Верный ворон госпожи Малефисенты

      Диаваль летел обратно, чувствуя, что приближающийся вечер обещает быть роковым. Та новость, что он, как сорока, несет на хвосте, явно не понравится его Госпоже. Да, он лишь надеется, что та будет не в такой дикой ярости, что убьет его за эту ужасную новость.       Под покровом ночи он летит на уединенный бережок у реки, где обещался появиться с первыми же новостями. Еще издалека он заметил эту статную величественную фигуру феи. Она проследила холодным взглядом, как он, спикировав изящно в воздухе, летит вниз. Алые губы волшебницы строго поджались, превратившись в тонкую полоску. Когда-то и она так могла, и даже больше… — Стань человеком, — небрежно говорит она, направив свое золотистое сияние в ворона, от чего тот, уже ударившись человеческими ногами о землю, упал прямо перед феей.       Женщина надменно улыбнулась, смотря на слугу сверху вниз и наблюдая, как тот стал вытряхивать с недовольным лицом из своих черных волос вороньи перья: — Вижу, Диаваль, тебе еще надо поучиться как следует приземляться — это никуда не годится. Хотя мне даже нравится, когда лежат у меня в ногах…       Диаваль прикусил себе язык, чтобы не сказать что-нибудь язвительное в ответ. Поднимаясь и отряхиваясь, он лишь обескуражено уронил, опасливо покосившись на хозяйку: — Вижу, тебя порядком забавит обращать меня в человека в воздухе. Я тебе уже говорил, что мне ненавистна эта форма. — Кончай трепать языком, ворон, — холодно отозвалась фея, поигрывая пальцами по своему посоху, от чего у парня по спине пробежались мурашки. Образ Малефисенты не мог не вызывать страха и невольного трепета, — Почему так долго?       Юноша неловко переступил с ноги на ногу, опустив голову, всем своим видом показывая свое повиновение и смирение: — Я был в королевстве. Старый король умер и передал корону тому, кто похитил твои крылья. Теперь у нас король Стефан…       Глаза Малефисенты зло блеснули, губы превратились в тончащую алую полоску на белом, как мел, лице.       Ее глаза излучали ледяную ярость.       Диаваль отступил невольно на шаг назад, чувствуя, что может попасть под горячую руку. Женщина прикрыла глаза, ее тяжелые веки едва заметно подрагивали, как и рука, что сжимала пальцами посох.       Он украл ее счастье. Он обманул ее, подлый лживый человечишка. Она любила его всем сердцем, доверилась ему, как не доверяла никому более…он был для нее всем — воплощением красоты и доброты людей… Она, Великая Малефисента, верила, что он намного лучше всего своего народа, что ходит по земле. Но как она глубоко заблуждалась… Она так тешила себя в эти дни надеждой, что Стефан, ее Стефан, спас ее, ведь ее хотели убить. Что таким ужасным образом он хотел защитить ее…       Но он украл ее крылья. Он разбил ее, Малефисенту, на тысячу осколков, даже не задумавшись. — «И это все ради того, чтобы стать королем», — медленно, с расстановкой произнесла Малефисента, чувствуя дрожь, что пробегала по телу, но теперь она чувствовала что-то еще, на что раньше никогда не была способна…огонь. Негасимый огонь.       Из души вырывается громоподобный крик, пламя охватывает волшебницу и Диаваль, что все это время стоял поодаль, с благоговением наблюдал за феей, что была так страшна в этот миг. Огонь тем временем обратился в зеленый столб света, что поднялся высоко, к самым грозовым облакам, разлетаясь во все небо молниями… Земля дрожала под ногами, как и все внутри… Все склоняло свои колени перед могущественной Малефисентой.       Но понемногу пламя унималось, кружась вокруг феи. Еще немного — и оно окончательно пропало. Вокруг настала полная напряжения тишина, нарушенная лишь хриплым от волнения голосом ворона: — Госпожа, что теперь?       Женщина открыла малахитово-золотые глаза, вглядываясь в ночную тьму.       «Месть»       Малефисента смаковала эту мысль. Стефан уже совсем скоро познает всю мощь ее гнева… …но нужно перед этим закончить еще одно дело. Болота. Она всегда была предначертана в королевы. Так пусть этот день будет не только днем коронации предателя и вора — это будет день начала власти самой могущественной из фей зачарованного леса. — У нас есть незаконченные дела, Диаваль, — проговорила женщина, небрежно указав длинным изящным пальцем на слугу, который тут же обратился обратно в каркающего ворона, — пора взять власть в свои руки.

***

      Малефисента представляла собой разрушительную мощь. Все, что было вокруг нее рассыпалось, словно песок, Диаваль же в душе радовался, что не идет по земле — он был уверен, что по нему тоже бы ударила сила волшебницы. Он летел над ней, с изумлением смотря, как она проходит мимо оград — те рассыпались камнями, отлетая назад. Глаза женщины опасно сверкали, в них было столько ярости и решимости! Даже Стефану не удалось ее сломить. Малефисента, несомненно, стала только сильнее.       Тьма опускалась на прекрасную долину. Волшебные существа на Болотах в ужасе и непонимании поднимали головы, смотря на грозовые облака, что растянулись на вечно чистом и ясном небе. Но тут же их взгляды метнулись к той, кто в детстве очаровывал их своим добрым сердцем, искренностью и любовью. К той, что они пророчили в королевы. — Ее крылья! . — в ужасе крикнула маленькая фея, смотря, как мрачная Малефисента проходит рядом, за спиной которой не было того, что раньше позволяло ей летать. Того, чего ее лишили.       С каждым шагом феи изменялось все вокруг: тьма сгущалась, в болота пробирался холод, а некогда прекрасный трон — изменялся, становясь донельзя мрачным, как и душа королевы болот. Женщина властно опустилась на трон, и Диаваль, чувствуя внутренний трепет, опустился рядом. Женщина погладила его по голове длинным белым пальцем, от чего ворон невольно вздрогнул. Глаза женщины тем временем властно оглядели волшебных существ, с которыми она так любила резвиться еще в детстве. Но сейчас она словно никого и не помнила. Как и они не помнили темную сторону Малефисенты.       Два высоких человека-дерева, что стояли по обе стороны от королевы, как почетный караул, приказали на своем языке преклонить колени. Волшебные существа, боязненно переглядываясь, опустились перед владычицей. Та лишь холодно смотрела на них, продолжая гладить Диаваля, с удовольствием втягивая носом воздух и чувствуя в нем лишь то, что испытывал здесь каждый, кроме нее. Страх