Брат

Молодой мужчина вскинул голову, когда по небу пронёсся вертолёт. Ещё один. Стало быть, везут очередную партию гуманитарного груза. Он облегчённо выдохнул. Их уже обеспечили всем необходимым – едой, одеждой, медикаментами. Несмотря на то, что целый город был унесён водой, всё хорошо. Драган прекрасно понимал, что могло быть намного хуже. Его народ никогда не был баловнем судьбы. Подумать только, сколько всего они пережили! Кто только не пытался их истребить, какие только меры не принимали для того, чтобы сербский народ исчез с лица земли. А они живы, всем смертям назло. Вертолёт завис над специально приготовленной зоной, готовясь к приземлению. Люди видят, что вертолёт российский, улыбаются. Несмотря ни на что, они искренне рады, что им пришли на помощь. Замерев на месте, Сербия задумался. Его люди никогда не были злопамятными, несмотря на все лишения. Они умели понимать и прощать. Таким же был и он. Да, Драган умел улыбаться сквозь слёзы. Он мог даже на руинах собственного дома, окровавленный, забитый и униженный, оставленный ни с чем и обиженный так, без всякой вины, искренне радоваться тому, что не всё ещё потеряно. Возможно, потому его и не любили… ...Нацистские войска намерены были истребить всех славян. Люди, что посчитали себя богом избранной нацией и присвоили себе священную свастику, не хотели оставлять в живых этих, как они считали, недостойных существ. В живых должна была остаться лишь малая доля русских, которым полагалось быть на рабском положении. Если хорошенько задуматься, план Ост была куда страшнее и бесчеловечнее, чем план Барбаросса. Однако, Сербия в ту пору не вникал в политически авантюры Гитлера и от планов его был далёк, как и многие жители Балканского полуострова. Совсем ещё не отошедший от страшной войны с Австро-Венгерской империей, он еле приходил в себя, молясь Богу лишь о том, чтобы тот уберёг сербский народ. Уже переживший долгие годы несправедливостей и унижений, он наивно полагал, что хуже уже не будет. Когда Германия предложил сдаться добровольно, гордые сербы в один голос заявили, что скорее умрут, чем покорятся захватчикам. Долгие годы рабства не сделали их рабами. А сам Германия был по сути тем же Австрией – паразит, готовый прицепиться к жизненно важной жилке и высосать всю жизнь. Правда, позже оказалось, что Австрии и не снились те вещи, что творил его родственник. Подумать только, он сам стал рабом молодого, но дико амбициозного арийца. Немец замахнулся на весь мир. Кто ему помогал и кто обеспечивал все его начинания финансово – вопрос сложный, но уже даже не спорный. Не зря Сербия сразу невзлюбил Америку, ой не зря. Эту неприязнь он пронёс сквозь годы, просто нутром своим чувствуя лицемерие и ложь в его словах. Тяжёлый удар Германии, оккупанты, голод и разруха, не похороненные тела людей, разлагающиеся на улице… Сербия привык к тяготам, но даже для него это было слишком страшно. А помощи ждать было неоткуда. Единственный, кто пришёл бы ему на помощь, сам нуждался в поддержке и истекал кровью. Франция бездействовал, Англия бездействовал. Эти лицемеры берегли себя и выжидали момента, чтобы обойтись как можно более малыми последствиями, в то время как СССР проливал кровь и отчаянно боролся за каждый метр своей земли. Даже находясь в плачевном положении, Драган видел, насколько сильно европейцы уступают Брагинскому и его семье. Они боролись отчаянно, в то время как те же французы сдали свою столицу гитлеровцам без боя. Моральные инвалиды… А Россия… Он не бросил Сербию, своего, как он сам говорил, брата по духу и по вере, когда Австрия и Венгрия вознамерились его уничтожить. Он ввязался в Первую Мировую войну ради него. А задолго до этого он не менее отчаянно боролся с Турцией за свободу балканских славян. Этого Сербия не забывал никогда, испытывал благодарность по отношению к России и прекрасно понимал, что если бы Иван только смог, он бы примчался ему на помощь. Надежда в душе страны появилась в тот момент, когда открыли западный фронт. Быть может, он ошибался в европейцах и зря думал о них плохо? Быть может, они хорошие? Когда союзные силы подошли к его границам, дабы освободить страну от немецких солдат, Сербия с ужасом осознал, что и правда в них ошибался. Он думал о них лучше, чем они есть… Хотя бы потому, что те же гитлеровцы не причиняли ему столько боли и не истребили столько его людей, как англичане. Они стреляли без разбора. Миномётные атаки, атаки с воздуха, сплошные взрывы. Драган умолял прекратить, кричал о том, что немцев мало и они готовы сдасться. В какой-то момент он ясно осознал, что Англия и сам это понимает. Понимает, но бомбит, уничтожая преимущественно сербское мирное население. Это продолжалось очень долго. Потом Сербию оставили одного, израненного и истекающего кровью. Воодушевлённые победой Красной армии под Сталинградом и последовавшим за ней коренным переломом в ходе всей войны, солдаты спешили в Германию. Спешили первыми взять Берлин и объявить себя победителями. Отсиживались три года, пока боролся Брагинский, чтобы под шумок урвать как можно больше плодов его победы. У Сербии, до которого больше никому не было дела, не оставалось сил даже на то, чтобы просто заплакать. Его соседи, Албания и Хорватия, явно уже заручившиеся поддержкой европейцев, вознамерились добить его, чтобы поделить потом его земли. И они бы точно это сделали, не появись чуть позже Россия. Он успел как раз вовремя. Увидев его покрытое шрамами лицо, грустные глаза и добрую улыбку, Драган не выдержал и разрыдался. Не от страха, а от простого облегчения. Его брат не бросит его на произвол судьбы и не предаст. И он сейчас рядом и выражает свою поддержку. Брагинский понял всё без слов. Он просто обнял Сербию и позволил дать волю эмоциям. Драган плакал, уткнувшись ему в плечо, а Иван медленно проводил рукой по его тёмным волосам и молчал. Он ведь всегда хорошо понимал его… Сербия поморщился, отгоняя так не вовремя появившиеся воспоминания. Тем временем вертолёт уже садился. Русский спасатель, приехавший пару дней назад и уже вытащивший из воды много людей, прокричал что-то сербам, спешившим к самолёту. Те остановились. Каким-то мистическим образом эти два славянских народа умудрялись понимать друг друга, говоря на, в общем-то, разных языках. Должно быть, спасатель велел подождать, пока вертолёт не сядет. Русские спасатели давно уже стали для сербов национальными героями. И без того сильная любовь к России возросла в двукратном размере, а те недоумевали, считая, что ничего особенного они не сделали. Ведь это их работа – людей спасать. Драган был очень благодарен этим ребятам. Благодарен России, не бросившему его на произвол судьбы и пришедшему на помощь первым, не потому, что преследует выгоду, а по воле сердца. Не то, что европейцы, которые уже неделю обещают оказать помощь. Обещают, но не оказывают. Они это умеют порой даже лучше, чем Америка. Проклятое лицемерие… Милошевич всегда его чувствовал и видел, и всегда давал понять, насколько ему это противно. Должно быть, потому его и невзлюбили. Всё проходит, как известно. Милошевич давно простил всем то зло, что ему причинили. Простил, но не забыл. Как и не забыл, скольким он обязан России. Он всё помнил, и эти воспоминания терзали душу. Он помнил тот момент, когда Россия так и не пришёл ему на помощь. Но Сербии не в чем было его обвинять. Все знали, в каком положении был тогда Брагинский. Советского Союза уже несколько лет не было, все сбежали, оставив Ивана одного. Его душили изнутри прозападные агенты, молодёжь с пропудренными мозгами, нищета и большая вероятность того, что он сам распадётся, как и СССР. Этого, во всяком случае, и добивались Америка и Англия. Вмешайся тогда Брагинский в назревший балканский кризис, он поставил бы под удар своё собственное существование. Он был слишком слаб. У Сербии до сих пор сердце обливалось кровью, когда на память приходили ужасные воспоминания. Определённо, Гитлер со своими нацистами подобного не творил. Почти восемьдесят дней беспрерывной бомбёжки, пальбы по мирным городам, тысячи жертв среди мирного населения. Его собственные мольбы о пощаде и холод на лицах тех, кому было плевать на него. Ведомые своими политическими играми, Америка и Европа устроили очередной геноцид сербского народа. Это была самая ужасная весна в истории маленькой и многострадальной Сербии. А после всего этого акта истинной бесчеловечности, Албания добил его, отобрав Косово и объявив исконно сербскую территорию независимым государством. Мир молчал, глядя на эту несправедливость. Тогда на помощь не пришёл никто… А мир молчит и по сей день. Сегодня, видя те события, что происходят на Украине и видя шум вокруг референдума в Крыму, Драган лишь горько и совсем не весело ухмыляется. Лицемерие. Кругом одно лицемерие, и все преследуют лишь свои, как правило, корыстные цели. Единственную искренность проявил Россия. Милошевич видел его на том берегу Дуная. Иван смотрел в водную гладь, а на лице его были слёзы. Сербия всё понимал. Он всё так же любил своего старшего брата, брата по духу и брата по вере. Тогда, в конце девяностых, он только и мог, что надеяться на то, что Россия вернёт себе былое могущество. Так что сейчас, глядя на удачи старшего брата во внешней политике, Драган искренне радовался. Любой успех и любую его победу он считал своими, всегда радовался его удачам и любовно очищал от пыли висевший дома огромный российский триколор с двуглавым орлом. И вот сейчас, когда на Сербию обрушилась природная катастрофа, Брагинский примчался на помощь первым. Его вертолёты МЧС спасли сотни людей, его вертолёты с гуманитарным грузом спасли от голода и холода. И эта помощь была для Милошевича просто бесценной. Да, он всегда помнит зло, что ему причинили. Но куда охотнее он помнит добро. Его надежды стали сбываться, Россия уверенно набирает силы и становится сверхдержавой. Он снова стал защитником тех, с кем так несправедливо обходятся лицемеры мира сего. Он фактически спас Сирию, хотя риск был велик. Он открыто пошёл против Америки. Европа дрогнула, и пошли разговоры о том, что грянет возвращение СССР или, того хуже, Российской империи. Но самое главное сейчас для Драгана то, что Иван любит его, как и прежде. Он всё так же волнуется о нём. С тех пор, как от него отвернулась Украина, он старается держаться покрепче за тех, кто верен ему, за тех, в ком он может не сомневаться. Беларусь, его кровная сестра, стала его верным соратником и помощником. Она, как и прежде, любит его и поддерживает во всём. Разумеется, эта поддержка неоценима, но Иван тоскует по старшей сестре. Потеряв её, он стал отдавать свою нежность Сербии, преданность которого была непоколебима. Из вертолёта выбралось несколько человек. Это был не Ка-32, который спасал людей, а большой грузовой летательный аппарат, предназначенный для того, чтобы доставлять гуманитарный груз нуждающимся. Драган пригляделся и увидел среди прибывших высокого мужчину в военной униформе. Сердце пропустило удар, когда он смог разглядеть знакомую до боли пепельную шевелюру. Россия. Иван Брагинский. Он прибыл сам, лично! А ведь у него столько дел и столько своих проблем. Не веря своим глазам, Милошевич зашагал в сторону вертолёта, всё так же не сводя глаз с мужчины. Это и правда был он. Спасатели принялись разбирать гуманитарный груз, а Иван огляделся, явно что-то выискивая. Или кого-то… Вот его взгляд остановился на Сербии, и он уверенно зашагал ему навстречу. - Драган! Милошевич даже удивился немного, когда мужчина стремительно сократил расстояние между ними и крепко прижал его к своей могучей груди. - Ваня… Искренне обрадованный таким приветствием, Сербия обнял его в ответ. От России веяло силой и надёжностью. Все минувшие страхи показались такими далёкими и ерундовыми, словно их и не было. - Как ты, брат? - Хорошо… - выдохнул Драган. – Теперь хорошо. Он не смог сдержать эмоций. Опять… Облегчение, которое он испытал, оказавшись в объятиях такого горячо любимого брата, было намного сильнее пережитого ужаса. - Эй, ты чего? Россия отстранился, когда почувствовал, что Милошевича трясёт. Посмотрев ему в лицо, он убедился в том, что Сербия плачет. - Что такое? Скажи, брат, что случилось? Драган лишь ещё громче всхлипнул и снова уткнулся лицом в плечо Брагинского. - Всё хорошо. Иван был растерян. - Тогда почему ты плачешь? - Я просто очень рад. Спасибо тебе, Ваня. Спасибо, что не бросил. Я знал, что не бросишь, я знал… Сербия запнулся, не зная, как подобрать слова, чтобы выразить все свои эмоции. Это было просто невозможно. Но Россия и так всё понял. - Ну что ты. Всё хорошо. Я больше никогда тебя не оставлю. Ты ведь мой младший брат. Драган верил ему. Не мог не верить. Да, брат никогда его не бросит и никогда больше не даст в обиду. Эта его помощь, его приезд и крепкие братские объятия тому доказательство. Ведь они братья. Не по крови, но по духу. Они – славяне.