Перед дождем

— Герион с тобой год не будет разговаривать, — сказал Тайгетт. Тайвин смерил его взглядом. — Если Герион не будет со мной разговаривать хотя бы день, я пожертвую сто драконов на алтарь Неведомого. — Почему Неведомого? — Он покровитель всего удивительного и непознанного. Тайгетт засмеялся, Тайвин остался невозмутим. — Нет, правда, мы все идем в поход на Рейнов и Тарбеков, а Герион сидит, бедняга, в Близнецах. Знаешь, как ему должно быть обидно? — Я знаю, что один из наследников отца всегда должен находиться в безопасном месте. И еще я знаю, что последнее, что мне нужно в этом походе — это десятилетний мальчишка. У меня будет чем заняться и без того, чтобы снимать Гериона со всех деревьев в округе. Я бы и тебя не брал, но… — А я тебе не подчиняюсь. Я оруженосец лорда Марбранда, это он решает, идти мне в поход или нет. — Вот именно. Кстати, почему ты торчишь у меня под боком вместо того, чтобы исполнять свой долг оруженосца лорда Марбранда? — Потому что он мне разрешил. — Очень любезно с его стороны. Скачи к лорду Марбранду и передай ему, что если он каким-то чудом сумеет добиться того, что ты останешься в живых к концу этого похода, я позволю тебе жениться на его дочери. Тайгетт открыл рот, закрыл, пришпорил коня, отскакал на безопасное расстояние и громко крикнул: — Вот сам на ней и женись!!! Тайвин посмотрел ему вслед и покачал головой. Он всегда считал, что отец зря отправил Тайгетта в Эшмарк, расположенный слишком близко к замку Рейнов, но, кажется, отцу в кои-то веки удалось принять верное решение: когда Рейны и Тарбеки взбунтовались, лорд Марбранд присоединился не к ним, а к Ланнистерам. Правда, большая часть его людей осталась в Эшмарке, оборонять замок, а сам лорд Марбранд привел к Утесу Кастерли сравнительно небольшой отряд, но это было лучше, чем ничего. Тайвин приподнялся на стременах и начал рассматривать войско, собравшееся в долине. Кабан Крейкхоллов реял над внушительным отрядом, больше тысячи солдат. Под синим петухом Свифтов собралось не меньше вооруженных людей, но рыцари в этой толпе попадались реже. Четыре солнца Кеннингов из Кейса были подняты над куда более скромным войском, не больше пятисот человек, но Тайвин знал, что каждый из этих бойцов стоит троих — Кеннинги из Кейса вели свой род от железнорожденных, во всех Западных Землях не было лучших вояк. Их соседи, Престеры, были несколько более миролюбивы, но не собирались уступать каким-то Кеннингам, так что их отряд был не меньше. Павлин дома Серретов горделиво распускал перья рядом с барсуком Лидденов. Киван подъехал к нему почти неслышно. — Я не вижу стягов дома Фарман, — сказал Тайвин, не оборачиваясь. — Вестерлинги? — Тоже нет. Зато подошли Пейны. Голос брата звучал настолько необычно, что Тайвин все-таки обернулся. Киван морщил губы, стараясь сдержать улыбку. — Что там с Пейнами? — Пятнадцать рыцарей. — Маловато, но сгодится. А солдат? Киван не выдержал и улыбнулся. — Ни одного. Пятнадцать рыцарей, все Пейны, и на всю компанию — даже ни одного конюха. Тайвин нахмурился. — Не вижу ничего смешного. Если я узнаю, что все войско Пейнов перешло на сторону мятежников, а нам прислали лишних племянников, то лорд Пейн сильно пожалеет о том дне, когда решил надо мной подшутить. — Пятеро из них — оруженосцы, — сказал Киван вместо ответа, — но с виду совсем взрослые, должны сражаться не хуже рыцарей. И… Тайвин, те пятеро, у которых нет оруженосцев — у них и коней тоже нет. Я распорядился дать им лошадей из наших конюшен. Тайвин возвел глаза к небу, словно надеясь, что кто-нибудь сверху объяснит ему, как рыцарь может явиться на зов лорда пешком. — Кто-то должен рассказать лорду Пейну, что если он хочет плодиться, как лорд Фрей, то должен быть богат, как лорд Фрей. Пусть трубят общий сбор, мы выступаем. — Леффорды и Браксы еще не подошли, — напомнил ему Киван. — Леффорды и Браксы в лучшем случае обороняют собственные замки. В худшем… Пусть трубят общий сбор. — Но если мы подождем еще немного… Тайвин в гневе ударил правой рукой в латной перчатке о левую. — Я не могу ждать! Если мы подождем еще немного, то нам придется обороняться, и именно этого я и не желаю. Я хочу раздавить этих мятежников, нанести им удар, от которого они больше никогда не оправятся. Лев не защищается, лев нападает. — Хорошо, — покладисто ответил Киван, — тебе виднее. Пусть трубят общий сбор. Тайвин на мгновение замялся. — Киван, ты… — Я останусь в замке, — спокойно закончил его мысль брат. — Кто-то должен успокаивать отца и держать оборону, если понадобится. Не волнуйся, Тайвин, мы выстоим до твоего возвращения. Он слегка толкнул лошадь ногой, причмокнул губами и поскакал вниз. Тайвин посмотрел ему вслед. Он мог себе представить, как орал и возмущался бы любой другой пятнадцатилетний мальчишка, если бы ему велели сидеть дома, когда старший брат уходит в поход на врага. «Если я погибну, дом Ланнистеров окончательно захиреет, — подумал он. — Киван — идеальный младший брат, исполнительный, немногословный, послушный, скромный, и если он станет главой дома, то дому конец». Он вызывал в памяти зычный рык Красного Льва, холодную улыбку леди Тарбек… «Если я погибну, то они победят, — подумал он. — Значит, я не должен погибнуть, вот и все». Он пришпорил коня и поскакал навстречу своему войску. Самым первым с краю стоял крохотный отряд под новеньким желтым стягом. Возглавлял его рыцарь гигантского роста в диковинном шлеме. Тайвин пригляделся к стягу, украшенному тремя черными козявками, и решил, что шлем изображает не ящерицу и не морду льва, а все-таки собачью голову. — Нас всего двадцать, милорд, — стыдливо пробасил Клиган. — И трое рыцарей: я, мой мастер над оружием, и этот, как его, присяжный рыцарь, короче. Но я буду биться один за пятерых, не сомневайтесь, милорд. Тайвин подумал, что этот сын псаря, владелец крошечного удела у подножья Утеса Кастерли, привел ему больше бойцов, чем некоторые лорды. — Я не сомневаюсь в вас, сир. И вы не сомневайтесь во мне — если вы погибнете, Ланнистеры позаботятся о вашей семье. — Спасибо, милорд! Только с чего это мне погибать? Я сам кого хочешь погублю, верно? — Верно, — согласился Тайвин. Он повернулся лицом к своему войску, убедился в том, что на него все смотрят, положил руку на рукоять меча и крикнул: — Услышь! Мой! Рев!!! С последним словом он выхватил меч из ножен, и тысячи голосов ответили ему восторженным ревом. * * * Кастамере по праву считался одним из самых красивых, но главное – укреплённых замков Западных Земель. «Вода точит камень, но только не камень Кастамере», — любил поговаривать отец Красного Льва, Эдвин Рейн, прадед которого и построил этот замок на высоком холме. Ходили слухи, что под замком была не просто сеть подземных ходов, как у многих, а целый Кастамере-под-Кастамере. И лишь ближайшие сподвижники Рейнов доподлинно знали, что слухи – правдивы. Ричард Рейн вышел из подземного хода и тут же направился в главный зал. Он выглядел довольным и насвистывал под нос «Медведя и Прекрасную деву». — Котята вылезли из корзинки, думаю, к ночи будут у нас, — сообщил он, подошёл к столу и одним глотком осушил кубок с вином. — Уместно ли пить перед битвой? – негромко поинтересовалась леди Рейн. Она сидела рядом с Эллин Тарбек – изящная, темноволосая, с горделивой посадкой головы. Ричард подошёл к жене и крепко поцеловал в губы. — Дорогая, горячая кровь в горячей битве ещё никому не вредила. А удача любит весёлых. К тому же, — он прищурился, — с нами теперь и Леффорды с Браксами. — Они не побоялись Ланнистеров? — Они захотели золота, — Ричард хохотнул. – Я пообещал им два южных рудника. — Ричард! Он покачал головой. — Моя леди-жена, надеюсь, ты не думаешь, что твой лорд-муж лишился разума? По твоему совету я всё же вызвал мейстера из Цитадели – тот подтвердил, что эти рудники практически истощены. Пару месяцев – и там не хватит золота даже на браслет для твоей нежной ручки. Просто не хотел говорить тебе, пока точно не убедился. Леди Рейн мягко улыбнулась. В начале замужества она не думала, что однажды сможет не то что привыкнуть к Красному Льву – громогласному, рубящему с плеча – а даже по-своему полюбить его. Но он боготворил жену, её острый ум и всегдашнее хладнокровие. А леди Рейн отчаянно хотелось, чтобы её боготворили. Эллин Тарбек скользнула взглядом по супругам и решила ещё больше порадовать союзников. — А ещё с нами Фарманы, — сказала она. Лорд Тарбек говорил, что Рейны и Эллин – это, Неведомый подери, три головы дракона. Они действовали вместе, но в то же время по-разному, переманивая на свою сторону знаменосцев Ланнистеров. Красный Лев не скупился на золото – Красный Лев вообще ни на что не скупился. Леди Рейн убеждала – она умела говорить так, что в её речи хотелось верить без оговорок и страхов. Что до его жены, Эллин… Странно, что после стольких лет брака он в мыслях всё ещё называл её не «леди Тарбек», а «леди Фрей». Внешне ничем не примечательная, как и большинство её семейства, Эллин умела быть безжалостной. В Западных Землях хорошо помнили, какими трое некогда гордых Ланнистеров вернулись из застенок Тарбекхолла, и никто не хотел оказаться на их месте после победы бунтовщиков. Ричард Рейн с довольной ухмылкой налил себе ещё вина и поднял кубок. — За победу! – выкрикнул он. Эллин Тарбек свой кубок отодвинула. — Я не сяду за стол, пока мне не принесут голову Тайвина Ланнистера на блюде. Лорд Тарбек улыбнулся жене в предвкушении. Пиршества в Кастамере славились на все Западные Земли.