Уважаемая фрау Хемлок!
Как вы помните, я обещал Вам, что назначу время нашей следующей встречи позже. Предлагаю встретиться сегодня в том же кабинете, в семь часов вечера. Надеюсь, вам будет удобно порадовать меня своим присутствием в это время.Искренне Ваш, Родерих Эдельштайн
— Что за письмо? — с любопытством спросил Феличиано, попробовав заглянуть через плечо. — Да так, ничего особенного, — с притворным безразличием ответила девушка, аккуратно свернув письмо и убрав подальше в карман. — Любовные записочки? — с ухмылкой спросил Альфред. Санни дернула его за торчащую прядку волос. — Даже если бы это были и они, то это не твое дело, Джонс. Ты дописал свое эссе по защите? — поспешила она перевести тему в другое русло. — Да тут... Ну... Я не могу вспомнить, какие там еще признаки того, что человек под Империусом, — признался Джонс, почесав свой затылок. — Профессор Кёркленд на последнем занятии их все перечислил, вообще-то, — заметила Санни. — Ну... Я... Это... Я не записал... — пробубнил Альфред, избегая смотреть в глаза однокурснице. — Ты что, не писал конспект? — спокойно спросила Сюзанна, хотя было понятно, что она начинает злиться и вот-вот начнет ругаться. — Хех... Ну, я не успел... — попытался спасти свое положение американец. — Почему все всегда успевают, а ты — нет?! — немного повысила голос Санни. — Не знаю... — тихонечко сказал Джонс, подняв на рыжую свои голубые глаза, которые смотрели жалобно-жалобно. Словно он был каким-то побитым щеночком. — Дурак... — девушка тяжело вздохнула и передала ему свой конспект. — На, переписывай. — Вот спасибо! — расслабился Альфред, расплывшись в улыбке. — Вот я тебя иногда прямо обожаю! — Это последний раз, — строго сказала Санни, пригрозив пальцем. — Научись уже поспевать за преподавателями на уроках. — Ну я же стараюсь! — воскликнул Джонс. — Правда стараюсь! Я же не виноват, что чем старше мы становимся, тем быстрее нам диктуют! — В том, что ты такая балда, виноват только ты, — беззлобно заметила Сюзанна. — Хватит отвлекаться и болтать, иначе заберу свой конспект обратно. Альфред хотел ей ответить что-нибудь, но вместо этого притих и взялся за работу. Конспект был слишком важен для него! Никто другой все равно бы не поделился с ним... Да и почерк у Санни самый разборчивый. Из-за этой безвыходной ситуации пришлось послушаться. Вся троица продолжила корпеть над домашней работой до самого вечера. Сюзанна работала усерднее остальных, чтобы успеть закончить к семи вечера. Не хотелось опаздывать к профессору Эдельштайну, ведь он так надеялся на нее! Ради этого она не жалела своих сил, не отвлекаясь ни на минуту. При этом она успевала помогать своим друзьям, и от всего этого у нее оставалось все меньше и меньше жизненных сил. К счастью, ей удалось закончить очень вовремя. — Сколько времени? — спросила она, когда закончила последнюю работу. — Без десяти семь... — с утомленностью в голосе ответил Феличиано, посмотрев на часы. — Черт возьми, я опаздываю! — гриффиндорка резво поднялась со своего места и начала в спешке собирать все свои свитки и книги. — Куда опаздываешь? — не понял итальянец. — Я потом все расскажу! — нервно ответила девушка, водрузив на руки целую гору учебников и поспешив к себе в комнату. — Продолжайте заниматься! Я помогу с остальным, когда вернусь! — А когда ты вернешься? — спросил Фели ей вдогонку. — Не знаю! Я спешу, все потом! — Сюзанна крикнула это уже с лестницы, услышав оттуда, как друг пожелал ей удачи. Что ж, удача ей, пожалуй, все же пригодится...***
Родерих посмотрел на часы. Подумать только, уже семь часов вечера, а студентки, которую он пригласил сегодня для занятий, все еще нет... Неужели она не смогла прийти? Или просто опаздывала? Но больше всего Эдельштайн боялся того, что гриффиндорка с чудесным голосом передумала заниматься и побоялась продолжать. Упускать из рук такую талантливую девушку для Родериха было просто немыслимо! Да, он правда видел в ней талант, слышал, что ее голос особенный и может куда больше, если над ним поработать, поэтому он с таким замиранием сердца смотрел на часы, считая минуты и боясь, что отсчитает слишком много, а девушка так и не придет. Но всю его тревогу разом отпустило, когда он услышал неуверенный стук дверь. — Профессор Эдельштайн? — в дверном проеме показалась Сюзанна, робко заглянувшая внутрь. — Входите, фрау Хемлок, — попросил Родерих, чувствуя, что все его опасения угасли окончательно. Того, что он перешел к девушке на немецкое обращение вместо британского, он даже не заметил. В конце концов, можно было позволить себе это за пределами занятий, а занятия индивидуальные — это уже не так серьезно. — Добрый вечер, профессор, — поздоровалась Санни, входя в кабинет и закрывая дверь за собой. — Извините, я очень спешила, но все равно немного опоздала... — Ничего страшного, фрау, — снисходительно, даже как-то ласково сказал австриец. — Я не сомневаюсь в том, что у вас были веские причины. — Я пришла сюда, как только закончила со своей домашней работой, — честно призналась девушка. — Понимаю, — улыбнулся ей профессор. — Не стоит стесняться, проходите и устраивайтесь поудобнее, и мы с вами начнем. Сюзанна кивнула и подошла поближе к роялю, за которым сидел сам профессор, а затем присела в одно из кресел. Она чувствовала себя очень уставшей после уроков в первой половине дня и домашней работы во второй, но старалась не показывать этого. Ведь ее преподаватель такого хорошего мнения о ней, он так искренне хотел заниматься с ней, что было стыдно его расстраивать. Хотелось усердно работать вместе с ним и показать, на что она способна. — Ну что же, начнем с небольшой распевки? — предложил профессор Эдельштайн. — Конечно, профессор, — не замедлила с ответом Санни и постаралась всем своим видом показать, что она готова к чему угодно. Профессор кивнул и дал ей первое задание, и их занятие началось. Сюзанна очень старалась, выполняя все указания и исправляя малейшие ошибки, о которых ей говорили. Многое у нее получалось, но ей все же было тяжело преодолевать свое стеснение. Однако приходилось делать это, приходилось забывать о своем стеснении и довериться опытному профессору, который то и дело подбадривал и не ругал за оплошности. После небольшой разминки началось непосредственно пение, и тут пришлось постараться еще сильнее. Девушка впервые чувствовала такую усталость после любимого дела... Еще бы, прежде она никогда не подходила к этому так серьезно! Но усталость ее была какая-то... приятная. Она не лежала грузом и не давила, а совсем напротив. Закончили они лишь спустя несколько часов, когда дело уже шло к отбою. — Прекрасно, — довольно прокомментировал Эдельштайн. — Я впечатлен вашим усердием, — он даже тихо поаплодировал для нее, вызвав новый приступ смущения. Рукав его мантии задрался, и Санни удалось заметить, что под ним скрываются бинты, слегка пропитанные кровью. — Профессор Эдельштайн... Что с вами?.. Вы ранены? Родерих сначала не понял, к чему она спрашивает об этом, но, заметив, куда обращен ее взгляд, он поспешил опустить руки и спрятать то, чего показывать вовсе не хотел. — Не стоит обращать внимание на это, фрау, — чуть резковато сказал он, но, пожалев об этом, кашлянул и снова вернулся к более ласковому тону. — Не хотите выпить чаю? — Да, профессор... С удовольствием, — отозвалась девушка, придав лицу беззаботное выражение. Однако то, что она успела увидеть, удивило ее и даже шокировало. Уж не связана ли эта рана с той сущностью, которая живет на третьем этаже? Неужели профессор скрывает что-то? И почему он не обратится к доктору Карьедо, чтобы рана затянулась быстрее? О, у Санни было много вопросов, но она боялась их озвучить, поняв, что Эдельштайн не хочет об этом разговаривать. Родерих поднялся с места, чтобы приступить к приготовлению обещанного чая. Он умело орудовал палочкой, заставляя чашки парить в воздухе, а воду из чайника моментально закипеть и разливаться по этим самым чашкам. Прошло всего лишь несколько секунд, и чай был готов. Санни удалось почувствовать приятный и любимый ею аромат корицы. Одну из чашек Эдельштайн взял сам, сев в соседнее кресло, а вторая плавно приблизилась к девушке. Аромат корицы лишь усилился, отчего Сюзанна блаженно прикрыла глаза. — Благодарю вас, профессор, — тихо сказала она и немного отпила из чашки. Вкус оказался очень приятным и мягким. Он даже заставил все мешающие мысли покинуть рыжую голову. Уж не подсыпал ли преподаватель чего-нибудь в чай?.. — Не стоит, — последовал ответ. — Лучше скажите мне, когда вам удобнее прийти сюда в следующий раз? У вас ведь не было планов на выходные? — Нет, не было, — сказала Санни, попутно размышляя, действительно ли это так. — Тогда ждите от меня сову ближе к выходным, — предупредил ее учитель. —Да, профессор, — покорно кивнула Сюзанна, отпивая из чашки вновь. Едва только Эдельштайн хотел спросить что-то еще, как в кабинет буквально влетел Гилберт, без зазрения совести пройдя вглубь. — Слышь, аристократ, харэ тут чаи гонять, поговорить надо! — выдал он, даже не сразу заметив, что в кабинете находится кто-то еще. Однако его взгляд быстро выцепил кого-то постороннего. — О, а ты-то тут как оказалась? Тебя че, аристократишка припахал за что-то, да? Че натворила? Матом опять ругнулась что ли? Или гриффиндорцы на этой неделе опять хорошо покутили и не позвали Великого? От такого шквала вопросов Сюзанна растерялась и даже смутилась, боясь того, что профессор воспримет все слова Гилберта буквально и будет думать о ней плохо. Этого почему-то очень не хотелось, но Санни точно знала, что с нравом Эдельштайна это точно грозит. Повезло, что поток его вопросов прервали. — Гилберт! Прекрати нести непотребщину! — выругался на него Эдельштайн. — С какими это намерениями тебя ноги принесли сюда на ночь глядя?! — Да блин, со срочными намерениями! — Байлшмидт снова повернулся к Родериху, забыв на время про гриффиндорку. — В школе дичь какая-то происходит! А ты и отстал, как обычно! — Если не начнешь выражаться понятными мне выражениями, я прогоню тебя отсюда прочь, — с невозмутимым тоном в голоске пригрозил Эдельштайн, попивая свой чай. — Да блин! Слышь, это, Санни, переведи этому старперу, что я сказал! — Гилберт повернулся к девушке, смотря на нее возмущенно и отчасти беспомощно. — Ну-у... Гилберт сказал, что в школе творится что-то странное, и он хочет посоветоваться с вами, — выразилась более культурными словами гриффиндорка. — Вот почему нельзя было сразу так сказать? — фыркнул Родерих. — Сомневаюсь, что твой гнусный язык от этого отсох бы. — Да блин, ну тебя! Ты слышь чего, там на третьем этаже шароебится кто-то! Тони сказал, что чупакабра, а какая нахрен чупакабра тут может быть?! Мы же не в Испании! Я сам не видел, конечно, но мне малой не будет врать же! Говорит, там кто-то когтями скребет и воет! — Боже мой, Гилберт... — вздохнул Эдельштайн, набираясь, видимо, таким способом терпения, чтобы разговаривать с этим неотесанным грубияном (по его мнению) дальше. — Даже я, живя в этом замке всего-ничего, знаю, что в школе живет полтергейст. — Да не Пивз это, кофейная ты голова, блин! — возразил ему Гил, теперь уже с отчетливой беспомощностью посмотрев на Сюзанну. Девушка закусила губу, не зная, стоит ли ей говорить то, что она знает. — Н-ну... Профессор Эдельштайн, Гилберт говорит правду... Я сама была там и слышала, как какое-то мощное животное царапает дверь и рычит... Это не может быть Пивз, ему бы уже надоело, а то животное сидит там точно не один день. Да и не шутит он так... Поверьте мне, я его почти семь лет знаю. — Во! Голова! — указал Гилберт на нее пальцем. — Видишь, я не один про это знаю! — Это ничего не доказывает, — пожал плечами Родерих. — Это может быть чей угодно розыгрыш. Весьма глупый, причем. В школе невозможно держать какое-то крупное животное. — Я слышала, что в девяностых здесь держали Цербера, — решила не сдаваться Санни. — В девяностых, моя милая, директором здесь был Альбус Дамблдор, — заметил Эдельштайн. — Не подумайте, что я не уважаю Дамблдора, но при нем такие вещи были вполне нормальным явлением. При Макгонагалл такое невозможно. — Но!.. — в один голос возразили Гилберт и Санни, но Родерих перебил их, подняв руку и показывая таким образом, что слышать он ничего не желает. — Да ну тебя, блин! — махнул на него рукой Байлшмидт. — Тоже мне, брат! Пойду у кого-нибудь другого совета просить, сиди тут дальше! Гилберт развернулся и ушел, негромко хлопнув дверью. — Гилберт ваш брат?! — удивленно спросила Сюзанна. — Кузен, — уточнил австриец. — Как жаль, что родственников не выбирают. А вы, милая фрау, выбросьте из головы ненужные вам теории. — Но ведь... — Ну надо же, дело идет к отбою! — вновь перебил Эдельштайн. — Вам стоит поторопиться в гостиную, иначе вы рискуете попасть в неприятности. — Как скажете, профессор, — подчинилась девушка, отставив чашку и поднявшись с места. — До свидания. — Ждите сову, — повторил он. — До свидания, фрау. Сюзанна быстро пересекла кабинет и вышла, желая как можно скорее рассказать то, что она узнала, своим друзьям. Уж слишком подозрительно этот учитель себя ведет! Еще и эти его раны... Нет, Л.О.Х.И. не могут остаться в стороне! Дело нужно было довести до конца, и на этот раз Санни была настроена очень серьезно. Она была точно уверена, что у Эдельштайна есть какая-то тайна, и что он точно связан с той сущностью, которая пугает студентов. Иначе зачем бы ему так яростно и упрямо опровергать ее существование? Он даже не привел ни одного здравого аргумента, в то время как у Санни их было еще много! А этот профессор даже слушать ни ее, ни Гилберта не стал. Во всем этом еще предстояло тщательно разобраться, и гриффиндорка знала, на кого в этом вопросе стоит положиться.