Мальчик в шкафу

В четыре года Дадли пошел в первый класс младшей школы. Ох, как я рыдала в этот день! Провожать его к знаниям приехала вся семья. И мама, и папа, и Роуз с мужем и собачками, и Лилс прогуляла рабочий день ради такого случая. Каждый счел своим долгом принести с собой фотоаппарат. Муж купил кинокамеру. Мы выглядели, как экскурсионная группа японцев. Подкидыш, глотая слезы, остался с миссис Фигг. Не хватало только, чтобы он во время торжества чего-то отчудил! Здоровый уже пацан, должен же понимать! Нет, не понял. Это ж такая обида - в школу не взяли. Учиться "как все" он мечтал давно. В тайне от меня, потому что понимал - я не такой человек, чтобы оставить невидимого мальчика слоняться по школе и спокойно заниматься делами по хозяйству. Надеялся ходить тенью за Дадли. Но я обрубила и эту надежду. Не хватало еще, чтобы про моего сына пошли слухи, что он как-то связан со всякой потусторонней ерундой! А такие слухи непременно пойдут. Мальчишка же крайне редко задумывается о том когда и как себя вести уместно. Совершенно не контролирует творящуюся вокруг него ненормальность. И, что злит меня особо, совсем не чувствует момента, идеального для тактического отступления, когда надо вообще никак себя не вести - брать ноги в руки и валить. Зная, что этот упертый поросенок из себя вывернется, лишь бы получить желаемое, я не отпускала его ни на шаг. Особенно в то время, когда Ди-ди был в школе. Мальчишка возил пыльной тряпкой по пыльным полкам, когда я убирала в доме, рвал листья кресс-салата к обеду, пока я шинковала капусту, выдергивал ноготки из клумбы вместе с сорняками во время прополки. Оживлялся он, когда Дадли приходил домой и можно было поиграть "в школу". Сдвигали стулья, как парты, рассаживали плюшевых медведей, призванных изображать одноклассников, и выполняли работу, заданную сыну в школе для повторения пройденного материала. Читали вслух, тренировались в чистописании. Я при переезде нашла настоящую чернильницу-непроливайку и перьевые ручки. Мальчишки были счастливы. Они просто обожали все необычное. Но все-таки подкидыш чувствовал вторичность таких игр, с завистью смотрел на Дидиккина, а потому я не могла отвлечься ни на минуту, спала вполглаза и все боялась, что поганец выкинет какой-нибудь фортель, итогом которого будет очередной переезд. И хорошо, если не из страны. То, что он не капризничал (отучила за эти годы, слава Богу!), не настаивал и не уговаривал, по-детски наивно ластясь к нам с Верноном, а лишь смотрел на меня своими нечеловечески-зелеными, кошачьими глазами только усиливало мою нервозность. Да что ж такое?! Ну нельзя! Чего тут непонятного? Простое же слово!!! Через три месяца подобных пыток (это чертовски долго, я вам скажу) Вернон сдался: - Да разреши ты ему! - Что разрешить? - Не знаю! Чего он там хочет? Вот это пусть и делает. Сколько можно таращиться, как брауни из-под веника?! Что я, дома уже отдохнуть и расслабиться не могу? Я только зашипела, не желая устраивать скандал с разбирательством - чего могу и хочу я. Бесполезно. Или заявит, что я все себе выдумываю. Или тоже надуется и будет ходить пыхтеть. А второго пыхтуна в доме я не вынесу. Мы стали ходить в класс Дадли и сидеть там на занятиях. Над моим малышом тут же стали хихикать одноклассники. И почему дети в таком сопливом возрасте и уже такие злые? Пока у мелких говнюков тухли завтраки, я молчала. Терпела. Сжимала зубы и читала дома подкидышу нотации, игнорируя его жалкие потуги отмазаться в духе: "Это не я, оно само!" Было бы оно само, не было бы оно таким адресным! Но когда у особо рьяного противника присутствия мамочки на уроках взорвался в руках портфель... В общем, про визиты в школу я велела мелкому забыть. Он ушел в свою каморку под лестницей, заперся в ней и прорыдал с надрывом до самого ужина. Дадличек ходил тихий и виноватый, мусоля конфетину, которой я попыталась его отвлечь. Старшего брата он любил. И хотя по малолетству не мог понять всех связанных с этим невыносимым мальчишкой странностей, всегда искренне огорчался раздорам в семье. Я пыталась его отвлечь, а сама боялась однажды преуспеть в этом начинании. Потому что это дорога к краху семьи. Дома проблемы? Не переживай, малыш. Дома проблемы. Не переживай, малыш. Малыш, дома проблемы, почему тебе все равно? Эх, подсказал бы кто - что мне делать-то?

***

К ужину мальчишка выбрался из своей норки совсем тихим и поникшим. Вот лучше бы так там и сидел, со своим распухшим носом и зареванными глазюками. Скотина неблагодарная! Урод! Сволочь! Так бы и высказала ему все что думаю про ненормальность, ненормальных и их придурошных родителей! Умерла она! Как ее хоть звали, гадость эдакую? Где у нее и муженька ее, алкоголика-тунеядца-козла такого, все друзья семьи, ровесники, кузены и кузины? Чтоб их черти взяли! Он же мелкий совсем, ему товарищи по играм нужны, а не матерящаяся тетка с ее сыном-карапузом. В таком возрасте разница в два года - это не пропасть, это бездна. Так ее *** *** ******! Ругалась я про себя, а потому без огонька, скучно и мало. На следующее утро малой не встал к завтраку. Без писка отправился к Фигг, пока я провожала Дадличку. Отказался играть в школу и снова заперся в своем чуланчике. Да, ***** ***** ****** *** *** *******! Чтоб **** ****** ****** **********! Ну что я могу поделать-то??? Ну сам-то он головой своей может соображать? Нет?! Когда мелкий не вышел к следующему завтраку, Вернон озабоченно нахмурился. На третье утро с рыком вытащил паршивца за шкирняк и поволок на улицу, к машине. Только и гавкнув, что поговорит с ним по-мужски на мое охреневшее: "Куда вы?" Вернулись они в то время, в какое и обычно муж возвращается с работы. Это он его к себе в офис что ли возил? Или на производство? А не повернулся ли дражайший супруг? Не двинулся ли рассудком? Чем это может помочь зареванному шестилетнему пацану, которому не с кем играть и который хочет в школу? Я вот, кажется, выход придумала. И отличный выход! Ивонн немного помогла, если честно. Церковный хор ведет очень странная тетка, как выяснилось. Экзальтированная до крайности, да еще и крайне недалекая. Увидела как-то на крестинах отблески от вспышки фотоаппарата, да как закричит: "Благодать! Благодать сходит!" И таких случаев не один и не два. Если вдруг в ее присутствии начнут передвигаться вещи, никто не поверит ей, что это напрямую связано с моим сыном. Я надеюсь. По крайней мере, другого выхода что-то не видно. - Слышишь меня, поросенок? Записала вас с Дадли в хор при церкви. Занятия в понедельник, четверг и субботу с воскресеньем. Основной педагог с придурью и выкрутасов твоих может и не заметить, но там еще литургика и сольфеджио. Если будут жалобы, ты у меня так получишь, что сам не рад будешь своему учебному рвению. Все понял? - Ага! - А счастья-то сколько, ну что ты тут сделаешь? - Иди уже, с обедом мне поможешь. Слей фасоль и запусти в кастрюлю. Только фасолины себе в нос не суй. - Что я глупой? Мама Туни, она туда и не влезет же! - Это как совать, - хмыкнула я, вспоминая свой старый испуг и ошалелые морды врачей. - Пошли, зубы мне не заговаривай, Супермен! - И я прихлопнула мальчишку по плечу. Он сдавленно зашипел. Эм? Что это? Мелкий виновато втянул голову в плечи. - А ну-ка, сними рубашку, - сузив глаза, но еще не веря собственным мыслям, процедила я. - Да, ма, да ладно же. - Сни-май. Он нехотя стянул рубаху. На плече наливался крупный багровый синяк. Еще несколько россыпью улеглись на предплечье. Кажется, бил кулаком. Мужчина. Я булькнула горлом. Перед глазами закружилась карусель. - Марш к себе и сиди там. Цыц! Быстро пошел! "Мужской разговор", значит? Вот так матери семейств и становятся мужеубийцами. - Вернон, ты где там? Я иду.

***

На родной постельке очень хорошо себя жалеть. Лучше ревется только в душе. Но я там уже просидела столько, что в какой-то момент ясно почувствовала - еще чуть и отрастут жабры. Потому лежала на кровати и рыдала взахлеб. Ыыыыыыыыыыыыыы! Дверь заперла. Но и так утешители под ней не толпились. В слезах и уснула. Утром рано меня разбудил этот бизон бесчувственный. На работу ему, видите ли. Рубашки в шкафу в спальне, видите ли! В несвежей иди! Устав стучать, этот... этот... этот *** ***** ***** выломал дверь! Вошел, чуть прихрамывая, забрал рубашку, костюм, подобрал галстук, повернулся ко мне: - Не надо от меня в моем доме двери запирать. В следующий раз сразу выбью. Тихо так сказал. А я опять в слезы. Ненавижу его! - В туалете хоть сейчас выбивай! - Высунулась я в коридор, чувствуя, что если в этот же миг не выскажусь - лопну. В ответ супруг со всей дури захлопнул за собой входную дверь. Дробно посыпалась на пол какая-то ерунда. Кажется, штукатурка отлетела. Я так же шваркнула за собой дверь и снова упала на кровать - рыдать. За окном зло взвыл мотор нашей машинки и, резко газанув, эта сволочь смылась на работу. Вытерев слезы, я принялась собирать сундуки и чемоданы. - Мальчики! Мы едем к бабушке в гости! В долгие-долгие гости.

***

У мамы я резко вспомнила, почему так старательно выбирала домик подальше. Н-да, идея с чемоданами была неидеальной. Все Ивонн - подруженька. Сама она родом из Литтл Уингинга. И чуть ссора с мужем, забирает вещички и к маме. За пару недель перебесятся оба, а там он ее забирает обратно. Предложила и мне как-нибудь попробовать такой вариант решения семейных проблем. Нет, это не для меня. Я уже через час была готова вызывать такси. Проблема в том, как все удивятся: "Туни, ты приезжала только на чай? А почему с таким количеством вещей?" Невыразимо страдая, через двадцать минут по приезду уволокла мальчишек на прогулку и большую часть дня провела на старой детской площадке, сбежав оттуда, только после того, как заметила излишне пристальное внимание сальноволосого чернявого носатого мужика в длиннополом черном плаще. Как есть эксгибиционист, прости Господи! Раньше в нашем задрипанном городишке кого только не водилось, но таких извращенцев не было. Пьющих мужиков полно. И пусть они не в дугу и воняют, как прорвавшаяся канализация, но нрава простецки-рабочего и запросто могут оторвать все то, чем психу хотелось похвалиться. Цивилизация, блин, добралась. Толерантность! Вернулась домой, пожаловалась отцу, обсуждающему в тот момент за бутылочкой виски мировую политику с нашим соседом Саймоном Стоксом. Мужчины живо подорвались с места и прихватив крикетные биты умотались в сторону площадки. Мама укоризненно глянула на меня. Я-то что? Я ни при чем вообще! И вообще, может они в крикет играть пошли? В десять вечера приехал муж. С цветами и коробкой любимых тещиных конфет. Мама заулыбалась и бодро выпихнула меня из дома вместе со всеми моими чемоданами. Подкидыш уже пристегивал Дадли ремнями безопасности. Ладно, будем считать, что мои извинения за то, что подумала невесть что про родного мужа, приняты. Ну откуда мне было знать, что он придумал то же самое, что и я. Только не про церковный хор, а про секцию бокса?!!! А мне чего конфет не купил? Знаешь, бывают такие вкусные, с персиковой начинкой. Муж только хмыкнул.