Обернись

      У боли очень много оттенков. Она может быть сильной, почти выкручивающей наизнанку, такой, что начнешь молить о смерти. Может быть монотонной, нудной и настырной. Давящей и заставляющей обкусывать губы в кровь. А может быть резкой, будто удар. Будто кто-то со всей силы выдернул из тебя душу. И оставил догнивать на земле пустую, никому не нужную оболочку.       И эта боль страшнее всего.       — Что происходит? — только открыв глаза, спрашивает молодой мужчина с кудрявыми волосами, которые сейчас торчали во все стороны.       Он, так же, как и еще несколько человек, осторожно поднимается с земли. Отряхивается и оглядывается по сторонам. Мужчина изо всех сил пытается понять, что происходит. Где он и вообще как тут оказался. Только в голове вакуум. Будто его несчастную черепушку пропустили через мясорубку и, кое-как собрав, прикрутили обратно к шее.       — Как мы тут оказались? — надрывным, истерическим голосом вопрошает какая-то блондинка. Наверное, она была красивой. До тех пор, пока ее лицо не было покрыто слоем пыли. Будто она пролежала на этой дороге несколько часов.       — Где мы? — высокий широкоплечий мужчина, держась за явно болящее плечо, осматривается вокруг.       Кудрявый брюнет следует его примеру. Когда он успел умереть и попасть в ад?       Вокруг, на многие мили вперед, ничего нет. Виднеется полоска пыльной дороги, вначале которой стоят они.       Кто они?       Десять, как успел посчитать кто-то, совершенно незнакомых друг другу человек. Да что там! Они даже не помнят, кто они. Как тут оказались. И что, мать вашу, здесь происходит.       Дорога широкая, на ней запросто может встать в шеренгу вся их десятка. Зеленая, в вечернем свете немного изумрудная трава, похожа на милый газончик, который добрые бабульки-соседки пропалывают каждые выходные. Где-то вдалеке виднеется что-то вроде домика, или же это просто остатки каких-то строений — непонятно. Кое-где в траве проглядывают камни, темными кляксами разрезающие идеальный газончик. Мелькает мысль, что днем тут, наверное, жарко. Ведь небо, пусть и вечернее — чистое, а укрыться от солнца совершенно негде. Везде, на что хватает взгляда — равнина. Ни одного деревца.       Раздается противный звук. Обернувшись, люди видят, как тот самый мужчина, с больным плечом, старается расшатать или как-то повредить забор, который нерушимой стеной возвышался за ними. Но ничего не выходит. Этот забор походит на какую-то цельнометаллическую конструкцию, без единого выступа или зацепки, которые помогли бы через него перелезть. И он тянется далеко. Судя по всему, как-то огораживая пространство, где заперты они все.       — Надо сесть друг другу на плечи, — замечает пожилой мужчина, явно страдающий одышкой. Грудь его тяжело поднимается и опускается при каждом вдохе или выдохе, которые вырываются хрипами из чуть приоткрытого рта.       — Идея! — соглашается кто-то из толпы и тут же широкоплечий падает на одно колено, помогая этому человеку сесть себе на плечи. Но не успевает выпрямиться со своей ношей, как тишину вечера разрывает электрический голос, заставляющий всех вздрогнуть.       — Добро пожаловать, уважаемые гости. Мы рады приветствовать вас на эстафете и хотим сказать, что вы все, хоть ничего и не помните, здесь не случайно. Каждый послужит высшей цели.       Все недоуменно переглядываются, а голос, тем временем, продолжает:       — На шее каждого висит жетон с вашим номером. Имена вы не помните, да они и не нужны.       — Первый, — тихо произносит кудрявый брюнет, опустив взгляд на металлический жетон, на самом деле висевший на его шее.       — Второй, — светловолосый широкоплечий мужчина непонятно как оказывается рядом, — мне кажется, рядом стоящие номера должны держаться вместе, — и легко улыбается.       Первому кажется, что этот здоровяк представляет опасность даже меньше, чем та блондинка, оказавшаяся десятой и успевшая от паники выдрать себе клок волос. Поэтому Первый отвечает на улыбку своей и снова поднимает голову вверх, интуитивно, потому что голос исходит откуда-то сверху.       — Теперь, когда вы познакомились, мы хотим сказать, что за вами следят. Камеры везде, и поэтому спрятаться не получится. Через каждые несколько километров есть убежище, в котором вы можете провести два часа. Как только человек оказывается в убежище, срабатывает таймер, и если через два часа вы его не покинете — вы умрете.       Все замирают. Происходящее и так кажется нереальным, а сейчас, под угрозой фантомной смерти — и вовсе каким-то сюрреалистичным.       — Что за черт? — срываясь на писк, выкрикивает какой-то парнишка.       — В каждом из вас находится чип, который среагирует, если вы нарушите правила. За вами наблюдают.       — И слышат, судя по всему, — тихо заканчивает Второй, и Первый с ним соглашается.       — Что нам надо делать? — наконец звучит правильный и такой нужный всем вопрос.       — Бегите. Через минуту начнется обратный отсчет, и вы должны будете бежать. Сойдете с дороги на траву — умрете. Остановитесь где-то, кроме убежища — умрете. Попытаетесь обмануть систему — умрете. Бегите, бегите, бегите.       — Какого хрена? — у Первого трясутся губы от ужаса.       Куда бежать? Сколько бежать?       Как долго организм способен переносить физические нагрузки? Как вообще можно не останавливаться?       — Десять, девять, восемь…       Металлический голос начинает безжалостно отсчитывать секунды, заставляя всех переглядываться и смотреть друг на друга глазами, полными ужаса.       — Я никуда не побегу! — орет блондинка и отскакивает в сторону с дороги, — это все какая-то шутка!       — Шесть, пять…       — Стой! — Первый пытается ее остановить, но уже поздно.       Нога, обутая в синий кед, уже коснулась травы. Ничего не случилось.       Все смотрели на девушку, которая стояла на траве уже двумя ногами и улыбалась.       — Вот видите? Ничего не… — вдруг она заорала и схватилась руками за плечо.       — Что такое? — пожилой мужчина хотел шагнуть ей на встречу, но его остановил кто-то из стоящих рядом.       Девушка орала, упав на колени. Ее тело начало странно изгибаться, будто она пыталась что-то стряхнуть с плеча, будто что-то мешало…       … громкий взрыв разрезал пространство — и через секунду оставшиеся девять человек с ужасом смотрели на ошметки, еще мгновение назад бывшие Десятой.       — Три, два… — считал голос.       — Я не знаю, какого хера, но побежали, просто побежали! — заорал кто-то из оставшихся.       — Один, и мы начинаем нашу эстафету! — практически торжественно провозгласил голос, и все, услышав команду, действительно побежали, оставляя позади покореженные куски трупа.       — Не беги быстро, никто не говорил о скорости, — нагнал Первого Второй.       Судя по тому, как тот бежал — в жизни он явно уделял много времени тренировкам.       — Ты хоть что-то помнишь? — поинтересовался Первый через какое-то время, пытаясь не сбить дыхание.       Блондин отрицательно мотнул головой.       Они бежали молча около получаса. Становилось ясно, что они точно чем-то занимались в жизни. Да и не только они. Для простых людей с улицы — все бежали более-менее хорошо. Значит, были как-то подготовлены. Только как, и кем?       И зачем?       — Что за убежища? — выдохнул парнишка, поравнявшись с бегущими рядом Первым и Вторым.       — Не знаю. Мне кажется, это то ли дома, то ли что там видно, — Второй коротко махнул рукой вправо.       Посмотрев туда, оба парня увидели очертания, которые действительно напоминали дома. Где-то вдалеке темной точкой виднелись еще.       — Мы не можем наступать на траву, — троицу нагнал еще один парень, — я Восьмой, привет.       Все коротко кивнули, не желая тратить понапрасну силы.       Какое-то время бежали молча, выбрав темп, который хотя бы немного помогал экономить внутренние ресурсы организма. Легкий бег, не быстрый, но и не такой, что его можно принять за ходьбу.       — Мне кажется, камни тут неспроста, — выдохнул Первый, — это ведь не трава, верно?       — И кто пойдет проверять? — ехидно приподнял бровь Восьмой.       — Я пойду, — седой мужчина нагнал бегущих и посмотрел вперед, туда, где после очередного небольшого поворота дороги виднелись темные точки камней, — скоро будет совсем темно, и, если мы не остановимся, придется бежать до рассвета. В полной темноте камни не рассмотреть.       — Но у нас всего два часа, поэтому нужно выбрать то время, когда будет видно еще, но утром будет светло уже, — резонно заметил Второй.       У Первого в голове мелькнула мысль, что этот фигуристый, словно нарисованная картина, мужчина, точно был кем-то не простым в жизни. Слишком он сосредоточен и логично мыслит, несмотря на всю ужасную ситуацию.       — Действуем по принципу, кто моложе, умирает последним? — все с той же нагловатой интонацией спросил Восьмой.       — Могу уступить и отправить тебя вперед, — обрубил пожилой мужчина и зло посмотрел на парня, — я уже устал. Возраст не позволяет мне бежать и, судя по всему, у меня что-то с коленом. Я скоро остановлюсь, — выдохнул он и замолчал, сосредотачиваясь на дороге.       — Да вообще нереально бежать постоянно, пусть и с перерывом в два часа! — Первый в отчаянии закусил губу. Дыхание сбилось, и он замолчал, пытаясь прийти в относительную норму.       — Я надеюсь, что убежища недалеко друг от друга, и у нас может получиться хотя бы часов шесть, в общем, — выдохнул Второй и быстро провел рукой по лицу, сдвигая прилипшие к нему пряди длинных светлых волос.       — Вижу камень недалеко от дороги, я смогу допрыгнуть, — сказал пожилой мужчина и ускорился, подбегая к краю пыльного тракта, — попробую, — и он, не дав никому вставить слова, сделал первый шаг, сразу же вставая на камень обеими ногами. Остальным ничего не оставалось, как бегать по дороге туда-сюда, переругиваясь и задыхаясь с явной непривычки. Мужчина, аккуратно шагая, переставлял ноги с камня на камень, и, наконец, его силуэт остановился у дома.       — Все в норме! — раздался его крик, и тут же два парнишки, одновременно, сорвались с места и кинулись с камням, сталкиваясь и падая с дороги.       — Придурки, вставайте, вдруг пронесет! — заорал Восьмой, хотя все уже видели, как их скрутило судорогой.       Первый отбежал подальше и прикрыл ладонями уши, стараясь абстрагироваться от криков, наполненных болью и страданиями.       Два взрыва прозвучало уже в почти полной темноте.       — Быстро, пока еще что-то видно, — раздался голос Второго, — какие у кого номера, так и идем к убежищу! По порядку! Бегом!       Первый метнулся к камням и, стараясь не смотреть на то, что осталось от двоих парней, шагнул на самый ближайший булыжник. Затем на следующий. Ноги тряслись, мышцы были в диком напряжении, тело уже болело, хотя бежали они все около сорока минут.       Нет, он не вынесет. Остановится и разлетится, забрызгивая окружающих внутренностями. Потому что, даже несмотря на то, что по ощущениям, подготовка у него была, задача казалась не реальной. Ну не может человек столько бежать. Да и смысл? Если, в конце концов, все они умрут.       — Господи, где я провинился, — простонал мужчина, который зашел в дом самым первым, — мое колено просто горит огнем, — он сел на какой-то старый стул и прикрыл глаза, — я Третий, — добавил он и вытянул больную ногу вперед.       Первый кивнул и осмотрел убежище.       Обычный деревянный дом. Одна огромная комната. Поразительно, но с кухней и отгороженными шторкой удобствами. Сомнительного вида умывальник и дырка в полу красноречиво говорили о том, что это и есть санузел. А еще о том, что к их приходу все подготовлено. Если в каждом убежище есть что-то подобное, значит, рассчитано на то, чтобы не дать им умереть от голода, жажды, не испытывать сильных трудностей с нуждами, только вот… зачем? Если они все равно умрут в процессе жуткой эстафеты.       — Холодильник? — Второй прошел мимо замершего у шторки с «ванной» Первого и обошел белый шкаф, стоящий неподалеку, по кругу, — на аккумуляторе, — присев сбоку, мужчина подцепил панельку и открыл блок питания, который работал, тихо жужжа, — значит, позаботились и о еде. Вопрос: нахрена?       Первый хмыкнул и, потеснив какого-то смазливого брюнета с длинными, до талии волосами, уселся на кровать. Руки тряслись, и сложно было сказать, от чего больше — усталости или страха?       — У кого какие идеи? — спросил сидящий рядом с Первым мальчишка.       — Говорили о таймере, — вместо ответа нахмурился Второй, — где он?       Все начали оглядываться, и, в конце концов, обнаружили искомое около той самой шторки. На циферблате горели цифры 01:57, что, как все поняли, означало оставшееся для них время пребывания в убежище.       — Так, я вижу второй дом неподалеку. Вряд ли мы сможем вернуться сюда же, ведь тогда мы могли бы перестать бежать, — резонно заметил Второй, — поэтому, думаю, через два часа мы переместимся туда. Ночью я рассекать по дороге не намерен.       Все покивали, а Первый хмыкнул. Как-то очень естественно получилось, что этот мужик стал негласным лидером их всех. Почему-то ему не хотелось перечить, да и проще было, когда хотя бы часть мыслей можно спихнуть на чужую голову.       Почему он ничего не помнит? Первый прикрыл глаза и засунул руки в карманы джинсов. Они были мягкими, скорее всего, дорогими, но явно стиранными много раз, быть может, любимыми? Такими, которые жалко выбрасывать. Которые хорошо сидят и плевать, что кое-где карманы протерлись от постоянной носки. Нигде на теле, одежде или волосах, не было никаких подсказок. Никаких татуировок, странных стрижек или линз — что хотя бы как-то могло всколыхнуть воспоминания.       Ни-че-го.       Перед глазами, даже несмотря на все попытки вспомнить, была темнота. Под закрытые веки не пробивалось никакого света, окно в убежище закрывала занавеска, да и сейчас около него стоял Второй, внимательно всматриваясь в однообразный, почти неразличимый ночью, пейзаж.       Первый не заметил, как задремал. Тихий гул взволнованных голосов его странным образом успокаивал. Он успел только подумать, что у него, наверное, раньше была железная выдержка, раз его организму плевать на подобную ситуацию, и он просто хочет спать. ***       Из дремы Первого выдернули громкие голоса. Он резко открыл глаза и сел ровно, зашипев от боли, прострелившей шею. Ругались трое парней. Один был тем, который до этого сидел рядом. Его за волосы держал громила, размером со Второго, а сам же Второй пытался разнять спорящих. Остальные то и дело вставляли небольшие реплики, и из них Первый понял, что мальчишка хотел сбежать. На чем его поймал Седьмой, который и был тем громилой.       Первого передернуло. Если от них кто-то «отколется» и начнет бежать один, заходя в убежища наугад, то они просто могут потом не попасть в неактивированный дом. Они ведь не будут знать, где уже кто-то был. Понятно, почему Седьмой так всполошился.       — Подставить всех вздумал, сука? — шипел на мальчишку мужчина, дергая того за волосы так, что у брюнета из глаз брызнули слезы.       — Хватит, — Второй схватил мужчину за предплечье, пытаясь утихомирить, — он понял тебя, правильно? — он посмотрел на брюнета и тот прохрипел тихое «Да».       Но громиле этого оказалось мало. Он, оттолкнув Второго, потащил упирающегося парнишку к дверям.       — Ты хотел гулять один? Хотел? Так проваливай! — резко дернув дверь, Седьмой выпихнул брюнета из убежища с такой силой, что он полетел на траву плашмя, не успев даже сгруппироваться.       — Какого черта… — в шоке прошептал Первый, наблюдая за этой картиной.       Никто, что странно, не остановил Седьмого.       Хотя, что странного в том, что каждый из них просто хочет жить? Так сильно, что не видит смысла ввязываться в драку с озверевшим от злости громилой и ставить самого себя под удар. Они не знают друг друга, а если и знают — не помнят. И их, каждого, сейчас словно тыкали носом в то, насколько человек подлая тварь, когда дело касается собственной жизни. Может, чертова эстафета в этом и заключается?       Отчаянный крик и последовавший за ним взрыв дали понять, что с мальчишкой покончено.       — Что же, — подал голос седой мужчина, тот самый, у которого было больное колено, — по крайней мере, теперь мы знаем, что чипы, скорее всего, у всех в одном месте. В правом плече.       Все, как по команде, начали ощупывать свои правые руки. Первый тоже заметил, что перед смертью те трое хватались за руку выше локтя. Он щупал и щупал пальцами кожу, до боли давя на мышцы, но ничего не чувствовал.       От накатывающей безысходности и невозможности понять что-либо и выйти из странной эстафеты хотелось выть. Их теперь всего шестеро, хотя прошло не более пары часов c начала жуткого старта.       — Сколько у нас времени? — спросил кто-то из оставшихся.       — Один час, — хмыкнул Второй, — надо, чтобы кто-то сходил в соседнее убежище и проверил, действительно ли мы можем перемещаться между ними с маленьким промежутком времени.       — И кому мы можем доверять? — подал голос Седьмой.       — Ну, уж явно не тебе, — поморщился Первый, проводя пальцам по растрепавшимся кудрям и смотря на сощурившего глаза громилу, — ты только что убил человека. Ты последний, кому я поверю.       — Хочешь разделить его участь? Вдруг выживет только тот, кто останется последним? — зашипел мужчина, шагая к Первому, — я могу устроить!       — Так, тихо, — между ними, будто из-под земли, вырос Второй, — я не знаю, кем был в жизни, но знаю одно: вид разорванных тел меня не радует. Нам еще на улицу выходить. Не хотелось бы наступать в кровь.       Седьмой хмыкнул, но отошел.       В убежище на какое-то время воцарилась почти домашняя тишина. Кто-то пошел есть, кто-то скрылся за шторкой. Первый подошел к окну и, стараясь не думать о том, что там на траве кишки парнишки, который еще недавно сидел с ним рядом, постарался рассмотреть очертания того убежища, которые едва виднелись вдалеке. Судя по всему — все эти дома идентичны.       — Совсем ничего не могу вспомнить, — Второй подошел и встал рядом с Первым, протянув ему упакованный в пластиковый контейнер бутерброд и стаканчик с кофе. Благодарно кивнув и приняв еду, брюнет поставил кофе на небольшой деревянный подоконник и раскрыл контейнер. Оказывается, он очень хотел есть. А еще было чувство, что он очень часто ел сэндвичи.       И именно в таких контейнерах. Будто у него постоянно не было времени нормально поесть. Встряхнув головой, Первый откусил кусок и начал жевать, уже просто бездумно глядя в окно.       Через пару минут рядом с его стаканчиком кофе опустился еще один. Вернулся Второй с едой для себя.       — Не против? — блондин чуть приподнял брови.       Первый мотнул головой и чуть улыбнулся.       — Тут все не особо разговорчивы… если это можно так назвать, — пояснил Второй, — а мне кажется, что если я буду постоянно молчать — быстрее сойду с ума.       — Пожалуй, мне тоже легче, когда есть, с кем поговорить, — улыбнулся Первый.       — Как думаешь, мы были знакомы в жизни? — блондин чуть наклонил голову набок и взял в руки пластиковый стаканчик, который смотрелся игрушечным в его большой ладони.       Первый почему-то почувствовал, как ему становится немного жарко и странно волнительно. Что за черт?       — Не думаю, — вопреки мыслям и ощущениям, ответ получился спокойным, — у знакомых людей, мне кажется, может сыграть какая-то внутренняя память, ориентированная на запомнившееся лицо. Быстрее могут вспомнить. А это, как я понимаю, не желательно.       — Ты прав, — допив кофе и закинув последний кусок сэндвича в рот, Второй хлопнул его по плечу, — ладно, пойду, посижу. Ноги еще пригодятся.       Первый кивнул и улыбнулся. Кажется, в этом театре абсурда у него появился кто-то вроде друга. Или хотя бы того, кто воткнет нож в спину последним. По крайней мере, в это очень хотелось верить.       Первый доел и сел прямо на пол. Очень хотелось что-нибудь вспомнить. Но в голове по-прежнему была полнейшая пустота.       — Осталось полчаса, — сказал Седьмой и прошел к двери, открывая ее, — ну что, доброволец еще не передумал?       — Прекрати позерство, — внезапно для самого себя оборвал Первый и, встав с пола, подошел к двери, стараясь не обращать внимания на то, что она заляпана кровью, — пойду я.       — Эй, сынок, не стоит, — Третий попытался остановить его, но он не позволил. — У вас больное колено, а камни в темноте видно плохо. Вы упадете и умрете, а по итогу все равно идти кому-то другому. Сэкономим время.       Первый пытался не подавать виду и говорить спокойно, но на деле он просто не перенес бы еще одну смерть. Где-то на краю сознания он понимал, что все они, скорее всего, погибнут. Но дать этому мужчине, с сединой в волосах, рисковать собой еще раз, когда помимо него в убежище находилось пять здоровых мужиков, он не мог. И пусть Второй все еще морщился от боли в плече — ноги были целы. Так же, как и у него. Поэтому он и решил пойти.       — В добрый путь, — поддел Седьмой и отошел от двери.       Приглядевшись, Первый увидел темные пятна камней, которые вели к убежищу, находившемуся вдалеке. На самом деле, идти было не близко. Да еще и темнота не добавляла шансов на успех. Но он упрямо сжал губы и сделал первый шаг.       Отлично.       — Так, если я не вернусь через пятнадцать минут, и вы не услышите взрыва — идите по камням за мной. Если взрыв будет — лучше не испытывайте судьбу и возвращайтесь на дорогу.       — Надеюсь, будет все-таки второй вариант, — Первый услышал голос Седьмого, — мы не вынесем столько бега.       И в этом он был согласен с мужчиной.       Второй шаг дался сложно, Первый чувствовал, что его спину сверлят взглядами пять пар глаз. Но он старался абстрагироваться от этого и всматриваться только в черные пятна в траве.       Еще несколько шагов, и вот тихие голоса и обрывки фраз, которыми изредка перекидывались оставшиеся в убежище, стихли. Стали почти не слышны, и Первый понял, что достаточно далеко ушел от убежища. Нужно было двигаться дальше, потому что дом все еще не близко, а времени у него не так уж и много.       Несколько раз он чуть не потерял равновесие, и в такие моменты его сердце пропускало удар. Ладони взмокли, и Первый постоянно проводил руками по ногам, стараясь оставить влагу на штанинах джинсов. По спине тоже тек пот и впитывался в пояс штанов, делая его неприятно влажным. Ночной воздух холодил кожу, особенно под влажной от пота футболкой. В ушах стучал пульс, и казалось, Первый слышит шум крови, отдающийся в ушах.       Он поднял голову через несколько томительно долгих, полных напряжения, минут. Дом был близко. Оставалось всего несколько шагов, которые он преодолел, максимально сосредоточившись. Дверь была не заперта, и Первый запрыгнул в убежище, выдыхая.       Но не расслабляясь.       Он кинулся к похожей шторке, дергая ее в сторону. Таймер был, и он показывал 01:59. Первый выдохнул снова. Вроде, обошлось. Но время неумолимо двигалось.       Первый подошел к двери и вгляделся в темноту. Он ждал и надеялся, что все-таки увидит пять человек. Хотя бы какое-то время хотелось постоянства. Пусть и извращенно неправильно было так думать в подобной ситуации. Мысли вообще не покидали голову Первого — и были одна хуже другой. Он совершенно не видел выхода из ситуации, а еще ему дико хотелось спать. Настолько сильно, что он едва держал глаза открытыми. Даже недавно выпитый кофе совершенно не спасал.       Через несколько минут впереди показались силуэты. Покачиваясь и странно шагая, они двигались к убежищу. Первый хмыкнул. Наверное, балансируя на не особенно больших камнях, он выглядел так же нелепо.       Вскоре вся пятерка, которая добралась в целости до убежища, находилась внутри.       — Так, я сейчас усну, — Третий присел на кровать, почти такую же, как там, и продолжил, — если кто-то надумает меня убить, не будите.       Мужчина прилег так, что рядом мог бы еще кто-то уместиться, и прикрыл глаза.       Первый внезапно подумал, что ему плевать на все, и, подойдя к койке, сел на нее.       — Извините, но я тоже. Судя по состоянию, я не спал очень давно. И если не посплю сейчас, просто упаду на выходе.       — Да ложитесь уже, — хмыкнул Седьмой, — я бодр и весел, — мужчина ушел в сторону холодильника, — о, тут такая же еда, — раздался его голос, а спустя несколько секунд с той стороны потянуло запахом кофе.       Второй подошел к кровати и сел прямо на пол, спиной опираясь о ее край.       — Спи. Никто никого не будет убивать. Надеюсь.       Первый хмыкнул и лег, прикрывая глаза.       — Ну, а вы чего стоите? — Второй, судя по всему, обратился к двум парнишкам, не знающим, куда приткнуться, — либо жрите, либо спите. Я слежу за временем.       Началась какая-то возня, но Первому уже было плевать. Он отрубился сразу же, как только устроился поудобнее на своей половине кровати.       — Почему я всегда делаю самую грязную работу?       — Потому что ты профессионал. Лучше тебя никто не справится.       — Вы отдаете себе отчет в том, что посылаете меня на очень, очень сложное задание?       — Денежный бонус покроет сложность, будь уверен.       — И все же странно это. Ну ладно. Я сделаю свою работу.       — Ты должен убрать его за сутки.       — Хорошо.       Силуэт, странно кажущийся знакомым, поднимается с кресла, в котором сидел, разговаривая с собеседником. Его, так же как и ключевую фигуру, не видно четко. Лишь смутно знакомые очертания и жесты, которые, кажется, где-то уже видел. Выходит из, судя по всему, кабинета, и неспешно идет по коридору, кому-то кивая по дороге.       Стойкое ощущение того, что этот коридор он проходит по сто раз на дню, не покидает. Он откуда-то знает, что сейчас войдет в дверь, крайнюю справа, и возьмет там что-то важное и нужное. Без чего никогда не уходит из того места, в котором находится.       А еще он точно уверен в том, что обязан сделать то, что сказали. Даже если для этого придется умереть.