Любовь, что движет солнце и светила

Джи сидел в библиотеке, вокруг в творческом беспорядке лежали чертежи и книги. Слева от него стоял кувшин с вином и тарелка с жареным мясом. Судя по всему, сидел он тут уже достаточно давно. Длинные черные волосы, частично заплетенные в тонкие косички и собранные в хвост, так и норовили свеситься на левое плечо, и он то и дело поправлял волосы. Джи выглядел почти мальчишкой, тонкие острые черты лица выдавали, что ему не больше двадцати. Смуглая кожа, черные раскосые глаза и ямочки на щеках, когда он улыбался, сводили с ума многих девушек. Харадская кровь подарила ему вспыльчивый характер и в сочетании с обаянием и необычной для жителя Рун внешностью получалась гремучая смесь. Саурон нашел его давно, в одном из поселений у моря. Талантливый паренек-рыболов заинтересовал Саурона своими идеями, и тот рискнул и отдал ему одно из колец. И, как оказалось, не прогадал. Джи начал учиться, и вскоре перебрался на родину матери, в Харад. Там он сначала присоединился к добровольной армии, которая занималась покорением дальнего Харада. А потом, вернувшись в столицу, он занялся строительством. Новый дворец короля Харада был построен как раз по его чертежам. Снаружи это оказалось типичное для Харада сооружение, но Джи продумал целую сеть запутанных тайных ходов и слуховых комнат, что, несомненно, порадовало короля. Когда Джи исполнилось сорок пять, он все еще выглядел семнадцатилетним юношей. Харадская одежда скрывала его внешность, и только это и спасало. Джи начал тревожиться, что что-то с ним не так, и однажды связал свою молодость с подарком того, кто подтолкнул его учиться. На пару месяцев он снял кольцо, и действительно, за это время он стал выглядеть на пару лет старше. Джи испугался, что может постареть, и надел кольцо обратно. С тех пор прошло больше тысячи человеческих лет, но Джи так и остался юношей внешне, и нередко вел себя так, словно ему действительно еще нет двадцати. Из Харада Джи поехал сразу в Мордор. Он провел на юге больше пятидесяти лет, и к тому времени на родном поселении друзей и родных уже не было. Да и кто поймет, отчего он так и остался так молод. Саурон встретил его с радостью и забрал с собой в Мораннон. Там Джи познакомился с Хэлкаром и узнал его историю. Среди жителей крепости было много людей из Виньялонде и всего Энедвайта. Для Джи это казалось странным, но Мордор тогда торговал даже с некоторыми родами гномов и людьми из Озерного города и Дейла. В библиотеку вошел Хэлкар с огромным толстым котом на руках. Откуда это идеально белое создание появилось в Барад-Дуре, не знал даже Саурон. Кот отзывался на множество имен и уничтожал местных мышей, отчего с его пребыванием в башне все смирились. - Все работаешь? Пойдем, там Тхурингветиль нашла очередное развлечение. - Что на этот раз? - Ты не поверишь, Увата оставил ей какую-то дрянь, которую курят в Кханде тамошние жрецы. - О, это интересно! Я слышал об этом. Жрецы сначала дышат этой дрянью, а потом выдают бессмысленный бред, который другие жрецы объясняют народу. И что она рассказывает? - Да так… Пока ты отсутствовал, здесь гостил, если можно так выразиться, один эльф. Насколько я успел понять, наша Тхури испытывает к этому эльфу нежные чувства. - Пф, вот это новость! Это часом не тот, кого ты ездил провожать? Джи легким движением вскочил на ноги, потянулся и быстрым шагом направился к выходу. К Тхурингветиль он относился хорошо, но не упускал случая поиздеваться над ней. Когда он только встретился с майа, он решил, что она из Харада. Но Тхурингветиль просто любила украшения и не упускала случая надеть десяток-другой тонких браслетов южной работы. Кхамул вытер кривой нож и пнул мертвеца. Вспыльчивый и жестокий, он не терпел тех, кто противился ему. Этот мужчина пытался возразить Кхамулу, за что и расплатился жизнью. Стоящий рядом Увата чувствовал себя странно. Вид покойника с перерезанным горлом его не смущал, а вот блеск в глазах Кхамула вызывал отвращение. - Не обращай внимания. Ты еще привыкнешь. - Прости? - Я вижу его насквозь, он всегда такой был. - И что же ты видишь, колдун? - Внутренности. Увы, но ты ничем не отличаешься от этого покойника. Жив, разве что. - Успокоил. Как-то вы двое слишком сильно беспокоитесь об этом. Мертвецом больше будет. - Кхамул, ты сейчас не прав был. - Э, громила, это ты у себя в Кханде рассказывать будешь. А тут я хозяин, и мое слово здесь закон. Увата запустил руку в волосы и задумался. На самом деле кхандцы не были столь кровожадны, как их соседи или те же харадрим. Высокий широкоплечий Увата мог одной рукой сломать шею невысокого и жилистого Кхамула, но сдержался. Увата не любил затевать драки, если не на поле боя. Там он уже не мелочился, и рубил всех огромным мечом. Ахорахил лениво наблюдал за тем, как две фигуры, закутанные в тряпки, уносили труп. Жители Рун редко строили большие дома. Камня тут было мало, а из древесины строить что-то серьезное не было смысла. Его, ничего не понимающего в обычаях этих людей, скорее всего Саурон направил сюда, чтобы Кхамул и Увата не убили друг друга раньше времени. Серые люди, серые камни и чахлые растения - ничего интересного для Ахорахила. Увата задумался: они прибыли в Рун, и теперь ждали посольство из Кханда. Сам Увата скучал по семье, и надеялся вернуться на родину. Его жена, дети и внуки уже давно покинули этот мир, а Увата так и остался под луной. Он уже сбился со счета, какое поколение своих потомков пережил, и теперь мечтал о том, чтобы вернуться в Мордор. Дом нагонял тоску, а вереница курганов, в которых остались самые близкие ему люди, за прошедшие годы только росла. - Кхамул? У тебя семья была? - Чего это была? И сейчас есть. Помню, женился я в первый раз на девке из твоего Кханда, полукровка она была. Потом загулять вздумала, ну я ее и прикончил, а ребенка ее отдал подальше, кажется, вернул родителям ее. Потом другую взял. Та сама померла на пятых родах. А третья дура была, порченная. Да только я о том прознал уже когда она мне женой стала. Ну я ее приказал казнить так, чтоб все видели. С нее кожу содрали. - А дети? - А что дети? Выросли и умерли. Это было давно, я и считать столько не умею. - Это судьба такова у человека. Ваши легенды про Валар ничего не говорят, а те, кто из Нуменора или просто с эльфами знаются, могут вам о таком рассказать. По легендам, Эру - Единый, создавший этот мир, так пожелал. У эльфов один путь, а у людей другой. Наш хозяин даровал нам долгую жизнь, и потом нам же за нее и платить. - Э, колдун, потише. Мне нет дела до валар или чего еще. В жизни что главное? Дом, еда, земля, урожай. Ты вот сейчас скажешь, что это мелочи, но для людей Рун или того же Кханда, земледельцев, скотоводов или рыбаков, дикарей по-вашему, это и есть главное. Я, как хозяин, должен оберегать своих как пастух. Увата тебе то же самое скажет. Моргомир ненавидел Аннуминас. Не то слишком холодно, не то скучно. Бледнолицые землепашцы теперь почитали королей из-за моря, выходцев из Нуменора. Немного наивный Анарион, добрый и спокойный, раздражал Моргомира, но он молчал. Делал вид, что рад помогать родственникам, выслушивал бормотание Элендила о старости и смерти и радовался тому, что ему ничего такого не грозит. Год назад Исилдур столкнулся со странствующим Моргомиром и позвал родственника на службу в Гондор. Оттуда Моргомир перебрался в Арнор на несколько месяцев, да так и остался. Он находил некую прелесть в своей нелюбви к городу, и все пытался отыскать ее причины. Аннуминас только строился, и величие этого города полностью раскроется гораздо позже. Но уже сейчас высокие башни и широкие улицы напоминали города Нуменора. Из-за близости озера вечерами здесь царила прохлада. Бывший владыка Нисималдара не привык сидеть без дела и поэтому Анарион назначил его начальником следопытов Арнора. Все выходцы с острова, сильные и смелые, они понравились Моргомиру. - Мглистые горы сейчас не так безопасны, как раньше. - Но разве гномы не достаточно их защищают? - Моргомир, друг мой, тут не все так просто. Гномы хотят слишком много золота за возможность вести дела с Озерный городом. - Элендил, скажите, неужели нет возможности договорится? Разве гномы контролируют всю горную цепь? - Нет. Но дольше на север уже слишком опасно. - Орки? - Да. Увы, но они слишком одичали и север для нас закрыт. К тому же, люди Энедвайта сейчас представляют для нас серьезную угрозу. - Отец, ты преувеличиваешь. Эти дикари на самом деле могут попортить нам кровь, но не так сильно. - Вы считаете их дикарями? Насколько я помню, Тар-Менельдур пытался с ними договориться, когда нуменорские корабли пришли к материку. А потом Тар-Алдарион основал Виньялонде. И часть из этих людей осталась в гавани, разве нет? - Что-то ты забываешь о том, как оставшиеся лесные дикари нападали на нуменорских лесников и своих собратьев. - Я помню лишь отрывки из книг. Это, знаешь ли, утомительно - запоминать столько деталей. Моргомир задумался. Он не совсем понял, чего от него желает господин Майрон, но если он приказал помочь Исилдуру и Анариону построить великую державу, то у Моргомира не оставалось выбора. Майрон дал ему шанс избавиться от своих страхов, и за это Моргомир готов многое отдать. Галадриэль с отрешенным видом смотрела на Амдира, который уже больше часа ходил из угла в угол. Король Лотлориэна был непривычно зол и теперь искал, кого бы сделать в этом виноватым в своей злости. Галадриэль не получилось бы обвинить ни в чем, так как ее способность не реагировать на любые выпады сейчас только еще больше взбесила бы его. - Отец! Да что же такое творится! - Молчать! Амрот, хоть ты не вмешивайся. Я могу понять стремления этих нолдор, но разве я должен их поддерживать? Мы вступим в войну только если война сама к нам постучится. - Это неразумное решение. Саурон не забудет про нас, и может придти сюда в тот момент, когда никто нам не поможет. - О, Артанис, я не сомневался в тебе. Истинная дочь нолдор, хочешь сражаться? - Я хочу мира, но сейчас для этого нужно объединить все силы. Мы с Келеборном уже устали вам о том говорить. Амрот, принц Лориэна, совершенно не интересовался делами государственными, но его деятельная натура не позволяла сидеть на месте. Именно поэтому он сейчас поддерживал Галадриэль, а не своего отца. Амрот вообще не слишком соглашался с решениями Амдира, но открыто против отца выступить не решался. Так же, как и отец, он не покидал границ Лориэна, и мало знал о том, что творится в мире. Поэтому появление сначала Маглора после падения Ост-ин-Эдила, а потом и приезд Келебримбора вызвали в нем противоречивые чувства. Сильные и упрямые нолдор, свободные в своем праве жить так, как хочется, казались ему сказочными и невероятными. Сам же Аморт был связан любовью и долгом, и ни за что не решился бы покинуть родной дом в таких условиях. Амдир смотрел на сына, так не решаясь спросить, что его тревожит. Король Лориэна много времени проводил в лесах энтов, практически не появляясь на границах. Приход в Лотлориэн Галадриэль и Келеборна, которых эльфы приняли как равных королю, позволил Амдиру меньше тревожиться о судьбе Леса и заняться своими делами. Сын его, влюбленный в своенравную Нимродель, часто пропадал в ее доме, и оттого не интересовался делами Леса и остального мира. Гададриэль и Келеборна стали считать новыми владыками Лориэна, хотя они сами не стремились к этой власти.