what's up, people?

Если хорошенько напрячь мозги и подумать, как Сехун в свои двадцать два докатился до такой жизни, то можно смело пойти куда-нибудь на виселицу. Правда и это не поможет, потому что он теперь… не совсем человек. И даже не скажешь, что лучше: быть вот таким или не быть вообще. Не смотря на это, у него (пока что) руки и ноги на месте, а это уже что-то, потому что Чондэ, к примеру, две недели назад ногу вырвали, из-за чего он теперь не может бегать так же быстро. Все дело в том, что они теперь зомби. Самые настоящие, мертвые, с синим оттенком кожи и незаживающими царапинами и ранами, которые они получают ежедневно, благодаря войнам с людьми, живыми и здоровыми, пытающимися избавиться от зараженной массы вот таких индивидов. У Сехуна все в порядке с головой, он до сих пор мыслит как человек, даже ест иногда (от привычек сложно избавиться), правда потом приходится все выблевывать, потому что желудок давно не работает и еду не переваривает. – Но я все еще человек, хоть и мертвый немного, смотрите, я же могу шевелить пальцами и контролировать свою речь! – говорит Сехун на камеру, установленную посреди разгромленной комнаты, за что получает подзатыльник от мимо проходящего Чонина. К слову, Чонин тоже такой же, как Сехун, но благодаря цвету своей кожи все еще остается более-менее похожим на человека, что дает ему ряд преимуществ. Например, он может беспалевно проникать к людям и даже притворяться человеком, потому что его лицо и голова все еще не тронуты – чисты и без царапин, только Чонин и своим принципам изменять не любит, за что получает пиздюлей и убивает все живое в досягаемом ему радиусе. – Хорош пиздеть уже, нам надо собираться, – Сехун получает очередной подзатыльник, только теперь уже от Лухана, который снует по комнате и попутно закидывает пару пистолетов в сумку. Сехун страдальчески вздыхает и выключает свою камеру, добавляя напоследок «Аудиодневник зомби, день восемьдесят пять только начинается», на что Чондэ давится колой от смеха, которая едва ли не вытекает через его нос. Тут, конечно, ржет уже сам Сехун, тыкая в него пальцем. – Чонин, ты хоть причешись и давай… ныряй в свой смокинг, это опять какие-то бизнесмены, – командует Лухан, останавливаясь и теребя ручку на сумке. – Ты мне не приказывай, что делать, иначе я тебе руки вырву, – Чонин вытаскивает из-под кровати сумку, распечатывая ее и доставая свой костюм, запечатанный в вакуумный пакет. – Больно ты мне сдался, кретин, – фыркает Лухан. – Неужели завидуешь, что я единственный с, как вы говорите, чистой рожей? Если хочешь, мы можем замазать твои царапины и отправить на задание, – продолжает Чонин, встряхивая пиджак. Соскакивает на ноги и скидывает с себя куртку, а потом и штаны. – Правда твою синюю рожу уже ничем не замажешь. В отличие от ничем не испорченного лица, его тело оставляет желать лучшего: мелкие царапины и ссадины, а также дырка от пули в районе сердца, из-за которой он когда-то и стал таким. Сехун до сих пор не мог сказать точно, почему тот не умер: они-то все заразились во время так называемой инфекции. Либо же Чонин сначала заразился, а когда пуля прошла насквозь, понял, что он и сам давно не человек. – Было бы чему завидовать, – Лухан снова фыркает, перехватывая сумку и со злостью закидывая себе на плечо. С тем, как она врезается ему в ягодицу, по комнате разносится звук выстрела, из-за чего Чонин едва ли не рвет рубашку, а Чондэ кидается в сторону шкафа, вынимая черт знает откуда пистолет и целясь им в окно. Сехун падает на пол и катится в сторону Чонина, хватаясь за его ногу, пока Лухан стоит на месте и пошевелиться не может. – Они нас вычислили? – громко шепчет Чондэ, снимая пистолет с предохранителя. – Да не могли, не-е, – Сехун дергает Чонина на себя, из-за чего тот падает сверху, совсем не мужественно взвывая. – Отбой, парни… – хрипит Лухан, осторожно снимая сумку с плеча, на которой виднеется дымящаяся дырка. – Блять… Сехун заинтересованно смотрит на своего хёна, который разворачивается вокруг своей оси, демонстрируя дыру в заднице. – Куда он выстрелил хоть, – Лухан открывает сумку и поочередно проверяет пистолеты, чтобы выяснить, какой именно он забыл разрядить, пока Сехун с Чонином, а затем и Чондэ разрываются смехом. – Лу-хён, ты дебил, – Чондэ кажется, что если бы он был жив, то у него непременно слезы бы из глаз покатились. – Ты прострелил себе задницу. – Давайте его тут оставим, а то точно с этим заданием провалимся, – Чонин сползает с Сехуна и закрывает лицо руками, пытаясь успокоиться. Если бы Сехуна спросили, что лучше: смотреть боевики или в них участвовать, то он бы без раздумий ответил, что участвовать. Конечно же, ответ был бы актуален до того, как он умер. Поначалу это казалось даже веселым: ты запасаешься оружием и выдвигаешься на какие-нибудь суперзасекреченные от людей задания, шифровка, все дела, но потом так стало не хватать обычной жизни, когда можно спокойно выйти на улицу, можно сходить в кино или на свидание, можно забраться в горячую ванну и потягивать красное вино, ощущая его вкус и легкую дымку в голове. Можно делать что угодно и получать от этого столько же удовольствия, сколько от эйфории выполненного первого задания. Но не сейчас. По правде говоря, Сехун немного заебался от такой жизни и даже пару раз хотел покончить со всем, попросив того же Чонина, чтобы он прострелил ему из автомата голову, потому что единственный способ прервать свое существование – избавиться именно от головы. Чонин оказался не на шутку зол и вправил ему мозги на место, сказав радоваться тому, что он все еще ходит и может делать то, что делать люди не могут. Сехун вздыхает и думает о том, что сейчас было бы в самую пору записать эти мысли, да вот только Чонин уже переоделся, Лухан плюнул на выяснение своих отношений с Чондэ по поводу своей простреленной задницы и «Кёнсу эта история о-очень понравится», вооружившись и полностью подготовившись к выходу. – Я уже минут пять вокруг вашей берлоги катаюсь, побыстрее никак нельзя было? – ругается Кёнсу, когда они гуськом запрыгивают в его машину. – Мистер простреленная задница нас задержал, – гогочет Чондэ, за что получает гневный взгляд от Лухана. – Черт с вами. Короче, немного меняем планы, потому что у нас утечка и эти долбанные людишки перенесли свое совещание в другое здание, – Кёнсу выруливает на дорогу и едва ли не врезается в перевернутую машину. – У нас же и план здания был и все… – Чонин бьет кулаком по колену, откидываясь на спинку и отводя взгляд на окно. Весь город в хаосе, здания наполовину разрушены, никто по одному давно не ходит и вообще прячется, чтобы остаться в живых. – Только не говори, что нам придется через вентиляцию лезть, – Лухан пихает плечом все еще ржущего Чондэ, когда Кёнсу снова резко поворачивает. – Мы там были пару месяцев назад, так что даже лучше, – перебивает его Кёнсу и тянется к бардачку. Вытягивает оттуда папку с каким-то барахлом и кидает Чонину на колени. – Там пропуск и все дела, тебя пропустят без проблем, войдешь через парадный. И да, а вам придется лезть через вентиляцию, товарищи, – ухмыляется Кёнсу, кидая взгляд на зеркало. Кёнсу выпинывает всю толкучку из машины в паре километров от нужного здания и вручает Чондэ и Лухану по комплекту ключей от машин, которые он там умудрился оставить. На машине как-никак легче убегать, чем на своих двух. За это Кёнсу можно было отдать должное: почти вся транспортная сеть среди зомби лежала на его плечах, половина машин вообще была заминирована от людей, поэтому те не рисковали угонять понравившиеся или понадобившиеся. Это было даже забавно: человек, живой, садится в машину, заводит ее… а она взрывается. И врагом меньше. Оружие Чонину брать с собой не дали, потому что возле входа сразу несколько металлоискателей орудовало – только пропуск, только улыбка. Наличие жизнедеятельности люди еще не догадались проверять, на крайний случай пульс тоже, потому что главным дресс-кодом служило отсутствие повреждений на видимых частях тела. – Вот ничему их жизнь не учит, – усмехается Чондэ, когда Чонин спокойно проходит в здание. – Вперед! Нас ждет грязная и, наверное, заплесневелая вентиляция! *** Чондэ первый выпрыгивает из вентиляции и клубочком катится до поворота, проверяя, нет ли никого живого поблизости. Лухан умудряется вывернуть себе руку, когда Сехун спрыгивает прямо на него, не дождавшись, пока это недоразумение отползет в сторону. – Какого черта ты делаешь, мелкий паразит? – Лухан вправляет плечо назад и гневно смотрит на Сехуна, который доползает до Чондэ и тоже выглядывает за угол. – Чисто. Сейчас на лестничный пролет и на седьмой этаж, там снова в вентиляцию, – Чондэ поднимается на ноги и заворачивает за угол, пиная дверь ногой. Они хоть и не совсем живые, но силы на поднятие по лестнице тоже надо где-то брать, поэтому после третьего этажа Лухан хватается за Чондэ, из-за чего тот спотыкается и умудряется не пропороть по ступенькам носом. – Давай сам! – шипит Чондэ, скидывая с себя его руки. Сверху раздается взрыв, отчего штукатурка над ними сыплется, а Лухан таки падает, правда всего лишь на свою простреленную задницу, испуганно смотря по сторонам. – Только не говорите, что это Чонин, – Сехун с пару секунд смотрит на Чондэ, а потом несется вверх еще быстрее. – У Чонина ничего такого взрывающегося при себе нет, – кричит ему вдогонку Лухан, хватаясь за перила и подтягиваясь вверх. Сехун радуется, что уже без надобности лезть в вентиляционную шахту, поэтому вытаскивает пистолет и несется на шумиху, натягивая на лицо маску. Со стороны предполагаемого места совещания выбегают люди, кого-то из них особенно защищают, поэтому Сехун сразу целится в них, успевая кого-то задеть, судя по крикам и падающему на пол телу. Еще замечает Чонина, который выхватывает у кого-то пушку и стреляет, только в кого – Сехуну так и не удается заметить. – Кажется, это Минсок, – Чондэ забирает у подоспевшего Лухана автомат и пихает Сехуна в плечо, прижимая к стене. Сбоку от них пролетает пара пуль, едва ли не попадая в Лухана. – Черт, его здесь не хватало, – сплевывает Сехун, – он же нам все испортил! – Релакс, он всегда нам что-нибудь портит. Слушай, Кёнсу и ему случайно не помогает? – Да черт его знает, Кёнсу за лишнее бабло и укрытие и не только Минсоку помогать станет, – Сехун отталкивает от себя Чондэ и бежит вперед. Первое, что он успевает увидеть, так это перепачканного в саже Чонина, который прячется за перевернутым столом. Людей уже нет, а вот зомби – пожалуйста. Еще один минус быть зомби – у тебя всегда найдется столько врагов, что хоть строй бункер. И зомби с зомби тоже воюют, как, например команда Чонина и команда Минсока. Минсок – это что-то вроде Чонина: тоже «идеальное лицо», да вот только с характером подкачал, из-за чего они разбились на враждующие группы. У Минсока в козырях были Тао, Сухо и Бекхён – те еще перцы. Сехун успевает увернуться от летящего в него ножа и запрыгнуть в совсем ненадежное укрытие к Чонину. – Что тут случилось? – Сехун быстро перезаряжает пистолет, выглядывая и замечая Тао. – Эти кретины установили тут бомбы, надо делать ноги, – радует его Чонин, принимая пушку и маску на лицо. – Я успел подстрелить кого-то из людишек, – Сехун кидает взгляд на мешкающего Лухана, а потом совсем ничего не понимает, когда выбегает Чондэ, держа в руках автомат и паля в разные стороны. – Да блять, Чондэ! – Чонин перегибается через Сехуна и хватает того за ногу, обращая на себя внимание. Когда пыль оседает, Чондэ никого из врагов уже не видит, да и вообще мало чего теперь видит, потому что ему в голову что-то прилетает. – Я за ними, Чондэ! Ты со мной, – Чонин, хватает ничего не понимающего Чондэ за локоть и тянет за собой. – Наверно, нам надо вниз спуститься, – немного тормозя, говорит Лухан, переводя взгляд на Сехуна. – Еще чего, – Сехун не успевает подняться, как рядом появляется Тао и хватает Лухана, подставляя нож к его горлу. – Ну, давай, порежь его, я знаю номер Исина, он пришьет ему голову на место, – фыркает Сехун, отпуская пистолет. – Пф… Какого черта вы тут делаете? Мы же просили Кёнсу передать, что сами берем этих людей! – Тао сильнее прижимает к себе Лухана, делая небольшой порез на его шее. – Кёнсу сам нас привез сюда! – Сехун поднимается, поднимая руки вверх, как бы показывая, что он обезоружен. Тао что-то шипит на китайском и тянет за собой Лухана. «Какого черта он делает?» – хочет спросить Сехун, не совсем понимая мотивов его действий. Правда, тот тут же отпускает Лухана, пнув его под коленом, и несется в сторону лестниц. – Стой, гад! – Сехун хватает свой пистолет и несется за ним, вниз по лестнице, а потом и по этажу. Нагоняет его лишь возле окна, когда Тао решительно собирается черт знает зачем прыгать; хватает его за ногу и тянет на себя, выбивая из руки нож. – Да отвали! Вы все испортили, довольны? Мы все равно упустили этих людишек! – Тао умудряется заехать ему кулаком в челюсть и скрутить руки, наваливаясь сверху. – И передай Кёнсу, что мы ему больше не доверяем, – шипит он напоследок, поднимаясь. В лицо бьет ветер и летит какой-то мусор, когда Тао выбивает ногой стекло, хватаясь руками за раму, а потом появляется вертолет. Сехун был бы не Сехуном, если бы просто так отпустил такой ценный экземпляр, как Тао, поэтому кидается на него снова, обхватывая руками за талию. – Где вы его откопали? – недоумевает Сехун, когда Тао шипит «черт с тобой», и выпрыгивает в окно, хватаясь руками за полосковое шасси. Сехуну становится нереально страшно, потому что они примерно на уровне пятого этажа, а внизу… а что внизу, Сехун не успел рассмотреть. Если асфальт, то это очень, очень плохо. – Ты же не сбросишь меня? – кричит Сехун, наивно надеясь на то, что из него не сделают лепешку. Тао брыкается и пинает его, из-за чего держаться за него становится почти невозможно, и Сехун соскальзывает, падая вниз. Последнее, что он успевает запомнить, так это звук разбивающегося стекла, а потом много-много воды и падающая на него арматура. *** – Живой, – Лухан пару раз бьет Сехуна по лицу и приподнимает голову, из-за чего Сехун откашливается, выплевывая воду. – Воу, чувак, ты пролежал на дне бассейна часа три! Да ты везунчик, – усмехается Чондэ, бегая взглядом по экрану мобильного. – У нас есть две новости: одна не очень хорошая, а другая – плохая. С чего начинать? – Побоку, – Сехун садится и откашливается, провожая взглядом засунутый в себя еще с утра бутерброд, на что Лухан брезгливо морщится и отползает в сторону. – Итак, Минсок нас сделал, и Чонина похитили. – И какая из этих новостей самая плохая? Наверное, все же победа Минсока, – Сехун вздыхает и снова падает на пол, разглядывая пробитую (скорее всего им) стеклянную крышу. – Тебе не жалко Чонина? Его надо вытащить, у него и оружия, скорее всего, при себе уже нет, – щурится Чондэ, вытягиваясь вперед и заглядывая в лицо Сехуну. – Ахуеть, у тебя стекло в щеке! – Оставь меня, старуха, – отмахивается Сехун, поворачиваясь набок. – В общем, мы сейчас едем за ним. Лухан едет на базу, потому что он слишком бесполезен, – Чондэ уворачивается от кулака, предназначенного для размазывания его носа по лицу, но все равно ржет. – Что-то вы не очень огорчены похищением Чонина, – фыркает Сехун, снова поднимаясь, только теперь уже на ноги. *** – В общем, вытаскивать пойдёшь ты его, а я подстрахую, – Сехун, кажется, готов свои собственные руки сгрызть, и плевать на то, что за последние 24 или сколько там часов нахватался шрамов столько, сколько не получал на прежних заданиях. – Они его не просто так взяли. Наверное, подумали, что пригодится им, он же... – Чондэ резко выруливает на главную дорогу, а их машину едва ли не заносит в сторону, от чего тот со всей силы прикладывается о стекло головой, делая в нем вмятину еще более масштабной; кажется, он об нее уже четвертый раз бьется. – С-сука... – Это все потому что Чонин черный, ага, можешь не продолжать, – Сехун отряхивает плечо, натыкаясь пальцем на стекло. – Вот подстава, меня, кажись, с пятого этажа швырнули на ту крышу, – он вытаскивает из пальца осколок и поднимает к носу, выпуская. – Ну блять, ну хоть тут не надо мне свалку устраивать, – Чондэ снова выруливает вбок, отчего теперь Сехун бьется головой о стекло. – Да можно поосторожней? Я и без тебя уже разваливаюсь на куски! А Исин вообще где-то в ебенях, хрен пришьет какой-нибудь кусок тела вовремя! Хреново, когда ты зомби, – отрешенно думает Сехун, вытаскивая из плеча еще пару осколков. – Слушай сюда, гниль ты мелкая, сейчас я врезаюсь вон в ту тачку, а ты летишь прямиком на второй этаж. Нет, ничего не спрашивай, – Чондэ вытаскивает из-под сиденья хрен знает как туда поместившийся лом, от чего Сехун дергается в сторону и совсем немужественно взвизгивает. – А не охренел ли ты случаем?! – Сехун поднимает к лицу руку и ошарашенно смотрит на вконец свихнувшегося Чондэ (видимо, мозги последние вытекли окончательно). Чондэ едва ли не заезжает ему по роже и со всей силы лупасит по лобовому стеклу, потом еще и еще, пока его не засасывает в салон, а новая партия осколков летит Сехуну в рожу. Да и в Чондэ тоже. – Я тебя сам расчленю, части тела растаскаю по разным сторонам города, а голову отдам в музей, детишек развлекать будешь! Сехун собирается сказать что-то еще, да вот только не совсем понимает, куда Чондэ исчезает, когда мир вокруг закручивается, а сиденье из-под задницы исчезает. – Хорошо полетел... – Чондэ высовывается вперед и смотрит, как Сехун бьет собой окно на втором этаже, не успев даже скрутиться. Смотрит и ржет, засекая время на наручных часах. На самом деле, никто Чонина не похищал, просто, раз задание провалено, а ничего нового пока не намечается, можно немного и развлечься. *** – Хули ты приперся? – Чонин соскакивает с кровати, натягивая на себя белое покрывало, когда Сехун переворачивается на спину и смотрит на него снизу вверх. – Кто это? – рядом с ним появляется подозрительно-знакомое лицо с красной копной волос на голове; щурится и прожигает Сехуна ненавистным взглядом, потому что Сехун... явно не по адресу залетел. Или же это Чондэ накосячил. Или же его самым наглым образом наебали с похищением, потому что Чонин – вот он, живой (ну, почти), целый и (опять же, почти) невредимый. – СУ-УКА ЧОНДЭ!!!!! – Сехун подрывается с места, когда признает таки Чанёля, которому явно прервал что-то важное. И не только ему. – ЧТО ЗА ШУТКИ?! Чонин плюет на свою наготу и откидывает простынь, открывая взору свое вдоль и поперек исцарапанное тело, а затем хватает Сехуна за шкирку и, не церемонясь... выкидывает в окно. – Идите нахуй! – орет вдогонку, когда Сехун падает на капот чьей-то раздолбанной машины. – Сорри сорри сорри... – начинает Чондэ, подходя к жертве жестокого издевательства и протягивая руку. – Ну, теперь ты знаешь, что они... ну, того, – Чондэ не сдерживает гиений смешок, который разносится по всей улице, а потом обрывается, потому что в челюсть прилетает кулак. – Фука! – Ты меня наебал! Слушай, это не смешно, я же и правда за него перепугался! – орет Сехун и хватает его за шкирку. – Но ты же не знал про Чанёля, да? – Чондэ пытается освободиться, хватаясь за его руку, что все равно бесполезно. – Да мне вообще срать на них! – почти не врет Сехун, только обидно становится. Если даже Чондэ это знал, то… и правда обидно. Не смотря на это, отомстить Чондэ надо прямо сейчас, потому что потом будет совсем не до разборок, Сехун тянет его в сторону: там мост недалеко над проезжей частью. – Ну что, полетаем? – усмехается Сехун, наваливаясь на него со спины и прижимая к перекладине. – Нет, не надо, дебил! У меня же и так нога прифигачена всякими железяками! – Чондэ дергается и пытается скинуть с себя Сехуна. Тот хоть и костлявый, но все равно довольно сильный, благодаря чему почти с легкостью перекидывает его через перекладину. Чондэ вцепляется в него мертвой хваткой, не давая себя скинуть с моста. – Тут примерно три этажа, и даже не стекло! – пытается приободрить его Сехун, разжимая пальцы на своей куртке. – Ну спасибо, блин! Я же точно себе что-нибудь сломаю! – не сдается Чондэ и дергается вверх. Сехун не успевает ни за что зацепиться и даже успевает пожалеть, что просто не поднял и не скинул его, потому что соскальзывает и они дружненько в обнимку летят вниз, падая на крышу машины. – Мои ребра, – скулит Чондэ, оказавшийся прижатым Сехуном, который тихо начинает смеяться. – Ты просто чокнутый идиот, – Чондэ собирает себя в руки и спихивает с себя Сехуна. Тот теперь сам падает на асфальт, продолжая ржать уже на всю улицу. – Мы даже не превратились в лепешки, – доносится снизу, пока Чондэ пытается выяснить, цел ли он. – Ой… Чондэ садится и смотрит вниз на Сехуна, которому открылся замечательный вид на кузов. – Что «ой»? – с опаской спрашивает Чондэ, замирая на месте. – Кажется, эта машина заминирована… – Сехун переводит на него взгляд, тут же соскакивая на ноги. – Бежим! Чондэ протягивает руку и даже не возмущается, когда его закидывают себе на плечо, а потом и вовсе кидают на траву с небольшого обрыва, когда сзади них раздается взрыв. – Фуф, нам повезло, – Сехун раскидывает руки в стороны, смотря на дым и огонь впереди. – Еще бы чуть-чуть, и точно бы попали. – Интересно, зачем Чонин продолжает встречаться с Чанёлем? Они же это… не чувствуют ничего, – говорит Чондэ, рассматривая небо над ними и плывущие облака. Солнце почти село, окрасив их в розовый, заставляя Чондэ задуматься, когда он вообще последний раз смотрел в небо. – Может, благодаря этому они все еще живут? – ухмыляется Сехун, кидая взгляд на профиль Чондэ. – Мне Чонин говорил, что он тебе когда-то нравился, поэтому ничего про Чанёля не рассказывал тебе. – И ты решил-таки раскрыть тайну. Шерлок Холмс местного разлива, блин, – Сехун тихо смеется, тоже переводя взгляд на небо. – А еще он рассказал, что ты просил его это… ну… убить тебя, окончательно. – Было дело… Сехун вздыхает и думает о том, что сейчас было бы неплохо сделать новую запись в своем аудиодневнике, даже дать пару строчек Чондэ, потому что тот явно не намерен нести какую-нибудь фигню, а такие моменты бывают действительно редко. – Надеюсь, сейчас ты не хочешь умереть? – спрашивает Чондэ, разрезая тишину. – Мы еще не надрали зад Минсоку, поэтому нет, – улыбается Сехун, поднимая руку вверх. – И правильно. Мы еще не показали ему все, на что способны! – Чондэ пихает его вбок и заливается смехом. – И людям тоже. Чертовы людишки еще не знают, на что мы способны, – добавляет Сехун. Если бы Сехуна спросили, что лучше: смотреть боевики или в них участвовать, то он бы без раздумий ответил, что участвовать. Конечно же, ответ был бы актуален до того, как он умер. Да и после своей первой смерти ответ бы не изменился, потому что у него есть своя компания безбашенных зомби, которым предстоит еще зачистить половину уцелевшего города.