Шесть

Я до конца надеялся, что сказано это было не мне, даже обернулся, но колючие глаза блондина, сидящего в комнате, сверлили именно меня. Им тут всем суждено стать шахтерами. - Я не буйный! Я конкретно обиделся на новоиспеченного соседа и сел на не заваленную вещами кровать. - Я так и знал, что ты педик! Он что, глухой? - Я не об этом! И с чего это я педик?! Хватит пытаться изображать танец победителя. - Сам догадаешься. Этот блондин медленно ведет меня за ручку к краю моего терпения. Я решил больше не задавать вопросов, от него все равно ничего не добьюсь, и решил осмотреть комнату. Здесь стоял только шкаф и еще три кровати, кроме той которую я облюбовал. Получается, я буду жить ещё с двумя такими же идиотами, как этот блондин? - Ты вообще чего здесь? На экскурсию, блять, пришел! Блондин подводит меня к краю пропасти "терпение"... - Обиделся значит? А нечего себя было больным выставлять! ...и толкает вниз. - Да чего ты ко мне вообще приебался?! Каким хуем я больной?! Я вообще ничего не понимаю! Запихнули в какую-то шарашку, набили морду, засадили непонятно куда, как в тюрьму, а потом приходишь, наконец, в нужное место, думаешь "Как хорошо, сейчас отдохну от всей этой хуйни", а до тебя какой-то дебил доебывается! Чтобы, наконец, до него дошло, я проорал это блондину в лицо. Может, я и в правду буйный? А ему пофигу, он вообще на меня не смотрел. Я проследил за взглядом блондинистой башки, но успел только заметить кудрявую макушку в двери, а затем услышать хлопок. - Ну вот, ты Рэя напугал. Кстати, я не дебил. Я Боб. Ну или Кошатник. А улыбаешься как дебил. Кошатник? О боже... - Я тоже не буйный. И не педик. Я Фрэнк. Я сел обратно на кровать и решил больше не пытаться контактировать с обитателями этой психушки. Собравшись наконец разобрать свои чемоданы, я вспомнил, что оставил их у входа перед тем, как на меня напали. Собравшись тихонько выйти из комнаты чтобы не привлекать внимания соседа, я понял, что он все еще наблюдал за мной. Заметив мое замешательство, Боб продолжил меня доставать: - Эй, куда ты? Мы же только познакомились! Мы просто назвали друг другу свои имена и уже знакомые? Похоже этот парень не откажется от тебя так просто, Фрэнк. - Я иду за своими вещами. Мне нельзя? Пожалуйста, только не говори что нельзя, иначе я убью тебя прямо здесь. - Ну, если ты хочешь остаться без ужина... Тут я понял, что ужасно голоден. Я бы даже съел пару кошек своего соседа, если таковые имеются. - В каком смысле? - Вещи свои ты так сразу не найдешь, это ведь ясно, как то, что ты... Как это у вас называется? Гомосексуалист? Я медленно сжал и разжал кулаки, пытаясь сохранять спокойствие. Плевать что думает этот псих, я-то знаю правду. - А сейчас будет ужин, мы и колясочники разбираем еду первыми, а потом уже ее отнесут психам, разочарованным, и тебе придется бегать по корпусам в поисках еды. Я просто хотел предупредить. Он точно псих. Что за разочарованные и ...? Дерьмо какое-то. Если найду кого-нибудь нормального здесь, обязательно спрошу. - Эм...Спасибо? Боб улыбнулся как ребенок, которому пообещали килограмм мороженого. - Теперь ты мне обязан! Твою мать... - С какого? Мой сосед встал со своей кровати, все также улыбаясь. - Пошли, я провожу тебя на ужин, а то наберешься еще неприятностей. Он меня вообще слушает?! Ладно, нужно просто смириться... А лучше забить. Не став дожидаться меня, все еще пребывающего в шоке от нового знакомства, Боб вышел из комнаты. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, поскольку неприятности действительно меня любят. Этакий односторонний роман. Я вышел в коридор, еще раз удивившись его яркости и красочности детских больниц, и поспешил не отставать от Боба, который вел меня в противоположную сторону от входа в корпус. Я догнал своего соседа, прежде чем тот успел завернуть за угол. Боб шел, напевая знакомую мне до чертиков мелодию, но я никак не мог вспомнить, как она называется. Мне нужно его спросить, иначе я не смогу умереть со спокойной душой и на смертном одре в бреду буду просить собравшихся вокруг родственников, о песне, которую пел мой сосед-псих Боб. О Господи, кого я обманываю. Девушки у меня нет, друзья и отец кинули, мать променяла меня на регулярный траходром. Похоже, я разгадал тайну хорошего настроения: просто нужно меньше думать. Ну или быть как этот Боб. Блядь, если я его сейчас спрошу, он достанет меня окончательно. Ладно, пусть. Лишние друзья мне здесь не помешают. - Эй, Боб? Похоже, он решил меня игнорировать. - Боб? Идет и дальше напевает эту гребанную мелодию, ублюдок. - БОБ! - ЧТО?! Слава всем богам. И сатане. Потому что без него здесь не обошлось. - Что это за песня? - Какая песня? Это только первые минуты нашего знакомства, а я уже хочу его придушить. Все, нужно привыкнуть уже. - Ну та, которую ты пел? - Эта? Я не помню. Я вообще много чего забываю. Отлично. Мы будем мучаться вместе. - Что-то знакомое? Тоже не помнишь? - Да, тоже что-то вспомнить не могу. - Тоже опухоль? - Что? - Мозга? Опухоль? - Что?! Нет, нет! У меня все прекрасно. - Очень странно... Здесь все так. Ну да, прекрасно. Хотя, я одинок, но это лучше, чем опухоль. Особенно мозга. Да вообще любая. Мы уже прошли до конца коридора и начали спускаться по лестнице, когда мои мозги заработали и я понял одну вещь. - Стоп. У тебя опухоль мозга?! - Ну да. Он так об этом сказал, как будто у него синяк под глазом, а не опухоль. - Та, от которой умирают? Серьезно?! - Ну, я может умру, а может и не умру, посмотрим. Блядь, он как будто йогурт выбирает. Или это, или это, ну, я не знаю. Я обогнал Боба, взял его за плечи и остановил. - Чувак, то есть как?! Ты даже не знаешь?! Тебе плевать?! Он убрал мои руки с его плеч и почесал макушку. - Не то чтобы плевать, я бы с удовольствием узнал, но для этого нужно обследоваться в клинике, а для этого нужно выходить наружу... - Да какая к хуям разница?! Речь идет о твоей жизни! Боб посмотрел на меня глазами, полными ужаса. - Но... снаружи, там, это...Чего ты так разбушевался? Странный ты. Забей, ты меня десять минут назад послал вообще. Мы на ужин опаздываем. Мой сосед обогнул меня и продолжил свой путь в столовую, а моя голова все никак не могла понять, как это - просто сидеть и ждать своей смерти...