Иные слёзы

Полумрак детской скрывал стоявшего в тени Гарри Мейсона. Писатель дрожал с головы до пят, вглядываясь в стоявшую у дальней стены детскую кроватку, которая раньше принадлежала его дочери. Теперь же там лежало совершенно другое дитя. Дитя, которое отдала Гарри несчастная Алесса, семь долгих лет терзаемая лишь болью и страхом. Но кем же или чем была эта девочка, отданная Гарри Богоматерью? Она словно была близнецом Шерил, но это была не она. Могло ли то, что появилось из чистейшего кошмара, быть чем-то добрым и светлым, как его маленькая Шерил? Нет. Ведь и Алесса была её точной копией. Всего лишь напуганной, одинокой девочкой. И кого она произвела на свет? Огромного смертоносного монстра. Демона. Мать Алессы, Далия, говорила о том, что тело Шерил было лишь сосудом для разделившейся таинственным образом души бедной Алессы. Если «новый» ребёнок был порождением Алессы, очередным вместилищем её изуродованной души, то она не должна была оставаться в этом мире. Нельзя, чтобы история повторилась вновь. Если Гарри прав, и в этой девочке действительно заключена частичка Алессы, то она и её истинная сущность ни в коем случае не должны соединиться вновь. Далия мертва, уничтожена собственной безумной мечтой, но кто поручится, что у неё и её безумного культа не будет последователей, желающих вновь призвать Самаэля в этот мир?.. Гарри всё решил тогда, когда отворил дверь в бывшую детскую своей Шерил. Это дитя не должно жить. Хромая и морщась от боли в ушибленной ноге, Гарри подошёл к кроватке и взглянул на девочку. Он смотрел на неё и видел тень ужасного Самаэля. Демон, склонившись, тянул к девочке свои отвратительные когтистые лапы. Тёмные рога его сверкали в полумраке иссиня-чёрным цветом. Крылья были расправлены и, подобно шатру, распластались под потолком, погружая детскую в ещё более глубокий мрак. Из оскаленной пасти, где меж клыков, словно змея, скользил кроваво-красный язык, капала слюна. Она была такой горячей, что, казалось, могла прожечь всё, на что попадёт. Всё, до самого Ада... Гарри протянул дрожащие руки к беззащитному горлышку малышки. «Это всё решит. Так будет лучше для всех». Слёзы, скатившиеся по покрытому ссадинами и ожогами лицу, обожгли, словно кислота. Кап! Одна слеза попала на лоб девочки, которая, сонно засопев, тотчас открыла большие карие глаза. Поначалу она только жмурилась, но, узнав Гарри, радостно засмеялась. На её щечках заиграл румянец. Она маленькими ручками ухватилась за его большую шероховатую руку и прижала к своему лицу. Руку, которая тянулась к ней, чтобы убить. Руку, от которой всё еще пахло порохом и кровью. В тот же миг, как это произошло, в душе Гарри словно что-то перевернулось. В ней вспыхнул новый свет. Свет, указывающий на иной путь, в котором ему не придется убивать девочку, которая столь похожа на его дочь и Алессу. Мужчина вздрогнул, его дыхание участилось: он чуть было не совершил непоправимое. — Нет. Я не отдам её, — громко и четко сказал он в темноту. Девочка непонимающе захлопала глазами в ответ на эту фразу. Но Гарри обращался не к ней. Он поднял взгляд на преследующую его тень Самаэля. Она медленно рассеивалась, с каждой секундой становясь всё более призрачной, а вместе с тем в комнате становилось всё светлее. Занимался рассвет. Исчезали с потолка дьявольские крылья. Туманы рассеивались. Девочка, которой вскоре суждено было получить имя Хизер, сопя от натуги, поднялась на ноги и протянула ручки вверх, чтобы обнять Гарри за шею и прижаться щекой к его лёгкой щетине. Так, как когда-то это делала Шерил. Слёзы с новой силой покатились по лицу мужчины, но это были уже совсем другие слёзы. Он улыбался, крепко обнимая девочку.