Ни в коем случае не раб ты мне

- Ибрагим не твой брат, он твой раб! Я вижу боль в его глазах. В них отразились все ужасы его персонального ада. Он не верит или просто не хочет верить в мои слова. В то, что он мой лучший друг и брат. В то, что его можно желать. Хотя, это скорее мои мысли, чем слова. Я вижу как он пытается справиться со своими чувствами. Как они метаются, пока Ибрагим прогоняет их. Все мои попытки сделать так, чтобы Ибрагим перестал чувствовать себя рабом оказались бесполезной тратой времени из-за слов Мустафы. В конце концов Ибрагим принял более-менее бесстрастный вид и произнёс: - Повелитель, позвольте вашему рабу подождать приказаний за дверью. Я рассеянно кивнул. Нельзя было этого делать. Нужно было остановить, объяснить, сказать хоть что-то. Почему я ничего не сказал? Я не смогу смотреть ему в глаза. Он больше никогда не будет верить мне. Я мог бы рассказать ему всю правду. Обо всех моих греховных желаниях. И если Ибрагим после этого проклянёт меня, я отпущу его. Как эгоистично, Сулейман! Я знаю, что сделаю так только для того, чтобы сбросить этот камень с души. Я не могу знать, чего хочет он, но знаю одно - он не захочет лечь в постель с мужчиной. Я отправил Мустафу вместе со служанкой к матери. Мне нужно принять решение. Какой у Ибрагима будет выбор? Переспать с собственным повелителем или уйти. Если его выбор падёт на второй вариант, то я обеспечу его всем необходимым, чтобы он ни в чём себе не отказывал. Женится на какой-нибудь девице и будет у них много ребятишек. Но что будет со мной, если он уйдёт? Я не смогу без него. Но так нужно. Ибрагим, Ибрагим, Ибрагим. Мои мысли только о тебе. Мне плевать, что станет со мной. Ты никогда больше не будешь чувствовать себя рабом. Я послал слугу за ним. Сейчас или никогда. Я должен всё рассказать. В дверь постучали. - Да, - он заходит и кланяется мне. Ненавижу, когда он это делает. - Повелитель, вы звали меня? - всё также не поднимая глаз. Я присел на кровать и похлопал по свободному месту рукой. - Присядь, Ибрагим, - он подходит и присаживается рядом со мной. - Я хотел поговорить о том, что сказал Мустафа. Он исподтишка посмотрел на меня. Видимо, он не хотел об этом говорить. Поэтому я продолжил: - Он ещё ребёнок, не воспринимай его всерьёз. Посмотри на меня, - я развернул его голову к себе. - Хочу, чтобы ты понял - ты никогда не был моим рабом и никогда не будешь. - Спасибо, повелитель. Я понимаю, что шехзаде ещё слишком мал, чтобы рассуждать о таких вещах, но, признаюсь, его слова немного выбили меня из колеи. - Немного? Ты видел свое лицо? - Да, мне это не понравилось! Кому бы понравилось, что каждый называет его рабом! Даже сын великого падишаха меня так назвал! - Ибрагим не замечал, что по его щекам текут слёзы. Он продолжал кричать, а я не делал попыток остановить его. Я позволил ему вылить всю ту грязь, которой каждый день поливали его самого. Позже он замолчал и закрыл лицо собственными ладонями. Я подошёл к нему и обнял. Ибрагим отнял руки от лица, неуверенно сцепил их у меня за спиной и уткнулся носом мне в грудь. Я слышал его полузадушенные всхлипы. - Не надо, Паргали, не плачь, не плачь... - я гладил его по голове, а он всё никак не мог успокоиться. - Простите меня, повелитель. Ты не виноват, я всё понимаю. Ни в коем случае не вини себя. - Ибрагим, ты мой самый близкий и самый лучший друг, - он стал всхлипывать тише. - Но, боюсь, братом я тебя назвать больше не смогу. Я выложил ему всё. Всё, что хочу с ним сделать, что хочу сделать его своим. Рассказал то, о чём нельзя было даже думать. Он не произнёс ни слова. Вот и всё, Паргали. Наша история закончена. Я напоследок вдохнул аромат его волос и высвободился из его объятий. Повернувшись к Ибрагиму спиной, я произнёс: - Если ты захочешь уйти, я не буду тебя удерживать. Это твой выбор. Я услышал звук его шагов. Правда, они не удалялись, а приближались. Я почувствовал его руки на своих плечах. Я не могу повернуться. Я боюсь повернуться. Я не хочу его спугнуть. Он приближается ко мне. Я чувствую жар его тела, жар его дыхания. Его мелкие выдохи разбиваются о мою кожу, и от этого искра возбуждения скатывается по позвоночнику. Звуки складываются в слова. - Я не хочу уходить. Неужели он тоже хочет? Неужели мои чувства не останутся без ответа? Нужно убедиться. - Ибрагим... - Я знаю, повелитель. Могу я попросить вас повернуться ко мне? - я поворачиваюсь к нему. Он улыбается и подходит ближе. Я неуверенно поднимаю руку и пальцами очерчиваю контур губ. Ибрагим перехватывает ладонь и целует её. Постепенно расстояние между нами сокращается. Я вижу искорки в его глазах. Сейчас он похож на того весёлого мальчишку, каким был в дни нашей ранней дружбы. В то время это была просто дружба. В то время было очень легко увидеть эти искорки. Я бы так и смотрел на него, если бы он не подался вперёд. Больше нас не разделял даже воздух. Как же это прекрасно, ощущать его пухлые мягкие губы под своими! Как же долго я об этом мечтал. Целовать Ибрагима, чувствовать его тепло. Он позволил мне это сделать, пустил мой язык навстречу своему. Любовь моя, жизнь моя, спасибо тебе за это! В голове начало шуметь, поэтому пришлось оторваться от его губ. - Мой повелитель... - он снова целует меня. - Меня зовут Сулейман, - сказал я, смотря ему в глаза. - Прошу, зови меня так. Он опять улыбается. Я опускаю голову и целую его в шею, вырывая тихий стон. Его пульс бьётся под моими губами. Руки тянутся к пуговицам на кафтане Ибрагима. Медленно, слишком медленно. Ибрагим расстёгивает мою рубашку и стягивает её через голову. На время я теряю его взгляд, и этого уже достаточно, чтобы наброситься на него с новой порцией страсти. Он берёт меня за руку и ведёт к кровати. И я подчиняюсь ему, подчиняюсь моей любви, подчиняюсь моему Паргали. Он падает на кровать и призывно смотрит на меня из-под полуприкрытых век. - Любовь моя, - я навис над ним. - Паргали, я так долго ждал этого... Я буквально срываю с него и с себя оставшуюся одежду. Проклятая ткань давит на кожу, и из-за неё я не чувствую тела Ибрагима. От него исходит лихорадочный жар. Я сгораю в этом огне. Паргали поменял положение. Теперь я лежу на спине, а Ибрагим целует меня. Целует страстно, пылко, азартно. Влюблённо. Его губы спускаются вниз по моему телу, и вот они уже обхватывают мой член. Что же ты делаешь со мной? Кажется, что мои стоны разносятся по всему замку, но мне плевать. Я положил руку ему на голову и заставил принять ещё глубже. - Паргали... Сейчас... - он отстраняется, оставляя меня на грани. Ибрагим ложится рядом со мной и шепчет: - Сделай это, повелитель моего сердца, - и встаёт на колени, локтями упираясь в кровать. Я глажу его спину, касаюсь губами поясницы. На секунду я отстраняюсь, чтобы взять масло. Выливаю жидкость на руку и одним пальцем проникаю в Ибрагима. Он опускает лицо в подушку. Я пытаюсь успокоить его, шепчу на ухо какую-то бессмыслицу, и постепенно он расслабляет мышцы, пропуская меня ещё дальше. Я нашёл точку, от которой Паргали протяжно застонал. Воспользовавшись моментом, я добавил второй палец, а потом и третий. Он не стал протестовать. Когда я вынул пальцы, Ибрагим разочарованно вздохнул. "Мой", - подумал я, прежде чем войти в него. Паргали негромко вскрикнул. Я остановился, чтобы дать ему привыкнуть. - Давай же, - говорит он, стискивая руками покрывало. Я начинаю двигаться. Устанавливается рваный ритм, но уже всё равно. Я практически потерял голову. Он такой узкий, такой горячий... Я сжимаю в руке его член, двигаю рукой, и он кончает, исступлённо повторяя моё имя. Через несколько толчков я следую за Паргали, заполняя его своей спермой. Я аккуратно вышел из него и лёг рядом. Ибрагим повернулся ко мне. - Повелитель, - говорит он. – эта честь, которую вы мне оказали… Я прерываю его, запечатав рот поцелуем. - Паргали, когда ты поймёшь, что не раб ты мне? Это ты оказал мне честь. Тем, что находишься рядом со мной. Я люблю тебя, Паргали, - он поднимает глаза, и взгляд его выражал такую преданность, что мне захотелось сгрести его в охапку и никогда не отпускать. - Спасибо тебе, Сулейман. Я тоже люблю тебя. И любил все эти годы.