Шесть

В субботнюю ночь Карам плохо спала. Она накануне толком не обедала и не завтракала, а про ужин забыла вовсе. Чувство голода постепенно усиливалось, но вылезать из-под одеяла было лень. Уснуть она смогла лишь под утро. Разбудили её ароматы сладкой выпечки и чёрного кофе. Потерев ладонями глаза, она приподнялась на локтях и с изумлением уставилась на поднос с кофе и горячими круассанами. Хонбин прилагался к подносу бонусом. ― Надеюсь, круасcаны с кровью? ― припомнив фразу из старого фильма и слегка изменив её, брякнула спросонья Карам. Ага, удивляться Хонбин всё-таки умел! Впрочем, пришёл он в себя быстро и даже отплатил той же монетой. ― Чью кровь предпочитает госпожа... Чью кровь ты предпочитаешь? Хорошо, что он вовремя и достаточно быстро исправил ответ. За "госпожу" хотелось шарахнуть чем-нибудь тяжёлым по голове. ― Из уток, наверное. Это была шутка. ― Я понял. ― Мало ли... ― с опаской протянула Карам. ― Почему себе кофе не захватил? И сразу же она вспомнила, что ему не нужно ни есть, ни пить, ни спать. ― Если ты жела... ― В теории тебе вообще есть не надо? ― В голове забродили всякие и разные мысли по поводу анатомии гомункулов, и Карам постаралась их поскорее изгнать, пока все они не проступили на её щеках насыщенным алым окрасом. ― Я ем раз в сорок дней. Ну да, её кровь. И как она могла забыть? Попил, как комарик, и сорок дней полон энергии, ещё и пять других на подпитке. Энерджайзер отдыхает, чёрт возьми. ― Помню. Но если тебе придётся изобразить себя человеком и съесть что-нибудь? Он пожал плечами, стянул с подноса круассан и спокойно откусил. Не похоже, чтобы ему поплохело. Прикончил он круассан быстро и вопросительно посмотрел на неё. ― Будешь есть со мной за компанию, ― решила Карам и взялась за кофе. В конце концов, при солнечном свете и с подзарядкой в виде её крови он выглядел вполне нормально, точно не так, как поначалу. Сейчас вот даже не верилось, что он потусторонний и вообще странное создание. Круассаны они прикончили вдвоём, с кофе Карам расправилась в одиночку и даже захотела добавки. ― Тебе помочь одеться? ― Хонбин решительно двинулся к шкафу с одеждой, и Карам запаниковала. Слетев с кровати, обогнала его и прижалась спиной к дверцам. ― Спасибо, я сама справлюсь. ― Да? ― Да. Подожди за дверью. Он прихватил поднос и бесшумно вышел, лишь тогда она с облегчением перевела дух. Не хватало ещё, чтобы он копался в её нижнем белье и исполнял обязанности горничной. Из комнаты она вышла через пятнадцать минут и полюбовалась на "статую" с подносом в руках. "Статуя" ничем не выразила недовольства из-за долгого ожидания. Вместе они спустились по лестнице и нарвались на Лео, оккупировавшего кухню. В правой руке Лео красовался устрашающий тесак, а брюки прикрывал фартук, заляпанный красным. ― О, откуда кровь? Из круассанов? ― брякнула машинально Карам, припомнив второй раз за утро всё тот же старый фильм. Лео качнул головой и сдвинулся в сторону, открыв почти полностью разделанную тушку утки. ― И пекарь, и мясник сразу, понятно. ― Карам забралась на стул с ногами и потянулась за чашкой для кофе. Хонбин угадал её намерение и принёс ей кофе и ещё круассанов. Заодно и ноутбук придвинул. Хотя Карам сейчас больше интересовало то, что творилось за окном кухни. Там подстригали кусты Кен и Рави, а Эн и Хёк что-то поливали. Интересно даже, что именно, если Карам никогда не заморачивалась садиком у дома и точно ничего не выращивала. Когда-то там росли розы, но они благополучно загнулись без должного ухода ещё три года назад. Про розы Карам забыла, едва углядела голову соседки, торчавшую над изгородью. Соседка пялилась на работающих ребят с раскрытым ртом. ― Пасть раскрыв, как крокодил... ― пробормотала себе под нос Карам и сделала глоток кофе. Не то чтобы она ненавидела соседей, но поводов питать к ним тёплые чувства она тоже не имела. ― Она мешает? ― любезно поинтересовался Хонбин. Карам даже понравилось, как это прозвучало. А кому бы не понравилось? Сидишь, пьёшь кофе, что-то тебя начинает раздражать, и тут тебе любезно предлагают убрать всё, что мешает. Просто так и прямо сейчас. Совсем убрать. Чтоб не мешало. ― Пускай пялится, ― удержавшись от искушения, отозвалась Карам. ― То есть, ничего не надо с ней делать. Пока что. Лео громко стукнул ножом по разделочной доске, и Карам невольно поморщилась, сообразив, что вся шестёрка чуть не рванула "убирать" несчастную соседку. Карам никогда не считала себя идеальным человеком и образцом милосердия, но всё же ей стало не по себе от той лёгкости, с какой эти шестеро готовы были убивать по её велению. И стало не по себе от странного чувства мрачного удовлетворения. Когда знаешь, что именно от тебя зависят чьи-то жизнь и смерть... это освежает. Так освежает, что продирает мороз по коже. Но на задворках души, куда совести порой сложно добраться, противный тонкий голосок канючил: "Я вас всех на место поставлю!" Карам уткнулась в монитор ноутбука и постаралась отвлечься от столь щекотливой темы. Ей в любом случае предстояло прочесть много всячины о куклах, посохах и заклинаниях. На первый взгляд казалось, что проблема решена: она узнала сроки, цену и во что именно вляпалась. Но если подумать... Почему кукла оказалась именно на её пути? И каков смысл в существовании куклы? Кто-то ведь сделал эту куклу и для чего-то. И сделал не специально для Карам, потому что это было бы уже слишком. Но кукла существовала, и Карам точно не первая и не последняя, кто заставил куклу "работать". Не мешало бы узнать, в чём тут подвох и что сталось с предыдущими владельцами. Карам покосилась на Лео, занимавшегося уткой. Через несколько минут он обернулся и вопросительно посмотрел на неё. Она немного сдвинулась в его сторону и тихонько поинтересовалась: ― У тебя есть какие-нибудь воспоминания? О прошлом, например. Лео немного озадаченно моргнул и промолчал. ― Ты помнишь, как был маленьким? Или что-то иное? Что-то, что было до встречи со мной? ― Не было ничего, ― очень тихо ответил наконец Лео и вернулся к утке. ― Вот зараза... ― Карам взглянула на монитор и шарахнулась назад, чуть не рухнув на пол вместе со стулом, потому что поверх монитора на неё пристально смотрел Хонбин. ― А ты? ― Что я? ― Ты что-нибудь помнишь? У тебя есть воспоминания? ― Разве у куклы могут быть воспоминания? ― Я тебя об этом и спрашиваю. Такие куклы в магазинах не продают со скидкой и в комплекте, знаешь ли. ― Я помню твоё лицо. Ты плакала. Это моё первое чёткое воспоминание. ― Ясно... ― Карам уткнулась в монитор, спрятавшись от его взгляда. Что ж, теперь она знала, что воспоминаний у шестёрки нет. Если они не врут. Но зачем им врать? Карам слезла со стула и понуро побрела нарезать овощи. Лео вознамерился поручить это дело кому-то из ребят, но она не позволила и сама взялась. Пристроив на разделочной доске баклажан, потянулась к подставке с ножами, выбрала орудие побольше и принялась нарезать овощ вдоль, потом соломкой, а затем мельчить кубиками. Чем мельче, тем вкуснее получится. Кажется, так ей говорили. Готовкой она никогда не увлекалась особо, предпочитая перекусывать в ресторанах и кафе. Утка тушилась на слабом огне. Лео колдовал над соусом, Хонбин неподвижно сидел за столом, а она размеренно нарезала баклажаны, стараясь не думать вовсе, но не получалось. То и дело она отвлекалась на Лео или Хонбина, наблюдала и оценивала, пыталась хоть что-то прочесть по их лицам. Закономерно порезала палец. Выронив нож, отдёрнула левую руку и поднесла к глазам. На кончике указательного пальца медленно увеличивалась в размере тёмно-красная капля, ещё медленнее проступал след от пореза. Она хотела слизнуть кровь, но не успела. Запястье перехватили сильные пальцы, а потом её кожи коснулись горячие губы. Хонбин отстранился после, бросив на неё немного виноватый взгляд исподлобья. Карам удивлённо уставилась на собственный палец: кровь больше не шла, порез затянулся уже подсохшей корочкой. Боль тоже пропала бесследно, только если сосредоточиться на ощущениях, можно с трудом различить слабое жжение на месте пореза, но это, скорее, приятное ощущение. Всё так же, как в первый раз, хотя срок не вышел. Карам молча взялась за последний баклажан, нарезала и вернулась на стул. Сначала она просто глупо пялилась в монитор, потом решительно разворошила электронную библиотеку. Её интересовали посохи, куклы и гомункулы, магия вуду, но все запросы возвращали её к началу. Про посох и куклу она уже знала ― в общих чертах, теперь же её интересовали подробности. Раз уж такая информация нашлась, значит, не столь уж редко прибегали к подобному заклинанию, должно быть что-то ещё. Карам порылась в справочниках по вуду, но тут её ждали сплошные нестыковки. Куклы использовались для наведения порчи, возмездия, для подчинения воли. Последнее вроде бы подходило, но подчиняли живого человека, а сейчас... Сейчас вокруг неё были отнюдь не живые. Гуэде? Тоже не то, Гуэде использовали как врата для духов, выбирая им целью человека, обречённого на смерть. Даже если сама Карам была таким человеком, то духи не стали бы считать её своей госпожой и защищать, они бы пытались её убить. Зомби? Пожалуй, это подходило больше всего прочего. С одной стороны, зомби ― это умерший человек, чья душа была похищена. Колдун возвращал мёртвому телу часть души, чтобы оно считало себя живым, а подчинять мог и с помощью куклы. С другой стороны, мёртвое тело нельзя поддерживать в таком хорошем состоянии, каким блистала ныне шестёрка. С третьей же стороны, никто не знал, что же такое зомби на самом деле. Привычное ныне восприятие зомби как оживших мертвецов ― плод кинематографа и сложившихся в нём стереотипов всего лишь. Но можно ли назвать "зомби" гомункула? Гомункул ведь не настоящий человек, а подобие. Очень хорошее подобие. Карам поднесла к губам чашку с кофе и задумалась. Если бы она была колдуньей и создавала гомункула, с какими сложностями она бы столкнулась? Итак, нужно из чего-то гомункула сделать. Из чего? Из глины слепить? "Ха-ха" три раза. Сколько ни пыхти, глина не научится дышать и дрыгать ножками. Вариант тут мог быть лишь один: взять где-то здоровое и целое тело или же собрать таковое из нескольких других тел, то есть, делать живое из живого и хранить в холодильнике, чтоб не испортилось. Тело есть, что дальше? Надо его как-то запустить, чтобы оно двигалось, выполняло приказы и вообще соображало. Если по аналогии с Гуэде, то нужно открыть врата и привязать к телу духа, который бы этим телом управлял, жил в нём. Или же по аналогии с зомби; тогда надо где-то взять душу и часть её вдохнуть в тело. Отлично, дух или душа есть, но как их привязать к телу и подчинить своей воле? С душой проще, с духом ― сложнее. Карам покосилась на Хонбина и пришла к выводу, что тут вряд ли речь идёт о душе. Если вспомнить слова о грехах, то уж точно речь о духах, а духи ― это серьёзно. С духом так просто не договоришься и легко от духа не избавишься. Хорошо, предположительно вокруг Карам шесть духов, заключённых в искусственные тела. Духи объединены куклой, с помощью которой можно ими управлять, и посохом. Посох у одного из них, который считается главным. И все шесть достаточно могущественны, чтобы исполнять любые желания Карам или убивать. Они защищают её и выполняют всё, что она хочет, взамен она платит главному раз в сорок дней собственной кровью. Что дальше? И жили долго и счастливо все семеро? Чёрта с два. Слишком просто. Не может так быть, просто не может ― и всё тут. Кстати, когда она спросила, убьют ли её, если она этого пожелает, ей не ответили. Карам сбегала переодеться и тихонько улизнула из дома. Мысль, что вокруг неё шесть духов, не радовала. Не то чтобы она испугалась... Хотя испугалась тоже. Куда больше беспокоило ощущение собственного бессилия. Что она могла сделать, чтобы изменить расклад? Ничего. Она ведь толком ничего не знала и не обладала средствами, чтобы держаться на равных с потусторонними силами. Она тут всю жизнь пыталась как-то наладить отношения с реальностью, но даже это у неё выходило отнюдь не блестяще, так на что ей рассчитывать в борьбе против... ― Какая встреча. Карам так стремительно развернулась, что едва не упала. Услышать сейчас этот голос было худшим из всех возможных вариантов. О Сонгю учился вместе с ней, следил за ней, пытался узнать, кем она работает на радио, а, возможно, знал, ведь её голос так трудно спутать с каким-либо иным. О Сонгю давно превратился в источник крупных неприятностей. Даже если она действительно ему нравилась, он выражал свои чувства таким образом, что вызывал лишь глухую неприязнь. И именно от О Сонгю она пряталась в тот день рядом со странной куклой. ― Гуляешь перед обедом в одиночестве? Карам сунула руки в карманы лёгкого плаща и промолчала. Она всегда молчала, когда Сонгю заговаривал с ней, потому что ей было нечего сказать ему, да и не хотелось. ― По-прежнему считаешь, что на меня не нужно тратить время? В точку. Она отвернулась и зашагала по тротуару дальше в надежде, что он оставит её в покое. Как же. Он догнал её и пошёл следом. ― Как насчёт посидеть в кафе? Карам качнула головой. ― Итальянский ресторан? Снова твёрдый отказ. ― Тогда куда ты хочешь? ― Никуда, ― тихо произнесла она первое слово. ― Но тебе придётся пойти ― я не хочу обедать в одиночестве. ― Это не мои проблемы. Он предсказуемо бросил ладонь ей на плечо, заставил остановиться и повернуться к нему лицом. Что ж, хотя бы смотреть на него было приятно ― он любил себя, потому тщательно заботился о внешнем виде. Эдакий эффектный и модный молодой человек, на котором непременно задерживаются женские взгляды. Просто часто красивая картинка прячет за собой равнодушную и жестокую стекляшку, а не жемчужину. Карам иногда казалось, что этот человек ― её личное проклятие, он как будто всерьёз вознамерился свести её в могилу или лишить рассудка. Всё, что он делал, всегда больно било по ней. Так больно и так часто, что прятаться, завидев его, превратилось в обыденное и нормальное действие. ― Отец ещё не отказался от тебя? Карам обречённо вздохнула и прикрыла глаза, смирившись с неизбежностью и приготовившись вынести эту пытку. Не пришлось, потому что между ней и Сонгю вклинился высокий человек, изысканно-небрежно подставил руку, невообразимым образом зацепив Карам, и преспокойно зашагал дальше, уводя её с собой. И только через три удара сердца Карам поняла, кто же это. Сонгю тоже осознал, что всё пошло иначе, чем он планировал. ― Эй! Оклик не произвёл на Хонбина никакого впечатления, он уверенно вёл Карам за собой и останавливаться не собирался. Сонгю рискнул броситься за ними, сжал пальцами плечо Хонбина, но ничего больше сделать не успел. Хонбин развернулся лицом к Сонгю. Карам тоже оглянулась, но так и не поняла, что именно произошло, потому что никто не произнёс ни звука, только вот Сонгю побледнел и отступил на шаг, даже отшатнулся, словно увидел призрака. Карам покосилась на Хонбина, но смогла лишь полюбоваться на его профиль, а спустя миг они вместе шли прочь от застывшего на месте Сонгю. ― Что... Что ты... ― Пока ничего, но если ты хочешь... ― Нет. Ничего не хочу. ― Карам сердито свернула к попавшемуся на их пути кафе. ― Ты следишь за мной? ― Просто держусь рядом. Так надёжнее. Сейчас он напоминал куклу и пугал неподвижным лицом. ― Не будь таким. ― Каким? ― Потусторонним. Ты можешь вести себя естественно? ― Естественно? ― Хонбин резко остановился, и Карам пришлось сделать то же самое, ведь её практически тащили на буксире, хотя направление вроде как выбирала она сама. ― Да. Я не знаю, где ты был раньше. Да ты и сам не помнишь, если верить твоим словам. Но сейчас ты не где-то ещё, а здесь. И вокруг полно людей. Да, некоторые из них мне мешают, но ты же не собираешься убить их всех. ― Почему? Я могу это сделать. Карам закрыла глаза ладонью и тяжело вздохнула. ― Ты действительно думаешь, что это сделает меня счастливее? Она вскинула голову и встретила его взгляд. К счастью, взгляд не был пустым, а, скорее, задумчивым. ― Нет? Тогда что сделает тебя счастливее? ― Хорошая компания, ― подумав, ответила Карам. ― Например. Остроумный собеседник с хорошим чувством юмора, которому удастся заставить меня улыбаться и смеяться, и не думать о грустном. По силам? ― Как быстро я должен найти такую компанию для тебя? ― О Господи... ― прикрыв глаза, пробормотала Карам. ― А ты сам? Сейчас ты рядом и вполне мог бы составить мне такую компанию. Шутить умеешь? Вроде бы утром пытался. ― Ты хочешь, чтобы я рассмешил тебя? ― осторожно уточнил Хонбин. ― Я хочу, чтобы ты составил мне компанию, был милым и весёлым, а не пугающим, как недавно. Представь, что ты человек, а не кукла. Хонбин замер, глядя прямо перед собой. То ли размышлял над словами Карам, то ли давал понять, что её требование выходило за грань разумного. Карам вновь вздохнула и толкнула дверь кафе. Они заказали кофе с мороженым и устроились за столиком в углу. ― Ты в самом деле ничего не помнишь о прошлом? ― Над чашкой поднимался змейкой пар. ― Это важно? ― Мне интересно, что случилось с... с теми, кто раньше брал ту куклу. Где они сейчас? ― Я не знаю. Карам поковырялась ложкой в мороженом и взглянула на Хонбина, тот с задумчивым видом ел свою порцию. ― Нравится? ― Наверное. ― Ты различаешь вкус? ― Сладкое и холодное, ― подумав, отозвался Хонбин. ― Любопытное сочетание. Тает. ― Значит, нравится? Он коротко кивнул. ― А тебе это нравится? ― Мороженое? ― Нет. То, как ты говоришь с людьми по вечерам, музыка, радио... Тебе нравится? ― Пожалуй. ― Почему? Это так интересно? ― Ты... Ты слушал передачу? ― недоверчиво уточнила Карам, озарённая догадкой. ― Им нравится слышать тебя. Просто слышать и слушать. ― Он коротко кивнул. Длинная чёлка качнулась, на миг спрятав и левый глаз. ― Им? ― Всем тем, кто звонит тебе. Или не звонит, а просто включает радио. ― Тебе-то откуда знать? ― Откуда-нибудь. ― А сам зачем слушал? Он пожал плечами и отставил в сторону опустевшую вазочку из-под мороженого. Карам поднесла к губам чашку с кофе. Помедлила, разглядывая лицо Хонбина, и внезапно приказала: ― Улыбнись. Его губы слегка дрогнули, уголки дёрнулись вверх, но и только. ― Даже улыбнуться не можешь ни просто так, ни по приказу? ― грустно поинтересовалась она. ― Это сделает тебя счастливее? ― Не знаю. Но можно попробовать. Что ты теряешь? Он опустил голову и сдвинул в сторону салфетку, потом посмотрел на Карам и улыбнулся. Кажется, она пролила кофе, но оторвать взгляд от его улыбки и проверить, так ли это, не смогла. ― Странно, ― пробормотал Хонбин. Улыбка медленно таяла на его губах. ― Что странно? ― с трудом подыскав слова, спросила Карам. ― Что ты тоже улыбаешься. Он сказал правду: она безотчётно ответила на его улыбку, но удержаться было просто невозможно. Его улыбка оказалась по-детски открытой и искренней, несмотря на то, что улыбнулся он по её приказу. И красивой... Карам застыла с чашкой в руках, сообразив вдруг, что сидит в кафе с чертовски привлекательным парнем, умеющим ослепительно и искренне улыбаться, а вокруг уйма людей, которые пялятся на них. Походило на сцену из дорамы, потому что в жизни Карам такого быть не могло. ― Улыбайся почаще, ― уткнувшись взглядом в чашку, тихо попросила она. ― Работает. ― Работает? ― Он протянул ей салфетку, и она непонимающе уставилась на его руку. Тогда он сам вытер пролившийся на стол кофе. ― Работает в том смысле, что это сделало меня немного счастливее. ― Такая малость? ― Именно. Мне давно никто не улыбался. А может, даже никогда... ― У тебя нет друзей? ― Нет, наверное. Женщины меня не любят, скорее уж, испытывают ненависть и раздражение с первой же секунды. Мужчины... не о дружбе думают. Вот так обычно получается. Если они мне и улыбались, то не для того, чтобы сделать меня немного счастливее. ― Она осторожно поставила чашку на стол и отвернулась к окну, но всё равно продолжала чувствовать его внимательный взгляд на своём лице. ― И поэтому ты прячешься? ― Прячусь? ― Она всё-таки посмотрела на него. ― Тёмные цвета, строгий стиль, простая причёска... Ты выглядишь так, словно не хочешь, чтобы тебя рассмотрели и запомнили, словно пытаешься слиться со стенами или стать безликой. Но в твоём лице множество ярких красок. Это приглушается, но всё равно заметно. Наверное, так даже заметнее, чем иначе. ― Делаешь мне комплименты? ― Ты против? Его быстрая улыбка заставила её тихо засмеяться и позабыть о его природе. ― Это немного забавно, но нет, я не против. Хочешь ещё мороженого? Пожалуй, я готова взять добавку ― оно сегодня на удивление вкусное.