Фикшен такой фан

Хан невозмутимо хрустит огурцом. Меня передергивает. Сверхзло, даже не глядя на меня, что свидетельствует о серьезной степени обиды, опускает надкушенный огурец в сахарницу, извлекает и шумно хрустит опять. Свежие огурцы в сахаре! Меня передергивает снова. Сверхзло продолжает методично уничтожать огурец до закономерного финала, протягивает руку к вазочке, ещё вчера наполненной плюшками, а сегодня - только овощами, нашаривает томат, всё так же не глядя на меня, тянется к сахарнице, когда мои нервы не выдерживают. - Стой! - шумно выдыхаю. Хан поднимает глаза. - Я была не права, давай забудем это недоразумение, отложи помидор! - молитвенно свожу руки на груди. Хан присматривается с сомнением, но, видимо, решает сменить гнев на милость - помидорка отправляется обратно, а Сверхзло глядит прямо на меня. Хороший признак. Я вздыхаю с облегчением, поднимаюсь, становлюсь на табурет, а Хан со стремительностью, независимой от степени обиды, удерживает пошатнувшуюся меня. Поблагодарив его и отдышавшись от страха несостоявшегося полета, дотягиваюсь до верхней полки шкафчика, извлекая на свет божий припрятанные плюшки. Потом меня сверхзлодейски аккуратно снимают с табурета, овощи перекочевывают в менее вычурную посуду, а сласти занимают свое законное место в вазочке. Совершенно довольный теперь Хан наслаждается плюшками с чаем, жмурится и щурится, а я понимаю, что его принципы нерушимы в любой области. Даже в области плюшек. Особенно - в области плюшек.