Мой Джон, мой Джонни...

POV Эдвард Джон, на полусогнутых ногах, стоял в дверном проеме, чуть полубоком, спиной слегка опираясь о косяк. Нет, он не стоял, он практически парил, возвышался над полом - настолько легка была его поза: брат был похож на сломанную куклу. Ладонь его левой руки монотонно ударялась о стену, едва слышно отбивая ритм секундной стрелки, между указательным и средним пальцами, крутилась зажигалка. Пальцами другой руки он перебирал очередную сигарету..Его глаза не выражали абсолютно ничего, казалось, Джон уставился куда-то слишком далеко, на что-то, что гораздо дальше этих стен, будто стены нашей комнаты сделаны из стекла. Брат давно уже был не здесь, и я не понимал, что происходит. Мой Джон, мой Джонни…он был недосягаем для меня в эти минуты. Эта таинственная связь между близнецами, заставлявшая меня всякий раз чувствовать невероятное превосходство над прочими, лишенными этого дара, людьми, становилась постепенно зыбкой, с каждым днем, с каждой минутой…Брат отдалялся от меня. Он даже не пытался скрыть этого. Я чувствовал себя несчастным в те моменты, когда особо остро понимал это. Его прогулки в одиночку становились всё чаще, в разговорах всплывали всё новые и новые, незнакомые мне, имена. А, приходя в наш дом, он, всё чаще, молчал, будто всё, что было общим и интересным для нас на протяжении двадцати лет, утратилось, кануло в никуда, испарилось. Я не выходил из дома, меня перестало интересовать всё, что достается мне одному, как дар. Раньше я думал, кул - сделать что-то самому, без присутствия и участия брата, но как только Джон почувствовал свободу, она стала мне неинтересна. Я не могу жить без его участия, его поддержки, но слишком горд, чтобы признаться в этом ему. Мы практически не разговаривали, а временами я ловил на себе его взгляд. Он не смотрел на меня так прежде. Во взгляде читалось…эм…снисхождение, наверняка…Джон будто жалел меня, как больную собаку, будто догадывался о моих переживаниях, предпочитая оставаться безучастным, но нарочито доброжелательным. Самым отвратительным было то, что брата, наверняка, ничуть не заботит разница в отношениях между нами «до» и «после». Третий месяц с ним что-то происходит, возможно, это началось и раньше, но было не так явно. Джон был для меня всем. Моё всё становилось пугающе самостоятельным, оно не нуждалось во мне. Я был бессилен, мне даже не хватало духа узнать причину, казалось, его ответ убьет меня, размажет по стене и оставит стекать, иссыхая… Отчетливо, с каждым днем представляю, что я - некий груз, от которого Джо спешит избавиться как можно скорее. Бездвижно сидя за ноутбуком, я наблюдал за ним, уже довольно долго. Мои пальцы нависли над клавиатурой. Наблюдая за Джоном, я боялся произвести какой-либо звук, пытаясь заглянуть в его сознание, но всё было тщетно. «О чем ты думаешь, Джо!?» Тишина становилась невыносимой, она резала слух, до меня лишь изредка доносились те самые постукивания зажигалкой о стену. Казалось, именно назло мне, Джо начал курить. «Назло?» да, возможно, вот только зачем!? Он знал, что я не переношу запах табака, знал, что я считаю курение – уделом слабых, тех, низших людишек. Я считал, что мы с братом выше этого, я всегда превозносил нас с Джоном на ступень выше обычных людей. Это невероятный дар - иметь возможность любоваться собственным отражением без помощи зеркала, невероятный дар – не нуждаться в остальных, мне казалось, брату, как и мне, достаточно нас. Нас вдвоём. И никого больше. Теперь всё было не так. Меня лихорадило от этой мысли, бесило то, что я не могу поменять в нем ничего, бесила моя трусость и гордыня, так же, как бесила общительность и простота Джона. Брат легко ладил с людьми, он приветлив и улыбчив даже с теми, кто этого не достоин. Сейчас это сжирает меня изнутри. Да, не его вина в том, что я слишком высокомерен, чтобы позволить чужим топтаться в нашем с ним мире, оскверняя эту волшебную нить, связывающую нас. Тем не менее, меня это раздражало. Я не желал делить его улыбку ни с кем, а он всё реже улыбался мне… Прогнав через себя весь этот шлак, я, неожиданно для себя, со всей дури захлопнул бук, и встал, опираясь о край стола . Чёлка сползла на глаза, ком в горле мешал дышать, сердце под футболкой колотилось с неистовой силой, от злости, от боли, от непонимания. Но я продолжал молчать. Джон будто очнулся. Его руки неторопливо соединились на несколько секунд. Я замечал, что руки Джо, с тонкими, длинными пальцами, кажутся намного мужественнее моих. На тыльных сторонах ладоней даже издалека можно было разглядеть объемные ручейки вен. Я любовался ими тогда, наблюдая, как брат играет на гитаре. Я ненавидел в тот момент всех этих пищащих грязных сук, которые толпились вокруг него, я ненавидел взгляд его сумасшедшезеленых глаз в ту минуту, когда он обволакивал каждую из них, согревая теплом, которое должно быть только моим. Он прикурил, вдохнул дым и, запрокинув голову, с наслаждением выдохнул. Его лицо расплылось в лукавой улыбке, в глазах блеснул огонек. Но напряжение между нами не исчезало, я вдыхал его, поскольку для меня в комнате не осталось воздуха. Мастерски продолжая разыгрывать спокойствие, я понимал, что боковым зрением он смотрит на меня. Джо будто провоцировал меня, ждал от меня чего-то…