Пять ночей

Стайлз никогда не любил клубы. «До этого вечера», как никогда четко осознал Стилински. Зал был слишком дымным, музыка – слишком громкой, воздух – слишком душным, парень у стойки – слишком красивым. Скулы у него были просто сумасшедше острыми, губы – тонкими и слегка сжатыми, плечи – широкими и плавными. На руки и грудь Стайлз старался взгляд не опускать, потому что однажды имел неосторожность, и натурально завис. Тонкая белая майка почти ничего не скрывала, но добавляла той самой чертовой интриги, которая заставляла руки чесаться от желания и предвкушения узнать, что под ней. Только Стилински был уверен, что если когда-нибудь (чем черт не шутит?) он сможет увидеть этого греческого бога местного разлива без майки (хотя Стайлз не питал глупых иллюзий по этому поводу, вы не подумайте), то попросту провалится в подпространство или вытворит какую-нибудь еще более несуразную глупость. В общем и целом, парень этот был явно не из его лиги, и Стайлз мужественно сжимал губы и клялся не возвращаться в этот клуб ради него. Потому что возвращаться в клуб ради какого-то непонятного мужика, который может тут больше и не появится никогда – глупо. У кого может появиться такое желание вообще? «Ха. Ха. Ха», как-то совсем не смешно подумалось Стайлзу на пятый вечер. Неравный бой со своим либидо он проиграл на следующий же день, когда утром проснулся от неловкого мокрого сна, который посетил его этой же ночью. Почему неловкого? Потому что это ненормально так зависнуть на каком-то парне, которого ты даже и не рассмотрел толком из-за темноты клуба, искренне считал Стайлз. Днем, в десятках километров от места вчерашней встречи, было легко считать себя мужественным, храбрым и бесстрашным воином, который вечером соберет все свои мужицкие причиндалы в руки и подойдет познакомиться. Возьмет быка за рога, как говорится. То, что все не так просто, стало понятно тем же вечером. Красавчик все так же сидел на том же месте у бара в майке уже черного цвета и все так же внимательно смотрел куда-то в зал. Музыка бухала где-то в районе солнечного сплетения, а яркие лазерные лучи беспорядочно гуляли по залу, хаотично выхватывая в темной толпе чьи-то руки, лица, прижатые друг к другу тела. Стайлз медленно прошел к единственному свободному столику и грузно уселся на него, не отрывая взгляда от стойки, стоящей поодаль, у противоположенной стены. Сначала он решил выпить для храбрости. Первый бокал виски Стилински проглотил, даже не заметив. Второй должен был закрепить полученный эффект. На третьем в голову полезли нехорошие мыли. Где-то в районе шестого комплексы взяли вверх, и Стайлз решил, что никогда не наберется смелости. Примерно на восьмом он бросил считать. В третью ночь Стайлз ничего не пил, умирал от мигрени, но настойчиво продолжал сверлить взглядом барную стойку. Которая, кстати говоря, пустовала. Не то чтобы за ней никого не было. Народа было полно, протолкнуться к бармену было почти невозможно, но парня-в-чертовой-майке в этой толпе не наблюдалось. Стилински почти расстроился, но, подумав, что это знак, который послала ему милосердная вселенная, оберегая от чего-то явно ужасного, медленно двинулся к выходу. Выбраться на свежий воздух, который приятно холодил кожу, было верхом блаженства. И все было бы совсем прекрасно, если бы к клубу не подъехала шикарная черная машина, которая блестела от света неоновой вывески так, будто только что выехала из автосалона. Стайлз не разбирался в машинах от слова совсем, но всегда любил красивые вещи. Эта вещь была красива чуть более чем полностью. И ему стоило бы послушать свой внутренний голос, который советовал развернуться и уйти. Но Стилински поругался с ним еще классе во втором и наотрез отказался слушаться. Так что он просто стоял и наблюдал за тем как из низкой машины, название которой Стайлз поклялся прогуглить, выбирается самый-красивый-человек-на-планете. Стилински был уверен, что в паре штатов этому парню определенно точно было запрещено носить кожанки. Этот штат наверняка будет следующим в списке. К сожалению, зеленоватый свет вывески этого и еще пары соседних клубов был недостаточно ярок, и рассмотреть лицо красавчика-у-барной-стойки не удалось. Кажется, у Стайлза появилась новая навязчивая мысль. Про четвертый поход в злополучный клуб никто ничего так и не узнал. Даже Скотт не смог выпытать у лучшего друга, что же такого произошло в тот вечер. А главное, как у Стайлза появились друзья трансвеститы. Единственное, что было абсолютно ясно – парень в кожанке был все так же недосягаем, а смелости у Стилински все так же катастрофически мало. В эту же, пятую по счету ночь, Стайлз упорно убеждал себя, что продолжаться это долго не может. Неизбежно надвигалась зачетная неделя в университете, по начерталке висел незаконченный проект, за последние двое суток Стайлз спал не больше 4 часов, и, кажется, у него появилась настоящая фиксация на конкретном человеке. Потому что когда сама Лидия Мартин подходит к тебе и с надутыми губками интересуется, почему ты никак не реагируешь на ее новую стрижку вот уже второй день, это становится действительно опасно. Потому что не заметить изменения в светлом образе богини как-то совсем уж на грани фантастики. Примерно такие невеселые мысли крутились в голове Стайлза, пока он мучительно подбирал слова для предстоящего разговора. Сейчас или ты-всегда-будешь-дрочить-на-его-светлый-образ-Стилински. План был прост как табуретка: подойти – улыбнуться – поздороваться – представиться – предложить выпить. Что делать дальше - идеи отсутствовали, но Стилински искренне верил в свою природную общительность и, пожалуй, в первый раз в жизни был рад врожденной активности и пресловутому СДВГ. Шумно вдохнув и не менее шумно выдохнув, Стайлз практически стек со своего стула и медленно двинулся в сторону барной стойки. Мистер Мне-Больше-Всех-На-Свете-Идут-Майки проявлял завидное постоянство и сидел все на том же месте, что и в первую ночь. Примерно в сорока секундах или шести метрах, или в двадцати пяти ударах сердца до бара Стайлз остановился. Парень-на-черной-машине перестал пялиться куда-то в сторону танцпола и переключил все свое внимание на девушку, которая прижималась к его руке с боку, видимо, пытаясь пережать приток крови к несчастной конечности своей грудью. У Стайлза груди не набралось бы даже на чашечки объема А, так что криво усмехнувшись он покачал головой и, не снижая скорости, свернул к выходу из клуба. Кадрить красавчика, которого хочешь почти неделю – одно дело, кадрить красавчика-натурала – совсем другое. Стилински на это не подписывался. А еще спустя пару недель Стайлз не подписывался идти в клуб на день рождения Денни. Но Стайлза никто не спрашивал. И правильно делали, в общем-то. Дружно развалившись на заранее заказанных местах, небольшая, но шумная компания решила, что стоит сначала заправиться чем-то горячительным и сейчас находилась в самом разгаре выяснения, кто попробует пробиться к бару. - Пусть идет Джексон! Перед его хмурой рожей люди будут расступаться, опасаясь, что подхватят эту болезнь «я-смотрю-на-мир-через-призму-презрения», - разводя руки в стороны, утверждал Стайлз, в душе предвкушая толкотню, через которую придется пробираться тому неудачнику, которого все таки пошлют за выпивкой. - Заткнись, Стилински. Ты, если верить твоему дружку, чуть ли не постоянный клиент этого заведения. Вот тебе и идти, - кивком указав на Скотта, прошипел Уиттмор. Неверяще уставившись на Маккола, Стайлз проглотил гневную триаду в сторону друга. Ему совсем не хотелось знать, что еще этот наивный мальчик успел растрезвонить всем вокруг. - Стайлз, ты наверняка лучше всех нас знаешь, что тут стоит брать, а что нет, - мягко улыбнулся Стилински Денни. – Поэтому будет круто, если ты сделаешь заказ для всех. Денни любил всех, и все любили Денни. Это был нерушимый закон мироздания, поэтому Стайлз не смог сопротивляться просящему взгляду друга и, неохотно кивнув, покинул насиженное место. Пробираясь через толпу, Стилински ругал сам себя, потому что последнее слово в небольшом споре снова осталось за Уиттмором, а сам клуб вызывал неприятную дрожь в руках и заставлял нервно бегать глазами по залу. Пересечься с парнем на Камаро (да-да, Стайлз хороший мальчик и выполняет обещания данные самому себе, поэтому он прогуглил ту черную машину) не было ни малейшего желания. Стайлза только начало отпускать. Без происшествий добравшись до барной стойки, Стилински воровато оглянулся на предмет нежелательных личностей и, убедившись, что опасности нет, принялся перечислять бармену длинный список коктейлей, которые компания собиралась сегодня пить. Перечень внушал уважение, поэтому высокий черный парень, который сегодня обслуживал посетителей, оценивающе взглянул на Стайлза и, коротко кивнув, заверил, что все принесут сразу за столик. Улыбнувшись бармену, Стилински развернулся и начал протискиваться в сторону друзей, радуясь, что у него уже который раз подряд не спрашивают документы при покупке алкоголя. Видимо он, наконец, перестал походить на ученика старших классов. К третьему курсу колледжа было пора. Где-то в центре танцпола Стайлз, наткнувшись на что-то довольно теплое и твердое, уже знал, что увидит, подняв взгляд. Где-то на периферии сознания даже возникла мысль, коротко извинившись, сбежать и добраться до столика, за которым его ждали друзья. И упустить свой самый невероятный шанс в жизни. Именно поэтому Стилински решительно поднял голову и встретился взглядом с внимательными зелеными глазами. Как Стайлз смог рассмотреть их цвет при таком отвратительном освещении до сих пор для него остается загадкой. В тот же момент этот вопрос его интересовал в наименьшей степени. Медленно переводя взгляд с глаз на высокие скулы, темную щетину, тонкие губы и ниже, на потрясающую линию шеи, Стайлз положил руку на грудь, обтянутую чертовой белой майкой, и, немного отодвинувшись от парня, улыбнулся ему слегка шальной улыбкой, тихо проговорив слова приветствия, которые стопроцентно утонули в орущей музыке. Сердце под ладонью стучало гулко и спокойно, хотя его собрат, живший в груди Стайлза, норовил устроить своему владельцу незапланированный сердечный приступ. Обладатель невероятных зеленых глаз будто бы отмер, одним плавным движением перехватил руку Стилински за запястье и двинулся куда-то сквозь толпу. Люди расступались перед хмурым (да, Стайлз наконец-то смог рассмотреть выражение лица своего давнего почти-знакомого) парнем, как по волшебству, и совсем скоро парочка оказалась у выхода из клуба. Распахнув дверь, ведущую на улицу, похититель, если его можно было так назвать, резко повернулся к Стайлзу и, толкнув, прижал его к стене, схватив за воротник свободной футболки. - Воу, воу, воу, парень, полегче. Я уверен, что прижимать кого-либо к каким бы то ни было вертикальным поверхностям можно только после того как узнаешь имя этого самого человека. Именно это говорят мне все мои принципы, а так же общепринятые законы морали и нравственности. Я не имею представления о том, почему ты решил будто бы мо… - Дерек. - Что, прости? – поперхнулся собственной тирадой Стайлз, немного выбитый из колеи сразу несколькими фактами: кажется, он только что показал свою самую «лучшую» сторону человеку, который в идеале никогда не должен был ее обнаружить; возможно, он только что узнал имя парня, на которого дрочил последние пару недель; и абсолютно точно он только что услышал самый, черт возьми, сексуальный голос в своей жизни. - Мое имя. Теперь я имею право прижимать тебя к вертикальным поверхностям? – усмехнулся Дерек и насмешливо посмотрел в глаза Стайлзу, немного сильнее придавив того своим телом. Не то, чтобы сам Стайлз был особо против, но необходимо было закончить с формальностями. - Оу, чувак, я должен буду рассмотреть этот вопрос на досуге. Мне просто необходимо время для того чтобы обдумать эту невероятно важную проблему. Пожалуй, она будет где-то между экзаменом по экономике и выбором вкуса моих кукурузных хлопьев на утро, - закатил глаза Стилински, выражая крайнюю степень неодобрения развития диалога в эту сторону. – Окей, я Стайлз. И Стайлз будет дико рад, если одна хмурая личность отпустит его на грешную землю. Легко хлопнув Дерека по груди тыльной стороной ладони, Стайлз посмотрел на своего собеседника, стараясь сделать так, чтобы его лицо выражало всю силу его негодования. Как оказалось, изображать негодование, когда тебя в общем-то устраивает развитие событий, довольно проблематично. Примерно в этот момент в голове Стилински родилась мысль, что грудные мышцы Дерека явно заслуживают более детального изучения, чем два ничего незначащих прикосновения. Тем временем Дерек удивленно посмотрел на ладонь Стайлза, которая так и зависла между их телами, и сделал небольшой шаг назад, отпуская ворот футболки парня. Скрестив руки на груди, он снова нахмурился, сдвигая брови на переносице. Скорее всего, это было его обычное выражение лица, и Стайлз поставил галочку по этому поводу в голове. Почему-то это показалось важным. А если совсем по-честному, то как-то не так он представлял себе их первый разговор и поэтому немного терялся, не понимая как можно перевести разговор с «чувак, ты вообще кто? А ну-ка убрал свои руки от моего невинного тела» к «Ты не мог бы переместить эти свои руки куда-нибудь в район моей задницы и оставить их там на ближайшие пару часов?». И коль мысль так удачно зацепилась за одни абсолютно определенные руки, то Стилински мог с уверенностью заявить, что это были самые невероятные руки, которые он видел в своей жизни. Мускулы бугрились под смуглой, как оказалось при более-менее адекватном освещении, кожей и вызывали какую-то дикую смесь из зависти и желания потыкать в бицепсы пальцем, чтобы убедиться в их твердости. - Послушай, я немного не так представлял наш первый разговор и вообще наше знакомство, потому что выходит все как-то глупо. Я уверен, что это все звучит совсем стремно, но если ты не против, то я сейчас схожу к друзьям, скажу, что совсем скоро вернусь, и мы сможем продолжить нашу увлекательнейшую лекцию о понятии личного пространства и коммуникации при первом знакомстве, а так же… - активно жестикулируя, объяснял Стайлз, иногда указывая себе за спину, как бы намекая на тех самых друзей, к которым он должен был ненадолго отлучиться. За всем процессом Дерек наблюдал с завидным хладнокровием и хранил молчание ровно до того момента, пока Стайлз не начал нести какую-то совсем откровенную чушь. - Ты прожигал в моей спине дыру около недели. Ты отшивал всех парней и девушек, которые пытались с тобой познакомиться. Я был уверен, что смог верно сложить два и два. Что ж, если я ошибся, то спешу откланяться, - ровно проговорил Дерек и, слегка кивнув, развернулся, собираясь уйти. Еще раз оценив широкие плечи и литой торс, обтянутый тонкой материей, Стилински глубоко вздохнул и, поймав Дерека за руку, поспешно развернул к себе лицом. - Я почти наверняка пожалею, что не сделал все правильно, но… Посчитав, что заканчивать уже не обязательно, Стайлз сделал шаг вперед и, положив одну ладонь на колючую от щетины щеку Дерека, притянул его лицо ближе к себе, легко касаясь губ. Буквально спустя секунду спина Стайлза снова встретилась со стеной клуба, а руки Дерека оказались на его затылке и талии. Не став терять время, Дерек чуть прикусил нижнюю губу Стайлза и провел по ней языком, практически спрашивая разрешения. Это было решительно лишним, подумал Стилински и сам приоткрыл рот, поощряя практически любую инициативу. Не преминув воспользоваться открытыми перспективами, Дерек скользнул в рот Стайлза языком и быстро перевел поцелуй из разряда «здравствуй, будем знакомы» в «ты взял с собой презервативы и смазку?». Через несколько мгновений, ощутимо прикусив язык Стайлза, Дерек отстранился, проведя большим пальцем по его скуле. На удивленно-недовольный взгляд Стилински он только усмехнулся и, приподняв одну бровь, пояснил: - За глупо потраченные пятнадцать минут. - Справедливо, - согласился Стайлз, рассудив, что они действительно могли потратить это время на более приятные вещи. - Иди к своим друзьям и скажи, что они могут тебя сегодня не ждать. Я буду в машине, - кивнул Дерек на припаркованную рядом с клубом черную Камаро. - Ты так самоуверен, я просто тащусь. И так свято веришь в то, что я сейчас поеду с тобой неизвестно куда, чтобы ты меня трахнул? – округлив глаза, практически смеясь, спросил Стайлз. Дерек только снова поднял одну бровь, взглядом спрашивая, серьезно ли Стайлз намерен тут распинаться по поводу вопросов, ответы на которые так очевидны. Брови у него были невероятно говорящие. - И ты просто чертовски прав! Еще как поеду! Проведя ладонью по груди Дерека (у Стайлза на нее какой-то фетиш развивался, ей богу), он легко хлопнул по ней и, развернувшись, двинулся в сторону клуба. Обладатель самых шикарных грудных мышц в городе же, возможно в отмщение, звонко шлепнул Стилински по заднице, плотно обтянутой темной джинсой. Резко развернув голову, Стайлз состроил страшную рожицу, всем своим видом негодуя и выражая недовольство распусканием рук, и скрылся за дверью входа в клуб. Его ждала веселая ночь с самым горячим парнем в штате. И будь Стайлз проклят, если эта ночь не перерастет в пару ночей, а после в недели и месяцы.