Каменные ограды

Удивительное устройство - человеческий глаз, что охватывает столько различных объектом разом, но мгновенно подмечает один единственный, зацикливаясь на нем, впиваясь в него и не отпуская. Из толпы лиц выделить только одно. Как это происходит? По каким критериям сознание выбирает именно этого человека? В памяти Пьетро прекрасно отложился крошечный кусочек из жизни, случайно пойманная картинка. Три года тому назад его наконец-то выгнали из прошлой школы, но, на удивление, перевели в более хорошую, даже можно сказать, в элитную. Как это вышло, он сам и не понял. Маргарет призрачно намекнула, что кто-то помог и договорился с директором, Пьетро в подробности не вдавался, но обещание дал, что в этот раз будет вести себя тише. Иначе и не получалось - избранные детки Вашингтона оказались слишком скучными, чтобы с ними водится, и слишком надменными, чтобы пытаться их поразить. Пьетро быстро стал изгоем и даже научился получать от этого удовольствие. Ему нравилось не подходить им, ему нравилось выделяться, его грела мысль о том, что он отличается от них, что им недовольны, что его не оценили по достоинству, и, конечно, Пьетро часто мечтал о блистательной расправе с одноклассниками. Она не должна быть жестокой, скорее комичной, немного унижающей, но это должно быть шоу. С годами он отложил эту мечту в дальний ящик. Но возвращаясь к той картинке... Прошел месяц, как за Пьетро закрепилось звание фрика, которое он носил с небывалой гордостью. Прогуливая какой-то урок, он неспешно для самого себя кружил то по стадиону: то по лужайке, то вокруг школьных зданий. Но его никто даже не собирался искать. Порой ему нравилась эта тишина, и тогда это был как раз такой день. Странный звук вынудил его остановиться, чтобы лучше прислушаться, а затем и приглядеться. За углом стояла Жаклин Гардинг, девочка, что вечно водилась с кем-то из футбольной команды. Простая и статичная кукла с не самым милым личиком, но всегда в безупречном наряде и с идеальной прической. Аккуратная чистюля, неженка - Пьетро таких терпеть не мог. Но тогда Жаклин была другой: озлобленной и мрачной. Глаза были красными, как и кончик ее носа, а на щеках остатки слез. Жаклин не плакала, она гневалась, просто избыток эмоций выражался в этой жидкости. В ней была какая-то мощь, некая сила, что-то настоящее и неподдельное, что-то, что восхищало. Прозвенел звонок, и толпа учеников, вышедшая на обед, захлестнула ее, вот только теперь Питер выделял это лицо постоянно. Жаклин разочаровала его. Он больше не видел в ней ничего подобного: зажатая, скромная, играющая по чужим правилам и покорная - мерзость. И сейчас, выделив ее среди сотни учеников, он снова почувствовал этот аромат смиренности, который исходил от нее. Заметив его, Джеки пугливо отвела взгляд и поспешила уйти. Пьетро такого не ожидал. - Как дела? Джеки буквально врезалась в него. И как он может появляться где угодно так быстро? Питер взял ее за руку, оглядывая свежую повязку. - Ты была в больнице? - Да, была, - сглотнула она. - Родители... - Пошли отсюда, - сердце неожиданно ускорило бег, перешло на новую скорость, которая и для Пьетро оказалась слишком шустрой. Он чувствовал то, что его личная новая эпоха подступает к нему, и что через несколько секунд ничего не будет как прежде. Они в тишине дошли до их места. Время чудовищно замедлилось, каждая секунда была равнозначна удару. Пьетро хотелось убежать, вернуться в свою реальность со своим ходом времени, но он не смог бы выдержать одиночества, которое поджидало его там, только не сейчас. Джеки смотрела куда угодно, только не на него, прячась от его больших карих глаз, которые смотрели на нее то ли с вызовом, то ли с немой просьбой. Удар органа о ребра. Еще один. Слишком медленно, слишком мало. Джеки прикована к месту, повинуясь всем внешним факторам, плывущая всегда по течению. Вот только течения совсем нет. Реку осушили, а она стоит на твердой земле под трибунами на спортивной площадке. - Джеки, я... - он судорожно сглотнул и неожиданно опустил голову вниз, не удерживая смешок с губ. Жалкий трус. Он не боится красть батончики в супермаркетах, спасать убийц из Пентагона, даже разговаривать с отцом, а тут нужно лишь поднять взгляд, открыть губы да и... А что «и»? Что именно ей сказать? В чем именно признаться? В том, кто он есть или в том, что он чувствует к ней? - Джеки, я ...- рот открывается неловко, слишком медленно. Она уже давно все поняла, конечно, она уже знает, что он хочет сказать, так почему же не помочь? Почему же сейчас не кинутся на шею или оттолкнуть? Неужели это так важно услышать, если и так все ясно. Если это можно увидеть, ощутить, заметить, то зачем ей это доказательство, брошенное в лицо? - Я... - сердце выскочит и убежит с такой скоростью, что даже он, самый быстрый мутант на земле, не сможет его поймать. Он смотрит ей глаза в глаза, давясь собственным органом где-то в горле. - Я люблю тебя. А теперь падай в свою пропасть, глупый насос для крови. Остывай, становись каменным, грузом окажись в пятках. Поднимешь ли ты этот жалкий кусок внутренней плоти, именуемый сердцем? Нужен ли он тебе? Бежать не хочется, просто рухнуть вниз на несколько сотен километров к горящему шару внутри земли, к самому ядру, чтобы лишь земля спасла тебя. - Пьетро, - он уже все заранее знает, - прости, но... Он фыркает, глядя на носок кроссовка. Нужно сделать вид, что ему все равно, что ему ни капельки не больно. Он бы сорвался с места, надеясь, что тень собственной боли никогда его не достигнет. - Это неправильно... и очень рискованно. И это неправильно. Понимаешь, неверно, совсем-совсем. Ничего не выйдет... Это не значит, что ты плохой или... Он поднимает на нее глаза, улыбается уголком рта. Жаклин давится своими же словами. - Врушка, - и пропадает с места. Щека горит от прикосновения. Он делает это каждый раз по старой привычке. *** - Ты мог сделать это иначе? - спрашивает Чарльз, глядя на Пьетро за решеткой. - С меньшим погромом? Пьетро пожимает плечами, потирая шею, где остался след от транквилизатора. Тело неприятно кололо, но больше его пугали стены и невозможность куда-то сбежать. - Они стреляли в меня, а еще говорят, что мы, мутанты, - ноет Питер, повисая на прутьях, а холодок пробегает по телу охранника от этого слова, и Чарльз чувствует это, - монстры. - Пьетро, - сквозь стон говорит Чарльз, кладя пальцы на переносицу. - Зачем было создавать столько шума? Он широко улыбается, пытаясь скрыть, что чувствует на самом деле. Волны внутренней боли Чарльз ощутил уже на входе в участок. Все, что сделал Пьетро со зданием своей школы - всего лишь агония, попытка выбросить все свои эмоции, но их слишком много, и они осадком остаются на нем. Поэтому у Пьетро такой вид, будто ему наплевать, будто он совсем ничего не чувствует. Бессмысленно ломать эту комедию перед телепатом. - Ладно, - Чарльз крепче схватился за свои костыли. - Почему ты позвонил мне, а не Маргарет? - Как почему, - фыркает Пьетро. - Вы же знаете, что я сделал? - Разнес пол школы, продемонстрировав всем свои способности, поселив панику среди учеников, да-да, я знаю. Он снова скалится, правда, в этот раз иначе. Чарльзу становится даже не по себе. Улыбка Пьетро - копия улыбки Эрика. Слегка жутковатая, настораживающая и абсолютно безумная. Питер успокаивается, у него такое выражения лица, будто бы он хранит какой-то невероятный секрет и не хочет его рассказывать. Пока. - Я попрощался со своей школой, Профессор. Отлично. Плюс один чокнутый и обиженный на весь мир мутант в Институте для одаренных подростков имени Чарльза Ксавье. - Вот Магнето обрадуется - возвращение сына, как никак, - смеется Пьетро, снова залезая на эти чертовы прутья. - Что? - несмелый хриплый голос ударяет по ушам. Свет обрамляет фигуру человека в сером пальто. Улыбка медленно сползает с лица Питера, сменяясь испугом. - Что ты сказал? - голос еще не набрал мощь, Эрик делает шаг навстречу, но Питер моментально прижимается в противоположный угол, а Чарльз держит его за плечо. - Сына? - Эрик смотрит на него крайне внимательно, с таким видом, будто бы ничего важнее в этом мире нет. - Питер, если хочешь, я просто удалю воспоминания, - тараторит Чарльз, понимая, что физически уступает Магнето, который вот-вот сорвется и просто вырвет эти прутья тюремной камеры. Полицейский уже вскакивает с места, хватаясь за оружие. - Нет! - срывается на крик Эрик. Железо гремит. - Не делай этого. Не удаляй. Пьетро поднимается на ноги, медленно подходя к камере. - Так ты... мой сын? - он громко сглатывает, смотря ему строго в глаза. Потерянный мальчишка, не более. Его потерянный мальчишка. Металл в комнате успокаивается. Пьетро кивает, прижимаясь лбом к решетке и устало закрывая глаза. Эрик протягивает руку, неловко, но все же обнимает его, чувствуя, что наконец-то обрел то, чего ему так не хватало. Чего-то родного и любящего. - Спасибо, пап, - он негромко хмыкает, упершись ему в грудь. Кажется, все действительно будет хорошо.

к о н е ц п е р в о й ч а с т и.