Какой он на самом деле?

POV Dоnghae Уютный вечер в нашем общежитии, мы всей группой собрались перед телевизором за просмотром концертов с нашего недавно завершившегося мирового тура. Я, Кюхён, Чонсу, Рёук и Хичоль, как самые хитрожопые в плане "всех обмануть, прибежать первыми и отбить свободное место", заняли мягкий диван, оставляя другим с перепалками и тычками в рёбра ютиться в креслах и на пушистом ковре. В отличие от других мемберов, Хёкджэ, безо всяких препирательств со мной по поводу подвинуться или усесться на меня сверху, расположился на полу между моих ног, опираясь спиной о диван, и положил голову мне на правое колено, обвивая его рукой, как мягкую игрушку. От этого жеста я не могу сдержать улыбки и, протянув руку, ворошу его белые волосы на макушке, чувствуя, как в ответ он потёрся щекой о мою ногу, не отрывая глаз от большого экрана. Такая, казалось бы, мелочь, но каждый раз по сердцу разливается приятное тепло от его близости, объятий, прикосновений. Улыбаясь, перевожу своё внимание на телевизор, где прокручивается запись с нашего стартового концерта в Сеуле, невольно наблюдая только за Хёкджэ, лишь краем сознания отметив, что я сам тоже неплохо выгляжу и держусь на сцене. Забавно… Он со сцены и тот, кто сейчас сидит в моих ногах, – совершенно разные люди. Естественно, выступая, мы надеваем своего рода маски, стараясь подходить под имидж и идеал, созданный для нас агентством и фанатами: образы сексуальных мужчин, либо милых парней в случае Сонмина или Рёука, всегда улыбающихся и энергичных, никогда не устающих, играющих фансервис друг с другом. Только ведь в жизни-то не так. Посмотреть хотя бы на Хёкки после тренировок, концерта или после обычного тяжёлого и загруженного дня: он буквально валится с ног, только-только открыв дверь нашей квартиры, и, бывает, едва стянув с ног ботинки, доползает до кровати, падает на подушку лицом вниз и уже через пару секунд я слышу его мирное сопение. Естественно, мне, как особенно близкому, приходится стаскивать с него одежду, оставляя только боксёры, потому как надевать на эту тушку пижаму сил обычно уже не остаётся, и укрывать его своим одеялом, умостившись у него под боком. Признаюсь, часто мне становится страшно спать одному по той простой причине, что я боюсь темноты; ночью мне начинает казаться, будто из самого тёмного угла нашей комнаты выползет страшное шипящее чудище или призрак появится в окне, а рядом с Хёкджэ, даже если он спит без ног и никак не реагирует, спать уютно и безопасно, особенно если во сне закинет на меня все свои конечности и продолжит сопеть в ухо. И знаете, терпеть эту щекотку и копошение всю ночь стоит ради его утренней улыбки, которую он дарит мне, едва открыв глаза. Только проснувшись рано утром и увидев меня рядом, он так нежно улыбается, сгребает меня, прижимает к себе ногами и руками и не выпускает, прямо как сейчас, пока я сам не зашевелюсь и не стану спихивать его с кровати: тогда он начинает смеяться, играючи кусать за уши или нос, пихаться в ответ или давать игривые пощёчины, и в итоге Хёк, а чаще всего это именно он, благополучно валится с кровати на пол, после чего либо стягивает туда меня, либо даёт пинка и, уворачиваясь от моих ударов подушкой, выбегает из комнаты. Утром Хёк домашний, ещё тёплый после сна, торчащие во все стороны белые волосы, след подушки на щеке, красивая тёплая улыбка и в руке стакан его любимого холодного клубничного молока, которое он обязательно пьёт каждое утро, а иногда мы, подражая Кюхёну и Сонмину, закрываемся в нашей комнате и устраиваем вечер фильмов, пеперо, фруктов и клубничного молока. Естественно, никто из фанатов об этом не знает и мы, находящиеся под постоянной "слежкой" камер, чувствуем себя совершающими какое-то тайное действие, будто наши с ним "клубничномолочные вечера" - большая тайна и это, признаться, даже весело. На сцене, шоу, перед фанатами на пресс-конференциях он выглядит милым и добрым, и это, пожалуй, совпадает с действительностью, но с тем лишь отличием, что вне всего этого он становится ещё добрее. Невозможно смотреть без улыбки на то, как он заботится о наших младших – Рёуке и Кюхёне: как помогает вечному макнэ готовить, сочинять тексты песен или разбираться с расписанием, давно забыв о разногласиях с ним и обидах; как следит за Кюхёном, гоняя за лень, неправильные движения в танцах или излишнюю гиперактивность, не всегда доверяя Сонмину в этих вопросах. А милый… Дааа, чистая правда, это касается и работы, и реальной жизни за сценой. Говорят, у меня щенячьи глазки? Ха! Стоит Хёкджэ обворожительно улыбнуться или прикусить нижнюю губу, чуть наклонить голову вперёд, скрывая брови под белой шапкой волос, и посмотреть на кого-то своими большими карими глазками, как этот кто-то бежит выполнять всё, чего хочет эта Обезьянка. Тут он даже меня с моими глазками и приоткрытым ротиком переплюнет. Вспомнить хотя бы нашу поездку в Японию с концертом пару лет назад! Шивон и лидер до сих пор припоминают ему совместный поход в магазин. Тогда уже вечер был, мы захотели выйти из гостиницы проветриться и купить чего-нибудь съестного, а Хёкки, как часто случается, забыл обменять деньги и был без единой йены в кармане, кроме того он предпочитает, чтобы за него платили мы, чаще всего я, конечно, и, видимо, он именно на это и рассчитывал, увязавшись с нами. В маленьком магазинчике неподалёку мы закупились несколькими баночками пива, чипсами, ещё всякой вредной ерундой и Хёк захотел печенья, а так как денег у него не было, однако, цитирую, "печенюшек очень хотелось", это чудо устроило знатную истерику, которой бы любая девушка позавидовала! И истерил Анчоус ровно до того момента, пока лидер не гаркнул на него и я не купил целых четыре коробки этого печенья. Стоит ли говорить о том, что в нашем номере я заткнул хёну рот этими печеньками, напихав их ему по самое горло? Не со злости, естественно, просто так, в качестве маленькой мести. На самом деле, Хёкджэ ранимый. Очень ранимый. Пусть он чаще всего и скрывает свои чувства, обиду на кого-то, злость, бывают случаи, когда он не выдерживает. Как на "Исследовании Человеческого Тела", когда Рёук довёл его до слёз, говоря о его внешности и некрасивой улыбке – хён после закрылся в нашей комнате и плакал неделю, а потом ещё дулся на Вукки около месяца, старательно изображая на людях братскую любовь и дружбу, на самом деле незаметно щипая его в отместку. Позже они всё-таки помирились, не без тяжёлой руки лидера, естественно. Чонсу и я – единственные, перед кем он ни разу не строил буку и сразу говорил всё, что было на душе, сдавал каждого, кто делал ему пакость, и просто никогда не обижался, хотя я сам лично постоянно над ним издеваюсь. И если Чонсу-хён наша "мама" и лидер, которому доверяют вообще все участники группы, то из всех них Хёкки больше всего доверяет именно мне, что приятно греет что-то внутри. Ах да, к ранимости в качестве бесплатного приложения идут нежность и внимание к близким, но если второе относится в основном к участникам группы и его друзьям, то нежность он оставляет исключительно для родственников, в особенности для своей старшей сестры, мамы и, разумеется, меня. Я частенько посещаю его "Chocolat BonBon", хорошо общаюсь с его семьёй и всегда обращаю внимание на его поведение с мамой: они безумно мило заботятся друг о друге, прямо как два попугайчика-неразлучника. Так как Хёкки работает за прилавком, а напротив постоянно открывается дверь и ему очень холодно, он надевает куртку, и я не могу сдержать улыбки, когда к нему подходит его мама, спрашивая, не холодно ли и не нужно ли его подменить, заботливо поправляя ворот и застёгивая молнию куртки до подбородка, а Анчови с нежностью улыбается ей и, как настоящий мужчина, отказывается, продолжая упорно мёрзнуть, но работать. Уже после рабочего дня, закрыв кофейню, он делает по последнему стаканчику кофе для себя и меня, и мы, проводив его маму домой, возвращаемся вместе в общежитие, любуясь вечерним Сеулом. – Донхэ! – шепчет Чонсу, пихнув меня локтём, отрывая от мыслей и просмотра концерта, кивает на Хёка, ослабевшими руками обнимающего мою правую ногу, и отдаёт плед, в который сам только что заворачивался. – Накрой его, не разбуди только, пусть отдохнёт. Действительно, я и не заметил, как моя рыбка уснула, тихо посапывая у меня на колене с приоткрытыми пухлыми губами, пуская мне на домашние штаны слюнку. Стараясь не потревожить его, наклоняюсь и накидываю на него хранящий тепло лидера плед, укрывая ноги хёна и немного плечи, ласково убираю упавшие на закрытые глаза белые прядки волос, улыбаясь тому, как мило он поморщил нос, чувствуя щекотку, и откидываюсь обратно на спинку дивана, продолжая смотреть концерт. Балда, снова работал до седьмого пота вчера весь день и сегодня утром… Не понимаю Хёкджэ, он прекрасно танцует, все движения и танцы в целом у него выходят лучше, чем у нас всех вместе взятых, и поёт замечательно, и рэп читает круче всех! Зачем же он тогда продолжает себя так мучить и изводить тренировками? А потом жалуется на худобу и потерю веса, вот же чудо в перьях! Вернее, моё чудо, в чешуе. И это чудо ест как конь, пытаясь набрать вес. Всегда удивлялся, как в него столько лезет и при том он худой, будто щепка, из-за постоянных тренировок и работы. Причём ест он действительно много, если нет возможности нормально пообедать или позавтракать, Хёк будет хомячить что попало весь день и всё равно жаловаться на голод, пока его не покормят и, естественно, не оплатят его обед. Конечно, все съеденное тут же сжигается на очередной тренировке или подготовке к концерту, на которых он доводит себя до истощения. Бывает, Хёкджэ, в погоне за совершенством, дотанцовывается до полного изнеможения и в таком состоянии срывается на группе. Мне тоже достаётся. Он становится сам на себя не похож: дёргается, язвит, в крайнем случае может послать матом или ударить, причём ударить очень больно, по себе знаю, и, в конце концов, просто валится на кровать прямо в одежде, отрубаясь на ближайшие двенадцать-тринадцать часов. Зато в остальное время Хёк самый настоящий энерджайзер, в заднице которого стоят батарейки с огромным зарядом: он вечно носится, подкалывает всех вместе с Кюхёном, если, конечно, младший не зависает в технике или в Сонмине, достаёт Хичоля, менеджера, да всю группу и весь прилагающийся стафф, а я в свою очередь достаю хёна. Правда, потом мемберы мстят ему, как, к примеру, когда Хичоль вылил на него ведро воды пока он спал, сильно напугав этим, но ведь весело было! Мне, разумеется. – Ха! Смотри, смотри! Помнишь, Хэ-а? – засмеялся Шивон, увлечённо глядя в экран плазмы, где мы выходим после небольшого перерыва и Хёкки, споткнувшись, сбил нас всех, как кегли в боулинге, сшибив и Рёука с камерой, с которой было записано это видео на диск. Все сидящие в зале засмеялись и от шума Анчови зашевелился, укрываясь пледом и уткнувшись лбом в моё колено, обнимая его обеими руками, чем заставил Чонсу зашипеть на всех, чтобы заткнулись. На самом деле как раз перед этим самым моментом мы с Шивоном, Канином, Хёком и Хичолем выпили немного японского сакэ, притащенного нашей Вселенской Звездой, однако это было исключительно чтобы "расслабиться и довести концерт до конца, немножко осталось". Только не учли, что Хёкджэ совсем не пьёт алкоголь… Он может опьянеть даже от конфет с коньяком, вот его с одной стопки сакэ и унесло. Благо лидер не узнал, такой взбучки бы нам дал, что на ближайшие два месяца о выходных можно было бы забыть! А так отделались всего лишь падением за кулисами. Да, после концерта мы как всегда поехали в ресторан, поужинали, и Хёк вышел на улицу подождать нас, напоровшись на толпу фанаток. Надо было видеть, как он, уставший и чуть под градусом, что-то говорил им, постоянно приставляя палец к губам, призывая быть тише, и пьяненько улыбаясь, пока мы его не утащили с собой в общежитие. Я как всегда уложил этого ребёнка спать и он ещё полночи ныл о том, как ему нравится его жизнь, как надоело, что Хичоль над ним издевается, я таскаю у него одежду, и о недостатках своей физиологии. Кстати, о последнем… Хёкджэ постоянно жалуется мне на физиологию, чего стыдится и из-за которой, как ни странно прозвучит, он бреет ноги. Пусть это может показаться кому-то глупым, однако для нас это вполне нормально. Кроме того, признаться, мне нравятся его ноги – они длинные и красивые, плюс гладкие, можно погладить, от чего он всегда смущается и краснеет. А больше всего мне нравится не только смущать и подкалывать хёна, вызывая его улыбку, но и быть рядом с ним в холодные зимние вечера – это самые тёплые и уютные моменты, когда Хёкки, такой домашний, со всклокоченной причёской, заворачивается в большой пушистый плед, заползает в кресло у окна и, глядя на падающий снег, греет руки о большую кружку чая. Стоит мне подойти к нему, как он сразу же пускает меня рядом с собой, укутывает пледом и, требуя послужить для него подушкой, укладывает голову мне на плечо, улыбаясь той самой нежной улыбкой, которую я так люблю, и я просто не могу отказать, обнимая его и прижимая ближе к себе. С полной уверенностью могу сказать, что Хёкджэ для меня – настоящая драгоценность, мой маленький мир, который я знаю вдоль и поперёк, знаю все его секреты и привычки, любимый сорт чая, любимую книгу, музыку. Не будь мы знакомы, я бы давно сошёл с ума от скуки, никто не смог бы заменить его, я знаю. Мы вместе уже более 10 лет и за всё это время мы столько раз ссорились, мирились, дурачились, дрались, подкалывали старших и бегали от лидера, что без всего этого жизнь действительно была бы серой. Без Хёка, без этой чудесной рыбки, спящей сейчас на моих ногах, у меня бы не было такой интересной и увлекательной жизни, наполненной теплом и счастьем всего лишь от его присутствия. Я люблю тебя, Ли Хёкджэ. И буду любить всегда. Моя самая большая драгоценность.