…И если что-то делаю, то лишь чему-то вопреки Каждый решает сам: розги или разговоры, Закрыть на всё глаза или открыть ящик Пандоры, Жить по правилам или напропалую фолить, Между подвигом и подлостью тонкая нить. Попробуй переубедить меня в этом, Действовать быстро и без трёпа — самый действенный метод, Пусть разум молчит, зато сердце кричит: «Пора!» Я иду на таран.*
— Глухарев, ты что-то зачастил сегодня. Опять что-то стряслось? — Ирина Сергеевна, сделав строгое лицо, глянула на вошедшего, но тот с нахальным выражением на физиономии плюхнулся на стул у самой двери. — Я не знаю, меня Карпов попросил зайти к тебе и дождаться его приезда. У него, похоже, да, случилось. — Не отдел, а дурдом какой-то. — Ладно, не ворчи. Обещаю сидеть тихо-мирно и не мешать тебе руководить. — Глухарев, ну я тебя умоляю. Все равно уже отвлек, — отбросив ручку в сторону, понимая, что в ближайшее время набившей оскомину отчетностью заняться не удастся, Зимина вышла из-за стола. — Ты правда об этом ничего не знаешь? — Догадываюсь. Походив вдоль окна и не дождавшись от Сергея никакого вразумительного продолжения, посмотрела раздраженно и жестко: — Ну! — Ир, чего ты в самом деле? У Стаса какие-то терки с Морозовым, у меня, кстати, тоже… Но по этому поводу ты что-то не переживаешь. А из-за Стасика прям это самое, завелась вся… — Да при чем тут это? Ты же знаешь Карпова — он его в бетон закатает и не поморщится. — И будет прав. И прав вдвойне, когда попросит на это твоего высокого соизволения. Точнее, поставит тебя перед фактом. На этих словах Ирина кинула на Глухарева такой взгляд, что он лишь усмехнулся в ответ. — Ир, ты никогда не могла держать его под контролем, признай это. И выдохни уже. — Самое противное, что сделать законными методами с ним ничего нельзя. Идеальный, мать его, сотрудник! Хоть на все доски почета страны вешай. — Значит будем решать незаконными, — Сергей усмехнулся. Перспективы не радовали, но он был готов пойти на многое, лишь бы коллега, ставший тем самым оборотнем в погонах, больше не мог никому ничем навредить.***
Карпов появился в отделе как и обещал — быстро. Антошин, столкнувшийся с начальником возле обезьянника хотел что-то сказать, но осекся, стоило поймать на себе тяжелый и мрачный взгляд Стаса. «Кому-то явно будет пиздец», — подумал Дэн и решил, что раз начальство занято, а все задания же выполнены, можно пойти и с чистой совестью перекусить. В кабинет Зиминой Стас вошел без стука, продолжая крутить в пальцах полученную от Мельникова флэшку. — Ир, ситуация серьезная, времени мало, поэтому — сразу к делу. Глухарев, расслабленно развалившийся на стуле, мгновенно собрался и посерьезнел. — Говорю как есть — Морозов перешел все мыслимые и немыслимые границы. То, что он крышует нарко-бизнес на районе я думаю вы и так знаете. — Но ты узнал что-то еще? — Узнал. Наш дорогой Игорь Евгеньич под видом благотворительности, привозит в детские дома педофилов, они же развлекаются в сети борделей, которые он, сука, крышует. А потом эти чудесные дяденьки с толстыми кошельками покупают наркоту, долбятся по вене, дуют и нюхают, а потом снимают фильмы с детьми. И потом, оттуда же, вывозят детей за границу. Я думаю, что в рабство и с целью проституции. Насчет органов не очень уверен — дети в большинстве своем из неблагополучных семей, не слишком здоровые, с дефицитом веса и прочим. — Твою ж… — Глухарев с выражением ужаса и брезгливости на лице, потер лоб. — Надо было его раньше завалить, урода. — Стас, я так понимаю, доказательства есть? — Есть, — Стас, до этого подпиравший стенку плечом, прошел к столу Зиминой и положил перед ней флэшку. — Но это еще не все. Мы не так давно накрыли барыг, ну, сама знаешь, там не вся цепочка раскрутилась, один мудила сбежал. Так вот… Их крышевал Морозов, и сегодня он дал отмашку, чтобы похитить одну девушку — Маргариту Рощину. Беременную. — Это твою… кхм… — Сергей, не зная, какое слово подобрать, кивнул. — Жену твою, короче. Ему жить надоело, что ли? — Это правда? Риту похитили? — Да. Одну морозовскую шестерку уже взяли, сейчас допрашивают. Так вот, Ир, мне нужен будет Глухарев на неопределенное время, оперов я под это дело уже подрядил. — А Морозов? — А Морозов, Серег, жить не будет. Он и так берега попутал. Ир, я ставлю тебя в известность, что эта гнида ходит по земле свои последние часы. Возможно, у него в отделе остались свои люди, поэтому делай вид, что ты вообще ничего не знаешь. — Я поняла, Стас. Карпов обернулся к Сергею. — У тебя есть во что переодеться, в гражданку? — Да. - Иди собирайся, и Антошина захвати, он наверняка там жрет опять. Глухарев вышел из кабинета первым, Стас подключил флэшку, потом скинул папку с разными файлами — там были и фото, и видео, и текстовые документы, на рабочий стол. — Посмотришь потом, чтобы было с чем к начальству идти. А еще лучше скопируй дополнительно и на компе поменяй пароль. — Стас… — Да я много лет уже Стас. Что? — Будь острожен. — А я всегда начеку, Зиминух. После ухода мужчин, Ирина вышла из-за рабочего стола, закрыла дверь в кабинет. Походила по кабинету, размышляя, налила немного воды из графина, сделала глоток. Потом вернулась к столу, достала из верхнего ящика стола чистый диск, из сумки — небольшую флэшку с металлическим брелоком. Конечно, при желании сообщники Морозова могли добраться до ее компьютера, но с другой стороны, учитывая содеянное и настроение Стаса — ему в скором времени никакие дополнительные ухищрения не помогут.***
Дверь, с грохотом, достойным разных боевиков, слетела с петель, подняв облако пыли. Рита, привыкшая к темноте, закрыла глаза ладонью от слишком яркого света и постаралась отползти как можно дальше в угол. Ее трясло от страха, от тех ужасов, что она успела себе напридумывать в ожидании «палачей». — Рита! Голос, раздавшийся прямо рядом с ней, совершенно точно принадлежал Карпову. Но ей, проведшей слишком много времени в одиночестве, наедине со своими мыслями и пониманием, что ее скоро убьют, почему-то не верилось, что все. Все закончилось. Все хорошо. Его горячие руки коснулись ее плечей, провели по спине, потом коснулись лица, подбородка, видимо проверяя на наличие повреждений. — Живая? Нигде не болит? Они тебя не трогали? — Нет. Рита мотнула головой и, протянув руки вверх и немного вперед, обхватила Стаса за шею. Он с легкостью поднял ее на руки и направился к выходу. Сейчас его волновала только Рита, остальную работу он предоставил своим, зная, что они сделают все, как надо. Осторожно опустив Риту на заднее сиденье своей машины, Карпов набрал номер скорой. На левом бедре Рощиной, с внешней стороны, наливалась огромная гематома, саму девушку трясло от пережитого стресса, по щекам текли слезы, оставляя дорожки. В пыльном помещении Рита провела чуть больше пяти часов, успев испачкаться. — Стас, не надо врачей… Я в порядке, — она вытерла слезы тыльной стороной ладони, но они потекли снова. — Не спорь. На, воды попей, — убрав телефон в карман пиджака, Стас протянул девушке бутылку с водой. — Лишним осмотр точно не будет. Сделав пару глотков, Рита налила немного воды в ладонь и умыла лицо. После пыльного подвала ей хотелось избавиться от грязи и ощущения липкости, хотелось забыть все как страшный сон как можно скорее. Карпов не отходил от машины, с кем-то говорил по телефону, Рита, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза и особо не вслушивалась в его слова. Ушибленная нога в начала болеть, место удара пульсировало и наощупь было горячим. Слегка ныла поясница, то ли от долгого сидения на полу, то ли все-таки от удара, на мягком сидении авто эта боль стала куда ощутимее и неприятнее, но гораздо слабее, чем место ушиба. «Лишь бы не перелом», — Маргарита вздрогнула, когда совсем близко остановилась машина с красным крестом на боку. Строгая женщина из «скорой помощи» критическим взглядом окинула Риту и, измеряя ей пульс, поинтересовалась: — Выйти из машины сможете? — Смогу, наверное. Врач обратилась уже к Стасу, маячившему рядом. — Я бы посоветовала госпитализироваться. Стресс может сказаться на самочувствии вашей супруги наихудшим образом. Рита пропустила мимо ушей, как ее назвали «супругой», в любое другое время она была бы бесконечно рада и счастлива, но не сейчас. Мир как будто рухнул в ее глазах, яркие цвета сменились невыразительной грязно-серой сепией, в душе не осталось ничего кроме страха, ужаса и ожидания скорой смерти. Опершись на ручку двери, она выбралась из машины, чувствуя, как асфальт под ногами качается и плывет. Пульсирующая боль от бедра и до колена слегка отрезвила, «вытаскивая» из оцепенения, после стресса и шока всегда наступало безразличие и упадок сил. Но эти ощущения отошли на задний план, стоило попробовать сделать шаг — Риту скрутило от резкой, пронизывающей боли внизу живота. По ткани светлой джинсовой юбки, и без того испачканной, растеклось темно-красное пятно. Тонкая струйка стекла по ноге, губы у девушки задрожали. — Стас… Я не понимаю… Она не могла поверить в увиденное, сопоставить свое недавнее счастье и понимание — у них будет ребенок, она беременна, с кровью на одежде, означавшей, что ребенка она может потерять в любой момент. Карпов подхватил ее на руки, осторожно донес к раскрытым дверям «скорой», врач вместе с водителем выкатили каталку и Стас опустил продолжающую плакать Риту на клеенчатый матрас. — Я поеду следом. Куда повезете? — В четырнадцатую, — врач одобрительно глянула на Стаса, потом закрыла дверь в машине и забралась на пассажирское сиденье рядом с водителем. Рита, оказавшись в салоне, скосила глаза на фельдшера, лишь бы отвлечься, не думать о том, что происходит с телом в данные минуты. Слез уже не было, она продолжала по инерции всхлипывать, следя за движениями молодой женщины в синей форме. Мысль о том, что Стас едет за ними слегка утешала. Рядом с ним ей было не так страшно. Ей положили пластиковую «грелку» со льдом на низ живота, потом подключили капельницу — укол в область локтевого сгиба был болезненным, но Рита готова была терпеть что угодно, лишь бы с их со Стасом ребенка спасли. Фельдшер, закончив необходимые манипуляции, присела рядом, чтобы можно было следить за капельницей и движениями самой пациентки. — Как зовут? — Рита. — Я тоже Рита. Срок какой? Рощина, растерявшись, мотнула головой. Цифры вылетели из головы, она никак не могла сообразить, что ей говорила врач в женской консультации. Семь? Или уже восемь? Или, кажется, двенадцать? Или уже тринадцать? — Ладно, разберемся на месте. И не плачь, все будет хорошо. Слышишь меня? Рита в ответ кивнула. На очередном повороте ее слегка развернуло на каталке, пришлось скорее вцепиться в поручень свободной от капельницы рукой. Неожиданный спазм внизу живота заставил замереть и даже не дышать. Страх, чуть притупившийся, снова заставил паниковать. — Сейчас приедем, потерпи, — фельдшер, попросившая водителя прибавить скорость, вернулась к Рите, поправила холодную «грелку». Крови больше не было и это давало небольшую надежду на то, что беременность удастся сохранить.