Фотографировать запрещено!

Джон не любил такие автомобили. Слишком заметные, вызывающе ухоженные, начиненные современными технологиями и способные приблизиться бесшумно, вынырнуть из-под локтя, как инопланетный зверь с блестящей черной шкурой, которому подвластны законы гравитации, трения и аэродинамики. Открытая дверца, как звериная пасть, откуда вырывается влажное жаркое дыхание. "Прошу вас, садитесь, мистер Уотсон!" – доносится изнутри. Умом, конечно, Джон понимает, что это сравнение со звериным дыханием глупое, что в автомобиле, конечно же, включено отопление, что совершенно закономерно в промозглый ноябрьский вечер. Но он не может избавиться от ощущения, что зверь просто сложил крылья, прижал их к телу, и что сейчас в воздухе над ним покажется, извиваясь, тяжелый хвост. Тот, кто говорил, не стал повторять просьбу - просто ждал. Он знал, что Джон не откажется. То, что в салоне рядом с ним оказалась изящная молчаливая девушка, поначалу сбило Джона с толку. Предчувствие опасности слегка притупилось. Но затем оно вновь закрутилось внутри противным тревожащим стерженьком, как пульсирующая зубная боль. Впереди, рядом с водителем, оказался еще один человек, не заботящийся о том, чтобы Джон разглядел его лицо во время разговора. А разговор был, по правде сказать, довольно странным. - Вам нет нужды представляться, - вежливо заткнули Джона, когда автомобиль плавно тронулся с места и Джон открыл рот, чтобы спросить, куда, собственно... и, собственно, кто... и по какому, собственно, праву... - Тем более нет нужды интересоваться, кто я такой и что мне от вас нужно. Вы узнаете все, что вам следует знать. И не успел Джон состроить ироничную гримасу, как молчаливая девушка протянула ему планшет. - Я... это же мои... откуда... что это? - с паузами в несколько секунд выдавил из себя Джон, держа планшет над своими, начинающими слегка подрагивать ("Черт! Спокойно, капитан Уотсон!!..") коленями. Фотографии автоматически сменяли на экране одна другую. Если подумать, ошеломляющего в них было мало - ровно столько, сколько может содержаться в абсолютно бессодержательной, унылой и размеренной жизни отставного военного. Ни в его прогулке по парку, ни в маршруте, которым он добирался до второсортной гостиницы после встречи с удивительно раздражающим для своей профессии психотерапевтом, ни в посещении супермаркета, где ему пришлось выстоять долгую очередь перед кассой, в результате чего нога разболелась не на шутку (на следующий день даже пришлось вновь вытаскивать из-под кровати трость, обходиться без которой он так надеялся себя заставить!) - ну ничего из этого не представляло ни малейшего интереса ни для кого, разве что только для самого Джона Уотсона. - Кому... - Джон сглотнул и продолжил более решительно, стараясь не выдавать своего волнения, говорить четко и спокойно. - Кому понадобилось делать эти фотографии? - Нет, мы за вами не следили, - человек на переднем сиденье ответил, предвосхищая череду вопросов, только формирующихся в сознании Джона. - Это сделал человек, интересы которого, по имеющимся у нас сведениям, ни в какой области не пересекаются с вашими. Если бы мы изыскали возможность объяснить появление этих фотографий, мы бы не стали вас беспокоить. - Беспокоить? – переспросил Джон неестественно высоким голосом. – Вы меня похитили! - Вы ошибаетесь. Если вам нечего сказать о том, кто сделал эти фотографии, я остановлю автомобиль – и вы вольны идти, куда направлялись. - Да, мне нечего сказать, - сказал Джон на это. – Я понятия не имею, кто сделал эти фотографии и зачем! Я вообще ненавижу фотографироваться. А когда фотографируют исподтишка, это вообще подло!.. Так я свободен? - Вы свободны, - кивнул человек на переднем сиденье и сделал знак водителю. Тот остановил машину. Однако Джон не спешил отдавать планшет девушке и открывать дверцу. - Но вы мне не скажете, кто это. Так? - Если вы сейчас уйдете – увы, нет. - Ах, вот как? Тогда я остаюсь. Он решительно сжал планшет и стал смотреть дальше. Автомобиль снова тронулся. Человек на переднем сиденье молчал. - Как интересно, - сухо заметил Джон где-то через полсотни фотографий. – Он меня что, уже не первый месяц преследует?.. Кстати, он – или она? Это-то хотя бы вам известно? - Первая фотография – 3 июня, десять ноль три утра, - с милой улыбкой отозвалась девушка. - Вы сидели в кафе по адресу Бе... - Мне такие подробности ни к чему, - оборвал ее Джон, тут же пожалев о своей грубости – улыбка погасла на ее личике, девушка замолчала. – То есть, я прекрасно помню, на какой это улице. Я постоянно захожу в это кафе. Больше никуда. - Если бы существовали какие-нибудь обстоятельства в вашей жизни, которые объясняли бы, чем вызван интерес к вам со стороны этого человека, - снова заговорил человек на переднем сиденье, - что-нибудь... криминальное... подозрительное... Но ваша биография безупречна. - Так вы изучили мою биографию? – язвительно поинтересовался Джон. – Понравилось? - Скука, - не задумываясь, отвечал человек на переднем сиденье. – А скука - это именно то, чего тот человек при любой возможности бежит, не стесняясь в выборе средств. И, отвечая на ваш вопрос – да, мы знаем, кто он. - Послушайте, - сказал Джон. – Если этот ваш... фотограф... Если он какой-то псих... Он... Он, что... У него дома, что, стена обклеена моими фотографиями? Он на мне помешался? Я его следующая жертва? Он меня собирается расчленить и добавить в свою коллекцию трупов? - Коллекция трупов? – человек на переднем сиденье расхохотался. – Это сильно сказано. Скорее, смешные сувениры. Нет, не бойтесь, расчленять вас он точно не собирается. Его интересуют УЖЕ УБИТЫЕ КЕМ-ТО. - Некрофил? - Не могу поручиться, но, скорее всего, просто болезненная тяга к исследованиям. - Но если... - Вашей жизни ничего не грозит. - Но он же маньяк! - Не в том смысле, в котором вы привыкли употреблять это слово. - Он ведет себя, как маньяк, - настаивал Джон. – Делает фотографии незнакомого ему человека... Может, сидит себе вечерами – и фантазирует, глядя на разложенные на столе отпечатки... Просто представить тошно, что он может с ними... Джон замолчал, потому что ему показалось, что его действительно стало слегка подташнивать. А может, просто укачало... Он бросил планшет на сиденье рядом. Автомобиль неожиданно притормозил. - Вы можете идти, - сказал человек на переднем сиденье. - Но вы... так и не сказали, кто это! – напомнил ему Джон, взявшись за ручку. - Разумеется! А вы ожидали услышать его имя? - ответил человек на переднем сиденье. - Но вы же обещали... сказать... если я не уйду сразу. - Я сказал, что вы не узнаете, если уйдете. Но не сказал, что узнаете, если останетесь. Кроме того, в самом начале нашей беседы, я обещал, что вы узнаете все, что вам следует знать, не более того… Если вы, как я могу судить по вашей реакции, действительно не знакомы с тем фотографом, то советую хотя бы на месяц-другой поменять место жительства и не бывать, по возможности, в тех местах, где бываете часто, то есть, где он вас видел и фотографировал... - Это... это уже слишком. Я не собираюсь никуда переезжать и менять свою жизнь из-за какого-то урода! Занимайтесь своим делом – что вы там должны делать... Ловите его, лечите или... И вообще, я требую, чтобы вы уничтожили эти фотографии. Немедленно! А не то я... - А не то вы что? – спросил человек на переднем сиденье. - Не знаю... Но мне плевать – кем бы он ни был, если увижу, что кто-то меня опять фотографирует, то подойду и сам разберусь! - Нападете на него? Разобьете объектив? - Вежливо заставлю его съесть карту памяти, - буркнул Джон и толкнул дверцу, вылезая наружу. - Хотел бы я это видеть, - задумчиво произнес человек на переднем сиденье. – Но все же настаиваю, чтобы вы приняли мое предложение. Это единственно приемлемое решение – устранить объект нездорового интереса. Выражаясь точнее, вас... - Ну, знаете... - Крепитесь, Джон. Кто знает, каким целям служит проводимый над вами эксперимент. - Эксперимент? – переспросил Джон, склоняясь ближе, но дверь резко захлопнули, так что Джону пришлось отскочить назад. Он даже чуть не упал при этом и чудом сохранил равновесие. - Да чтоб вас всех! – в сердцах воскликнул Джон вслед удаляющемуся автомобилю. *** Он увидел фотографа и сразу понял, что это тот самый. Прошло всего недели полторы. Джон из принципа не менял ничего из своих привычек. По-прежнему заходил в то кафе, и гулял в парке. Ему нравилось гулять в парке, потому что так казалось, что он как бы не совсем уж и один. Он смотрел на проходящих мимо, на тех, кто сидел на скамейках, на бегунов, на счастливые пары, на играющих детей, и не чувствовал ничего. Никогда не представлял, что это он занимается пробежкой, забыв о трости. Или о том, что это он держит за руку девушку, влюбленную в него по уши. Или следит, чтобы его дети не угодили, чего доброго, в лужу, увлекшись игрой. Он просто присутствовал там. На сеансах психотерапевта он тоже… присутствовал. Психотерапевт был им недоволен. «Никаких результатов не будет, пока вы не захотите этого сами», - сказал он к концу последнего сеанса. Джон и сам был собой недоволен. Ни черта ему эти посещения не давали. Бесполезная трата времени. Он уже почти забыл о том неприятном разговоре в автомобиле, как вдруг… Джон стоял на краю тротуара и собирался переходить улицу. Только перенес вес тела на трость, как вдруг краем глаза уловил... Резко обернувшись, он взглянул в черный круг с поблескивающим темным «глазом» линзы. Фотограф стоял метрах в двадцати, используя рекламный щит, как частичное прикрытие. Лица его Джон не увидел, так как вместо того, чтобы смотреть на дисплей, он пользовался видоискателем. Заметив, что его засекли, парень быстро повернулся и, убрав от лица фотоаппарат, прикрылся воротником, а затем зашагал прочь. Джон был в ярости. То, что он в ярости, доказывал хотя бы тот факт, что улицу переходить он раздумал, наплевав на то, что на сеанс терапии он уже наверняка опоздает. И другой факт тоже говорил за то, что Джон в ярости: он решительно направился вслед за фотографом, высматривая уже почти затерявшееся в толпе темное пальто из какой-то грубой ткани, наверняка, тяжелое и жесткое, как необработанная шкура. Все инстинкты, которые не раз спасали ему жизнь во время его службы, теперь включились и работали на полную катушку. Выследить, остаться незаметным, предугадать действия противника, совершить обманный маневр... О, все это Джон Уотсон умел и не собирался забывать. В какой-то момент, пережидая в подворотне опасный момент (фотограф остановился и, возможно, собирался обернуться), прежде чем продолжить преследование, Джон с радостным удивлением отметил, что нога перестала его беспокоить. Но трость он все же не оставил (хотя такая дикая мысль – сунуть ненужную уже трость в урну – мелькнула в его голове), разумно предполагая, что приступ может возобновиться с прежней силой, когда охотничий азарт уляжется. Что ж – то ли Джон Уотсон действительно не зря положился на свои инстинкты, то ли фотограф не предполагал, что его жертва окажется решительнее, чем полагается быть жертве. Во всяком случае, Джону удалось незаметно проследить его до самого дома. А когда Джон увидел медленно закрывающуюся дверь, за которой скрылся фотограф, он подскочил и - вот где пригодилось! – придержал ее тростью. А потом вошел. * * * Фотограф стоял возле стола, спиной к входной двери. Джон аккуратно прикрыл дверь. На щелчок замка фотограф не отреагировал, хотя щелчок был негромкий, но вполне внятный. Судя по движениям, он просматривал сделанные сегодня фотографии, держа перед собой фотоаппарат. Джон видел только его спину, локти и затылок. Из кармана пальто торчали перчатки. - Может, все-таки изволите повернуться ко мне лицом! – голосом, не обещающим ничего хорошего, произнес Джон, крепко сжимая рукоять трости. Жаль, конечно, что с ним не было его пистолета – но в мирное время гулять с оружием как-то не принято. Впрочем, это пустяк. Джон Уотсон обладал несколькими преимуществами. Как солдат, он мог применить в качестве оружия любой, самый безобидный на первый взгляд, предмет. Как врач, он мог бы проделать это с убийственной точностью. Фотограф продолжал его игнорировать. Это окончательно вывело Джона из себя. - А ну повернись, когда я с тобой разговариваю! – рявкнул он и с силой стукнул тростью в пол. На это фотограф ответил весьма неожиданно – он обернулся, всплеснув руками и издав резкий звук, как будто задохнулся. Фотоаппарат выскользнул из его длинных пальцев и оказался на полу. Джон мстительно усмехнулся – треск был внушительный, аппарат наверняка поврежден! - и шагнул вперед. Он толкнул опешившего фотографа концом трости в грудь, заставляя сесть в оказавшееся рядом кресло, и, продолжая надавливать тростью, произнес требовательным тоном: - Имя! Фотограф заморгал, внимательно глядя на Джона, и поднес руку к щеке. Джон остановил его, легонько ударив тростью по пальцам. - Не знаю, что ты задумал, но у тебя не получится. Имя! - Ше-е-рло-о-ок… Хо-о-олмс, - старательно выговаривает фотограф, не отводя взгляда от Джона. Слишком старательно, слишком громко. «Он не слышит своего голоса – вот почему!», - догадался Джон и тут понял, вернее, разглядел, к чему тянул руку фотограф - за ухом был закреплен слуховой аппарат, тщательно спрятанный под волнистыми прядями. Джон жестами показал, что разрешает включить его, и опустил трость. - Мо-о-ожно взя-а-ать теле-е-фо-о-он? – спросил Шерлок. – Не-е-е люблю-у-у зву-у-уки. Лу-у-учше те-е-екст. Джон кивнул. Он понял, что Шерлоку легче набирать текст для общения. - Ты читаешь по губам? – спросил Джон. – Поэтому не включаешь аппарат? Шерлок уже не смотрел на него – он быстро нажимал клавиши, склонившись над мобильником, потом протянул экраном к Джону: «Никак не могу привыкнуть к звукам, включаю слуховой аппарат только в крайнем случае». - Понятно, - сказал Джон, прочитав это. – Так, а что же насчет меня? Вот это – для чего? Он указал на все еще валяющийся на полу фотоаппарат. Шерлок вздохнул. «Фотоаппарат наверняка сломан». - Я не собираюсь извиняться, - заявил Джон, поднимая фотоаппарат, и попытался его включить. Безрезультатно. Шерлок невесело следил за его манипуляциями. Когда Джон достал карту памяти, Шерлок еле заметно улыбнулся и написал: «Мне это нужно будет съесть?» - Что? Но откуда ты?.. – Джон растерялся. Как мог тот разговор дойти до Шерлока? Разве что… «Мой брат рассказал мне», - напечатал Шерлок, показал экран Джону и добавил: – «Ты правда обещал это сделать?» - Да, обещал… Брат? Так это был твой брат? «Вечно сует свой длинный нос в мою жизнь» - напечатал Шерлок. - Эти фотографии, - сказал ему на это Джон, - не твоя жизнь, а моя. Ты тоже суешь свой нос в мою жизнь! «Разве я чем-то тебе навредил?» - Нет… вообще-то… - сказал Джон. – Пока нет… Но я не знаю, что ты собирался со всем этим делать. Он повертел в пальцах карту памяти, потом огляделся по сторонам. Комната выглядела вполне обычной, разве что слегка не прибранной. Из фотографий – только одна, маленькая, запечатлевшая какой-то пустынный пейзаж, в аккуратной рамочке, прислоненная к корешкам какого-то многотомного издания. - И не знаю, сколько их у тебя еще… «Ожидал увидеть логово классического серийного убийцы?» - Я еще не был у тебя в ванной комнате, - ответил на это Джон и против своей воли усмехнулся. «Ты странный». - Вот как! – Джон иронично вскинул брови. – Преследовать незнакомцев и тайно их фотографировать, значит, это обычное дело? А странный – я? «Ты странный», - снова напечатал Шерлок и пояснил чуть ниже: «Ты на меня больше не злишься». - С чего ты взял? Злюсь, конечно! – рассердился Джон. – Скажи спасибо, что я в полицию не обратился. «А почему ты не обратился в полицию?» - А должен был? – поинтересовался Джон, разглядев на столе ноутбук и усаживаясь перед ним. Трость он прислонил к шкафчику рядом. «Обычный человек так бы и поступил, а не стал бы врываться в чужие дома…» - Обычный человек не стал бы печатать, хотя может включить слуховой аппарат и прекрасно обойтись устным общением, - вставил Джон. «…и открывать чужой ноутбук», - хмыкнув, допечатал Шерлок. - …в котором, наверняка, полным-полно моих фотографий, сделанных таинственным незнакомцем! «Мы что, будем выяснять, кто из нас более странен?» - Нет, будем смотреть фотографии. Прекрасно проведем вечер. «Ты не знаешь пароль от моего ноутбука» - Скажи! «С какой это кстати?» - Ноутбук съесть будет труднее, чем карту памяти… Так что лучше давай, колись… И вообще, хватит тут мне печатать! Включи эту свою штуку и говори вслух. А то как с машиной, честное слово… Шерлок замер, кусая губы и опустив руку с телефоном. - Я… что-нибудь не то сказал? – осторожно поинтересовался Джон. «Ни к чему церемонии. Скажи уж, что собирался, стирай свои фотографии и проваливай!» - напечатал Шерлок и так резко выбросил руку с телефоном, что чуть не выронил его. - Не знаю, на что ты обиделся, - сказал Джон. – Но извини. Просто давай сюда свой пароль. Или я унесу с собой это, - он указал на ноутбук, открытый, но все еще не впускающий постороннего в свои недра, - и это, - он указал пальцем на лежащую рядом с ноутбуком карту, - и все, что найду тут, похожее на носитель информации. «Бери», - напечатал Шерлок. – «Это тоже можешь открутить и унести». - Что открутить? Шерлок молча указал на свою голову, потом напечатал: «У меня определенно выдающийся носитель информации». - Скажи честно, - попросил Джон, закрывая ноутбук и поворачиваясь к Шерлоку. – Зачем ты делал это? Для чего эти снимки? «Почему в прошедшем времени? Я намерен продолжить!» - Но фотоаппарат разбился! «Куплю новый. У меня есть деньги.» - Даже если я буду против? «Да». - Даже если я сменю адрес, уеду в другой город? «Да. Я тебя найду». - Даже если я умру? – Джона уже забавлял такой поворот их беседы. Шерлок нахмурился и напечатал: «Ты ничем не болен. Почему ты предполагаешь, что можешь умереть?» - А может, мне кирпич на голову свалится! «Если на голову, то вряд ли качество твоей жизни от этого пострадает» - ответил Шерлок. - Это ты так обычно говоришь людям, что они идиоты? «Большинство людей – действительно идиоты. Зачем скрывать от них правду?» - Послушай, я… - Джон замялся, не зная, как сформулировать то, что он сейчас ощущал. – Понимаешь, я… Давай мы… Я не буду стирать свои фотографии. Я, знаешь ли, видел их… И тогда – я, конечно, был озадачен… и зол… и даже немного напуган… Для меня это было так неожиданно. Вот уж не думал, что моя скромная персона может кого-то заинтересовать, тем более… Но сейчас я думаю… те фотографии – их жаль будет стирать. «Почему?» - напечатал Шерлок. - Они… красивые, - сказал Джон и тут же застеснялся. – То есть, я хочу сказать, что это не я красивый, конечно же… - он прервал себя вымученным смехом, - а сами фотографии. Они хороши, уж поверь мне. Не знаю, для чего они тебе – но они хороши! Ты… снимал еще кого-нибудь, кроме меня? «Нет!!!» - напечатал Шерлок. - «Нет никаких других. Эксперимент – это ты. Я изучаю тебя». - Ого! - воскликнул Джон. – И в чем суть эксперимента? «Ты не поймешь» - Ах да, я же идиот. Совсем забыл! Шерлок не отреагировал на его слова, и до Джона запоздало дошло, что Шерлок снова склонился над телефоном, о чем-то задумавшись, поэтому не видел его губ и не мог прочитать, что говорил Джон. Шерлок вдруг стал набирать с бешеной скоростью, показывая Джону очередную фразу и тут же бросаясь печатать дальше. Джона поразило, что до сих пор Шерлок не допустил ни единой ошибки, даже все запятые были на своих местах. «Хотя, возможно, поймешь!» - печатал Шерлок. – «Я изучал не просто тебя… Ты так же одинок. Я хочу понять, как людям удается с этим справляться. У меня не получается. У меня не бывает друзей. Никогда не было. Не потому, что я был глухим. Мне сделали операцию пятнадцать лет назад, поставили аппарат. Я все равно не смог. Не умею ладить с людьми. Всем говорю гадости». Джон остановил Шерлока, помахав ладонью перед его лицом. - Ты неудачно выбрал объект для исследования, - сказал Джон. – У меня та же проблема, что и у тебя. «Что ты хочешь этим сказать?» - Ты ошибаешься. Мне тоже не удается с этим справиться. Я всюду чувствую себя чужим, даже если мне вежливо улыбаются и предлагают свою дружбу. Мой психотерапевт считает, что я должен прилагать усилия. Но чем больше я стараюсь, тем хуже. Так что… Я – не тот, кто тебе нужен, Шерлок! «Нет, тот!» - напечатал Шерлок, потом спрятал телефон в карман, поднес пальцы к уху и подкрутил регулятор слухового аппарата. - Нет, ты тот, кто мне нужен! – сказал Шерлок вслух. Теперь, когда он мог слышать себя и контролировать, его речь оказалась абсолютно без изъяна. Голос был сильным, ровным, приятного тембра. Никаких заминок, никаких резких звуков. Джон был приятно поражен. - Шерлок, - сказал он. – Ты… ты… Почему ты… Ты не должен молчать! - Мне с детства велят заткнуться, - возразил Шерлок. – Даже когда я изъяснялся языком жестов, я умудрялся выводить людей из терпения. - Мне, например, ты не сказал ничего такого… неприятного, - сказал Джон. - За исключением того, что назвал тебя идиотом. - Не то чтобы… Это было как бы… - Я употребил другие выражения. Это одно и то же. - Что ж, тогда я могу сказать одно, - Джон хитро улыбнулся. – Ты не пользуешься по назначению своим выдающимся носителем информации. Джон многозначительно постучал пальцем по своему лбу. - Почему… Что?.. Ты… ты хочешь сказать, что… Что ты хочешь сказать? - Что ты идиот. Мы с тобой уже чуть ли не полчаса сидим и ведем увлекательную беседу. Оба. Как будто мы – пара чертовых абсолютно нормальных людей. - Да, - подумав пару секунд, ответил Шерлок, и на его лице неожиданно проступило довольное выражение. – Ты прав. Уволь своего психотерапевта. - Обязательно! – закивал Джон. - И, знаешь, я думаю, мы можем как-нибудь опять… Встретиться и поговорить. - Как только я опять замечу, что ты меня фотографируешь? - Нет, я больше не стану. Я понял. Если я буду знать, что увижу тебя снова – не будет нужды делать фотографии. - Это… здорово… - сказал Джон. – Но ты ведь не сотрешь те, старые? - Нет, - мотнул головой Шерлок и встал с кресла. – Я бы хотел задать тебе один вопрос. - Да, пожалуйста. - Тебя действительно зовут Джон Уотсон, как мне сказал мой брат? - Правда. - Хорошо. Послушай, Джон… Когда я сказал, что не люблю звуки, я… слегка погорячился. Я не люблю, когда слышу других людей. Я сразу начинаю… Я смотрю на них и вижу, что они хотят сказать на самом деле… и тогда… В общем, тогда я постоянно влипаю в истории… Поэтому я отключаю слуховой аппарат. Чтобы поменьше влипать в истории. Потому что не могу же я вечно в них влипать… А так… я люблю слушать… некоторые звуки. Например, музыку… Или… Ну, не всю музыку, конечно. У меня особые предпочтения. Но это неважно. Я хотел сказать… Мне понравился твой голос, Джон. Я бы хотел слышать его… постоянно. - Мне тоже понравился твой голос, - сказал Джон. - Спасибо, - ответил Шерлок. Он постоял немного, потом снова сел, принимаясь со смущенным видом разглядывать свои пальцы. Джон тоже молчал. - Я, наверное, пойду, - сказал он через некоторое время и поднялся на ноги. - Угу, - сказал Шерлок, не поднимая глаз. - Значит, увидимся? – спросил Джон, направляясь к выходу. - Ты забываешь свою трость, - сказал Шерлок и посмотрел на Джона. - Черт с ней, - ответил Джон. – Заберу ее завтра. - Значит, завтра ты придешь? – с плохо скрываемой надеждой спросил Шерлок. После того, как дверь за Джоном закрылась, Шерлок послал брату текстовое сообщение: «Ты ждал, что мне придется съесть карту памяти?» «Он нашел тебя без моей помощи» «Он и пальцем меня не тронул» «Он сломал твой фотоаппарат» «Я сам его выронил» «Ты влип, братик. На этот раз – серьезно» «А ты мне завидуешь» Последнее сообщение осталось без ответа. * * * Джон не стал забирать свою трость. Шерлок настоял. Он сказал, что хочет заняться фехтованием, и для этого ему надо укреплять кисть. Но Джон ни разу не видел, чтобы Шерлок тренировался таким образом. Обвинять Шерлока во лжи он не стал. Какая, в самом деле, разница, для чего в углу квартиры отныне поселилась эта трость? Какая кому разница? Главное – у Джона теперь была прекрасная возможность слышать голос Шерлока. А у Шерлока – слушать голос Джона. И они наслаждались голосами друг друга. Раньше это ведь казалось таким скучным – желать кому-то спокойной ночи, здороваться, прощаться, просить передать соль или предлагать сделать кофе… Оказалось – напротив, увлекательно и приятно. Скоро вообще пришло время, когда Джон перебрался жить к Шерлоку насовсем. Так что про трость уже никто не вспоминал. Шерлок продолжал, несмотря на то, что Джон постоянно его за это поругивал, ходить по улицам с выключенным слуховым аппаратом. («А вдруг машина на тебя прямо будет ехать, сигналить, а ты – глухой, как пень! Или я тебя окликну, а ты идешь себе!..). Зато он поднимал чувствительность до максимума, как только заходил домой. Джон услышал, наконец, то, что давно хотел услышать, - как тихонько посапывает Шерлок, уткнувшись ему в плечо, и Шерлок тоже, наконец, услышал, как Джон кричит на пике наслаждения, пока Шерлок трудится, вбивая его в матрас. Однажды вечером, когда ужин был съеден, посуда вымыта и убрана в шкаф, Джон, выйдя из кухни, услышал, как Шерлок что-то напевает, разглядывая в микроскоп образец ткани. А Шерлоку довелось услышать, как Джон запинается, путается и даже слегка заикается, вызывая скорую и объясняя, что именно случилось с его другом и что он успел предпринять, чтобы остановить кровотечение, и откуда взялось пулевое ранение (преступник, за которым Шерлок бросился, решил отстреливаться). Затем Джон узнал, как звучит голос Шерлока, когда тот мечется в бреду. А Шерлок, придя в себя под утро в больничной палате, еще не открывая глаз, услышал, как Джон хриплым голосом в который раз проговаривал слова молитвы, умоляя сохранить своему другу жизнь. Единственное осталось прежним – Джон все так же не любил фотографироваться, поэтому Шерлок так и не купил себе новый фотоаппарат.