокруг себя в бескрайнее космическое пространство и чувствует, как из самых глубин души поднимается незнакомое, но безумно сильное чувство. Прямо перед его глазами вращается со скоростью двадцати четырех часов за оборот вокруг Солнца Земля. Енгук видит голубые океаны, зеленоватые пятна материков и внезапно ощущает себя настоящим. Свободным, живым и бесконечно счастливым. Потому что всю свою жизнь Енгук рвался сюда, за пределы родной планеты. И, черт возьми, это даже лучше, чем Химчан рассказывал ему… Сердце пропускает болезненный удар. Енгук чувствует, как к горлу подкатывает горький комок. Он смотрит на плотно закрытую емкость в своих руках и говорит так тихо, что его могут услышать разве что звезды: - Добро пожаловать домой. Он с видимым усилием открывает сосуд, выпуская серый пепел в бескрайнее антрацитовое пространство. Енгуку хочется кричать от боли, но в то же время он счастлив. Что Химчан все-таки смог. Смог преодолеть притяжение Земли и раствориться в бесконечности. - А я уже давным-давно дома, – слышит он хрипловатый голос. Химчан возникает перед глазами Бана, ослепительно сияя, будто яркая звезда. Енгук щурится от исходящего от него света и неверяще шепчет: - Но… как… - Не знаю, - пожимает плечами Ким. – А разве это имеет какое-то значение? - Енгук! Что происходит?! – слышит Бан в наушнике встревоженный голос Ендже. – С кем ты разговариваешь? И что это рядом с тобой, я вижу, что что-то светится… - Я ждал тебя, - Химчан улыбается ему и протягивает к нему руки. – И вот, наконец-то ты здесь. Он берет Енгука за руку и тянет его куда-то к далеким звездам: - Полетели со мной, Енгук. Я же обещал показать тебе место, где кончается Вселенная. - Это же в тысячах световых лет отсюда! – недоверчиво отвечает Бан. Химчан качает головой и приближается к нему вплотную: - Почему ты продолжаешь зацикливаться на всех этих временных заморочках? - Он смотрит Енгуку прямо в глаза и говорит. – Ты ведь со мной. Не на Земле, полной бессмысленных законов и условностей. И есть только мы и этот огромный космос, лишь для нас двоих. Разве что-то еще имеет значение? - Нет. Не имеет… - Тогда вперед? Я покажу тебе Вселенную, какой я ее люблю… - Енгук, что происходит?! – Ендже отчаянно кричит в динамик. - Центр, я не знаю, что здесь творится! Енгук-хён… Он с кем-то разговаривает, он явно сошел с ума, у него, видимо, перегрузка из-за давления! - Забирай его назад! – исступленно кричит Дэхён. – Забирай его на станцию, пока… Внезапно на экране, демонстрирующем картинку с внешней камеры, что-то ярко вспыхивает. Ендже смотрит на монитор и внезапно резко бледнеет, хватая губами воздух: - Дэхён… - шепчет он, цепляясь пальцами за спинку кресла. – Он исчез! Исчез! - Кто исчез? – почему-то тоже шепотом спрашивает Дэхён. - Енгук-хён? Ендже беспомощно смотрит на экран, где еще несколько минут назад парил в бесконечном космическом пространстве Енгук. Никто не знает, что произошло, кроме миллиардов сияющих звезд. Которые, увы, ничего не смогут ответить Ендже. - Прах Химчан-хёна, - слышит он неуверенный голос Дэхёна. – Он взял его с собой, чтобы выпустить в открытый космос. Помнишь, это тот самый, который говорил, что прибыл к нам с далекой звезды? Как думаешь, может, он… Он не договаривает, резко осекаясь. Молчит и Ендже, глядя вдаль, в бескрайнюю антрацитовую гладь. Космос кажется Ю бесконечным. Ведь он не знает, что на самом деле у Вселенной есть начало и конец. И что Енгук и Химчан уже находятся за многие миллионы световых лет от Земли. The End. *Тангента - ручка в аппарате центрифуги, на которой находится кнопка, нажав которую космонавт может остановить работу симулятора.