The Close One

«I finally chose one of the good ones». Rebekah Mikaelson «Наконец-то, я выбрала одного из хороших». Ребекка Майклсон

Февраль 2014       Стефан сидел посреди кошмарного бардака на уцелевшем журнальном столике, рассказывая Элайдже итог посещения французской пленницы. Старший Майклсон почти не прерывал его, иногда оглядываясь на бушующего зверя позади себя.       Клаус с трудом успокоился, опустился на пол с пустой бутылкой бренди. Невооруженным взглядом было понятно, что его не устроили ответы Аннет, а неизвестные посторонним мысли взбесили и, как итог, - погром гостиной. Алисия стояла около камина, сосредоточившись на поиске Ребекки и отмене собственного заклинания. Виктор стоял ближе к двери, словно уверенный, что сможет перехватить любого, кто решит помешать разговору.       - Никлаус, - Элайджа выбрал момент затишья. – Твоя злоба никому не поможет. Мы должны сосредоточиться на том, кто нам угрожает, и уберечь наш дом.       Клаус резко вскинул голову, щуря глаза.       - Наш дом? – повторил гибрид. – Никому не нужен этот город, Элайджа. Тот, кто стоит за Аннет, нацелился не за тем, что принадлежит мне, а непосредственно на меня, тебя, Кола, Ребекку и… - голос осекся, но Клаус быстро выровнялся. – Нашу семью, первородных. Сестренка решила повидать мир, Кол научиться магии… Их выловят, а используя зачарованное серебро…       - Секрет кинжалов, - прервал брата старший Майклсон, расстегивая пуговицу на пиджаке. – Ты говорил, что это оружие охотников на вампиров, созданных Кетсией для Сайлоса, - голос Элайджи был на удивление спокоен и низок.       - Они не действовали на тебя должным образом из-за твоей волчьей сущности. Мы узнали об их существовании благодаря интрижке Ребекки, а ты – воспользовался случаем и собрал их, словно амулет против нашего предательства.       - Элайджа… - начал Клаус, но первородный вампир проигнорировал свое имя.       - Но ты не использовал их в течение двух с половиной веков, после того, как заполучил. Исключая Финна, - Майклсон взглянул на брата, - ты никогда не угрожал Колу, Ребекке или мне кинжалами, временным сном… до того дня.       Гибрид усмехнулся, увидев дорогу, по которой пошел его старший брат, как всегда, начиная свои длинные лекции о правильном поведении.       - Ты понимаешь, какой путь избираешь, Элайджа? Твои рассуждения не доведут тебя до нужного рычага, а ты не получишь ничего, - Клаус бросил взгляд на Алисию, замолчавшую и внимательно присматривающуюся к разворачивающемуся разговору. – Ничего, кроме разочарования.       Старший Майклсон покачал головой, его карие глаза слегка потухли и осели в воспоминаниях тех времен.       - Я никогда не спрашивал тебя, - Элайджа наклонил голову. – Когда ты заколол Финна? По всем критериям: после того, как собрал пепел дуба, посетив могилу матери; после того, как мы уже осваивали Старый свет, избегая преследования Майкла; после того, как Финн не смог найти покоя вдали от своей семьи… Мы не видели Финна с середины одиннадцатого века, он отказался покидать Америку с нами, согласно твоим словам, а потом выследил тебя у могилы Эстер.       Стефан нахмурился, понимая, что нить разговора требует дополнительных знаний. Виктор сложил руки на груди, изучая менявшееся лицо Клауса. Показания Аннет безусловно говорили о том, что первородный гибрид создал оружие, чтобы использовать против семьи. Создал, а не украл у убитых пяти охотников.       - И тогда ты его заколол, чтобы избежать огласки твоей причастности к смерти матери, но Финн утверждал, что пролежал в гробу более девяти веков. Так когда ты усыпил его, Никлаус? – Доведя до точки свои рассуждения, Элайджа оказался около гибрида, всматриваясь в его глаза в поисках ответа, но брат молчал. Первородный вампир кивнул сам себе, без слов понимая эту тянущуюся тишину.       - Зачем ты создал их, Никлаус? – ледяным голосом прошептал Майклсон. – Мы были твоей семьей, а ты готовил нам нож в спину. - Зачем? – Требовал ответа Элайджа.       Клаус приподнял подбородок, нарисовав на лице мраморное выражение превосходства:       - Вы всегда были детьми Майкла, мой дорогой брат, - заключил Никлаус. - Вы приковали меня цепями и сбросили в колодец, вы смотрели на меня как на животное до тех пор, пока я сам в это не поверил, вы просили меня поверить в нашего отца и воссоединить семью, несмотря на то, что он каждый раз стремился наколоть мою голову на пику! - Гнев и боль звенели в голосе гибрида, а он развел руки в стороны.       - Это не меняет того факта, что ты приготовил нам несомненную подлость, Никлаус, - подчеркнул Элайджа. – Ты спасал нас множество раз, уводя от угрозы Майкла, и мы верили тебе, ты пользовался этим, и никогда не доверял нам!       - Я должен был вам верить? – Малахитом оттенились глаза гибрида. – Да, я создал кинжалы, чтобы обезопасить себя. Это было очевидно, Элайджа, но вы предпочли верить в мои слова. Вы никогда не задумывались, почему их пять. Ведь, считая Майкла, первородных вампиров для всего мира было шестеро. А я всегда считал его, всегда чувствовал его дыхание за спиной, и я не мог надеяться на вас, моих братьев и сестер, в этом бою против отца. Ведь, несмотря на весь ужас, что вселял в вас Майкл, он был и твоей семьей, Элайджа.       - Я никогда бы не…       - Возможно, - прервал оправдательную речь Клаус. – Возможно, ни ты, ни Кол и ни Ребекка никогда не помогли бы ему убить меня, но вы и без него попытались меня уничтожить.       Элайджа широко раскрыл глаза, сглатывая отвращение.       - О чем ты говоришь, Никлаус? – Презрение оголилось в голосе старшего Майклсона. – Разве не ты начал нашу внутрисемейную войну, устроив себе возможность лишить нас свободы? Все дальнейшие мои действия и поступки Ребекки, Кола… лишь ответ на эту постоянную опасность!       Клаус усмехнулся, приподняв брови и отходя от брата на несколько шагов.       - Действительно, - согласил он. – Любимая оправдательная речь. Кинжал в сердце. Вспомни, Элайджа, раз ты занялся ностальгией. Вспомни, почему я применил кинжал в первый раз против тебя? Почему я упокоил тебя тогда на двадцать семь лет? – Клаус оглядел брата с неприкрытым и пугающим разочарованием и резко развернулся, покидая гостиную и дом, не желая доказывать и оправдываться перед Элайджей. Виктор незаметно выскользнул за ним, а первородный вампир опустил взгляд, задумавшись над словами брата.       В их семье никто не безгрешен. В их семье слишком многим было нужно искупление своей сущности. В их семье каждый хотел свободы. XIII век, Византийская империя       Кровь украшала его бледную кожу, словно боевая раскраска воина кочевого племени. Он сидел на телах, которых убил, возвышаясь благодаря каменным глыбам, оставшимся от некогда прекрасного здания с прекрасными куполами. Его глаза были пусты, и, хотя жажда крови угасла, в душе горело желание возмездия.       Красные реки крови окружали его, он восседал среди смерти, словно на троне, напоминая древнегреческого бога – короля подземного царства мертвых. Его мечи покоились по правую сторону, украшенные россыпью красной воды. Он ждал.       Солнце розовым заревом поднималось из-за горизонта, освещая место кровавой бойни своими золотисто-перламутровыми лучами. Дневная звезда не могла отогреть замершие тела, уничтоженные души и потерянные жизни. Солнечный свет холодел при взгляде на эту картину жестокости и замирал от ужаса, оставляя в тени еще стоявших колон автора этого произведения.       Туника была порвана, оголяя торс, лишенная рукава. Он был без обуви, в лохмотьях, но выглядел поистине царем среди поляны жертвоприношения. Его пустые глаза бессмысленно путешествовали по оставленным на съедение коршунам и воронам телам. Едва заметный блеск показался в темно-зеленых глазах, когда он посмотрел на склонившуюся над светловолосой девушкой какую-то служанку, зачарованную внушением. Подчиняясь приказу вампира, она пришивала замершей в смертельном сне руку, отрубленную по локоть.       Первородный вампир глубоко вздохнул, замечая движение среди трупов. Его руки сжались в кулаки, а глаза поймали поднимающегося на ноги виновника этого беспорядка. Встревоженно проморгавшись, бессмертный оглядывался, замечая погибшую светловолосую девушку с уже пришитой рукой. Наконец-то, он заметил того, кто наблюдал за ним, сидя на трупах, убитых им.       - Никлаус, - тихо проговорил очнувшийся от временной смерти вампир. Услышав свое имя, убийца поднялся, удерживая один из мечей за кончик рукояти, волоча его за собой.       - Никлаус, - повторил бессмертный, надеясь услышать отклик, но Клаус смерил взглядом отвращения и тихого гнева это существо, которое произносило его имя раз за разом.       - Мы должны найти причину, Никлаус, - решил начать разговор вампир, но первородный удивленно приподнял брови, не отвечая. – Мы должны попытаться еще раз. Ты ведь знаешь, что у нас почти получилось.       - Знаю? – Эхом отозвался Клаус, поднимая меч и перехватывая за рукоять, запустил словно копье, насквозь пронзив плечо бессмертного. – Что я знаю, Элайджа?       Старший брат поморщился, вытаскивая из себя оружие. Ослабевшее после недавней смерти тело нельзя было противопоставить утолившему свою жажду вампиру.       - Мы должны попытаться еще раз, - твердо сказал Майклсон, смотря на своего младшего брата. Клаус повернулся боком, вглядываясь в круг поднявшегося солнца, не чувствуя тепла этого светила. Глаза болели, и голос был глух:       - Нет, Элайджа. Я тебе ничего не должен. Я не желаю идти по избранному тобой пути, я не откажусь от всего, чем обладаю, ради слабой надежды, - первородный коснулся чудом уцелевшего пояса, обхватывая рукоять небольшого кинжала.       - Я никогда не буду жертвой вновь, - тихо заявил Клаус, резко бросаясь в сторону брата, вооружившись серебряным оружием. – Я не никогда не позволю тебе ослабить меня, Элайджа.       Старший брат поперхнулся, чувствуя, как ледяной клинок входит в его сердце, не понимая, что происходит с его телом. Рефлексы, жажда и боль пропадали, стиралось ощущение власти над своими мыслями, тьма была приглашена, чтобы усыпить его. Клаус с беспристрастным лицом вогнал кинжал по самую рукоять, позволяя Элайдже упасть ему под ноги, замирая в пепельно-сером облике усыпленного на время первородного вампира. Февраль 2014       Клаус выскочил из дома, не обращая внимания на своего постоянного и верного стража, следующего за ним, словно тень. Майклсон шел сквозь толпы людей, празднующих старый праздник «любви». Вся сущность этого торжества была противна, словно напоминание, словно резанная рана, посыпанная пеплом и солью.       - Куда ты направляешься? – Раздался вопрос позади, от которого Клаус замер посреди улицы. Новый Орлеан всегда радовал его огнями и праздником, талантом и свободой.       Его город теперь казался пустошью с песком воспоминаний, звуками голоса и смехом, который проклятьем остался в памяти. Счастье прошлого теперь тюрьма настоящего.       Гибрид тяжело дышал, ступая шаг за шагом, удерживая себя от бега. Он знал, что время излечит и оставит рубец на его душе, и с каждым днем его желание покинуть этот город горело все ярче, разжигая жажду, которая давно потеряла власть над бессмертным.       Глаза, украшенные золотом гаснущего солнца, черные вены и клыки. Майклсон поднял взгляд на первого попавшего человека, идущего по улице.       Невидимое движение, жертва была схвачена без усилий, а ее кровь дарила наслаждение, подавляя рациональные решения, стирая человеческие эмоции, рождая монстра.       - Никлаус, - мягко позвал Виктор, когда Клаус откинул четвертого иссушенного человека к стене. – Разве это ответ на твою боль?       Майклсон медленно облизал каждый свой палец, стирая последние напоминания о жертве. Глаза по-прежнему сияли, а клыки были выставлены напоказ. Взгляд коснулся родного отца, и Виктор был снесен к стене, чувствуя, как когти сына приближаются к его сердце.       - Ты хотел узнать меня, - словно смеялся над ним Никлаус. – Твое право – молча наблюдать за этой чудовищной сутью, которую ты называешь своим сыном, в котором ты пытаешься найти волчью сущность. Оборотня – благородного зверя, гордого своим происхождением.       Виктор поморщился от давления на свою грудную клетку, но смотрел прямо в глаза гибрида.       - Теперь ты видишь монстра, которого надо сокрушить любыми способами? Видишь проклятье этого мира, Бессмертный Волк? – Клаус сжал пальцы, когти воткнулись глубже. Вожак сглотнул, прикрывая глаза:       - Я вижу мальчишку, который никому не верит и боится.       - Боюсь? – повторил Майклсон. Его глаза расширились, а гнев пробежался по венам, придавая невиданную силу. Клаус отшвырнул Волка – Виктор ударился об угол дома и свалился на землю.       - Мне нечего бояться! Я – сильнейшее существо на этой проклятой планете! – Каждое слово гибрид словно вдалбливал с каждым шагом, приближаясь к поднимающемуся Вожаку. Виктор оперся на свое колено, чтобы выпрямиться перед первородным гибридом.       - Именно, - согласился Бессмертный Волк. – Тебе нечего бояться и тебе некому верить, поэтому ты боишься самого себя, - Клаус нахмурился, пытаясь не слушать родного отца, но не мог отогнать этот проклятый голос родной крови. – И самое страшное, Ник, ты не веришь себе.       Гибрид опустил руки, ненавидя этого человека, восставшего из мертвых, из прошлого, которого никогда не существовало. Виктор преодолел расстояние между ними, протягивая руку и касаясь Клауса над сердцем.       - Ты не веришь в самого себя. И тебе страшно, сын мой, - почти шепотом добавил Бессмертный Волк, обезоруживая гибрида. Сияющие глаза погасли, лицо вернулось к «человеческому» облику. – Но это не так ужасно, как ты думаешь, - Клаус слегка отодвинулся, поглядывая на Виктора с опаской, словно хищник, разгуливающий по клетке.       - Если ты не можешь поверить в свои силы, то верь мне, и отпусти свой страх, потому что он никогда не отпугнет меня, - убедительно и даже благородно произнес подобие клятвы Вожак. Гибрид смерил его взглядом, склоняя голову к плечу, прищуривая глаза.       - Почему тебе? – Усмехнулся Клаус, задавая вопрос и отвечая на него. – Потому что ты мой отец, полагаю. Не принимай на свой счет, Виктор, но именно отцам я не стремлюсь доверять. Опыт сказывается, - беззлобно заметил гибрид, а Бессмертный Волк приподнял брови, напомнив своего сына.       - Пусть так, - произнес Виктор. – Но ты уже доверился мне, позволяя идти по твоим следам, за твоей спиной, Никлаус.       Бессмертный повторил жест отца, в удивлении поднимая брови.       - Не забывай, что за твоей спиной, Вожак, идут трое моих преданных гибридов, - покачал головой Клаус, напоминая и кивая на стоявших недалеко Льюиса и двоих его людей. Виктор ухмыльнулся, но ничего не ответил.       Майклсон глубоко вздохнул, не желая продолжать очередные нравоучения и поучения от чистокровного оборотня, и направился вниз по улице, зная, что за его спиной идет его родной отец.       Молчаливое участие, безусловное принятие – обезоруживали лучше любого зачарованного клинка, но не освобождали от воспоминаний. Вольная от власти страха жизнь – та же иллюзия, что и свобода, и найти ее можно в полном отказе от человеческого я. И стать зверем. Волком.