Чего хотят...

Весь оставшийся урок я просидел на той же лестнице, дожидаясь звонка. За это время я успел состряпать в голове небольшой план. В принципе, я решил использовать ту же схему, но немного ее подкорректировать. Не зря же у меня в потайном кармане лежала штука на новые кроссовки. Не айс, конечно, но оставалось только надеяться, что прокатит. На перемене я решил действовать методом от противного. А точнее, начать с Гульнары Валерьевны. Но, волею судьбы, пока я до нее добирался, по пути мне встретился Тихомирыч. Некстати, потому что именно его уроки стояли первыми в сегодняшнем расписании. А я благополучно их прое... пропустил. Но тут все оказалось гораздо проще, чем я думал. Потому что физик, кажись, и не помнил, был я на уроке или нет. У него Джей Ло на первой парте сидеть будет, а он и ухом не поведет. Я поздоровался с седым профессором, и только тогда он обратил на меня внимание. – Здравствуйте. – А? Что? Кхм, добрый день, молодой человек. А куда я шел сейчас? – Ой, а это не Вы тысячу уронили? – спросил я, поднимая с пола голубую бумажку. Эх, можно ведь еще и на психолога пойти. – Нет, не я, молодой человек, Вам лучше отнести это директору. А мы договорились играть в шахматы сегодня или завтра? – Хорошо. А Вы сами у директора давно были? – У Адольфа Яковлевича? Да, помнится, в восьмидесятом году мы с ним… О, а ведь сейчас директор эта девочка Любочка! Спасибо, что напомнили, молодой человек. Всего хорошего, не опаздывайте на уроки. И тихой сапой Тихомирыч побрел дальше по коридору. У кого еще остались сомнения? Лично у меня нет. Теперь я не уверен только в одном: каков возраст профессора?! Ну ладно, пока перемена еще не закончилась, надо успеть к Гульнаре. Дверь была закрыта. Я приложил ухо к дереву, но внутри было тихо. Как в склепе. Сплюнув через правое плечо, а потом на всякий случай и через левое, я постучался. И в ответ мне гаркнуло: – Да? – Извините, – я приоткрыл дверь. – Гульнара Валерьевна, можно зайти? – Кото-о-ов? Сам пришел? Чего ты хочешь? – подняла густые брови англичанка. – Я тебя всю неделю не видела, а тут заявился, видишь ли. Я обязательно напишу на него докладную директору, когда вся эта канитель с воровством закончится. Сажать таких надо, потому что из них вырастают настоящие преступники! Среди этих мальчишек полно прогульщиков, бездельников и уголовников. И даже если одного посадят, то все равно ничему их не научат. Потому что не умеют детей воспитывать и учить. Вот мои родители... Так, а откуда Гульнара знает об ограблении?! И о том, что в краже подозревается ученик. Она точно ведьма! – Ну так, – странно покосилась на меня Валерьевна, видимо, выражение моего лица как-то изменилось. – Тебе что-то нужно? – Н-нет, Гульнара Валерьевна, я просто за... за своей рабочей тетрадью зашел. – Я их еще не проверила, на уроке следующем отдам. – Ладно, хорошо, тогда до свидания, – я кое-как выдавил из себя улыбку и вылетел из кабинета. Получается, кто-то из учителей все же в курсе. Остается только догадываться, откуда англичанка об этом узнала. Но именно она всегда в курсе всех событий. Теперь вот ей как-то удалось пронюхать и об этом происшествии. Но, к сожалению, отношения к краже она не имеет. И что еще меня больше злит, - она искренне верит, что преступление совершил Денис. Теперь она меня бесит еще больше! Посмотрим на ее перекошенное личико, когда это окажется наглым враньем. Через несколько кабинетов от английского находился кабинет биологии. Но дойти я туда не успел, потому что прозвенел звонок на следующий урок. И я опять дислоцировался в свое убежище. Прикольно, вроде, я сегодня в школе, а ни на одном уроке ещё не был. И главное, что меня еще никто не поймал, я прям фантом. Так, сейчас у нас четвертый урок, только вот я не помню, какой. Эх, как же мне не хватает Ветрова в такие моменты. Он всегда помнил расписание. Эх, Денис, Денис, а ведь мы в один универ собирались поступать и курсовые писать тоже вместе. А может, и комнату одну на двоих снимем. Хотя, ты постоянно будешь водить туда девушек. А я что, мужиков, что ли?! Нет, нет, нет, нечего о таком думать. Бред какой-то. В общем, Денис мне почти как брат, которого у меня никогда не было. А у Ветрова есть сестренка маленькая, ее, кстати, как мою маму зовут. Ну, у них хорошая семья, поэтому Дэн вырос таким... каким вырос. Не представляю, что у них там сейчас творится. Сначала драка, а теперь вот полиция. Я представил, что бы было, если бы я оказался на месте Ветрова. Мама бы слегла тут же, Сергуня только и успел бы ее подхватить. Ну, нет, не дай Бог. После четвертого урока наш класс спускается в столовую. Так как Стрекоза – классная 11Б, а Лола – 11А, то они спускаются туда вместе со своими классами. Поэтому сейчас у меня вариант только сходить в спортзал к Дюше. – Котов? – удивленно уставился на меня физрук. – А почему тебя не было сейчас на уроке? Вот блин, значит сейчас была физ-ра. Вот это палево. – Э-э-э, так у меня же освобождение на две недели из-за шишки. К Вам Надежда Петровна не подходила? – Не помню, – пробубнил Андрей Иванович. – Кто такая Надежда Петровна? Ладно, все равно никакого проку от Витьки нет. – Кстати, это не Ваша тысяча? – я показал ему ценную бумажку, на которую он тут же уставился хищными глазками. «Если скажу, что моя, то он мне ее отдаст. Но она не моя, и это будет нечестно. Но до зарплаты еще так долго, а мы с мужиками хотели сегодня футбол посмотреть, пиво попить. А денег как всегда нет. Хотя, Бог и мама мне это не простят». – Нет, это не моя, иди отнеси охраннику, потерявший наверняка найдется. Бедняга, но зато честный. Хотя, кажется, я же вычеркнул его из списка подозреваемых. Эх, ну ладно, доверяй, но проверяй. А теперь пора валить. – Слушай, Котов, а ты не знаешь, где Денис? Просто у нас майские соревнования скоро, мы на него очень надеемся. А он и на тренировки на этой неделе не приходил, и в школе его я не вижу. – Не знаю, наверное, он заболел, – пробормотал я. – Ладно, я пойду, у меня там урок следующий... какой-то. – Обществознание. Даже Дюша расписание знает! Один я такой идиот, что полгода его запомнить не могу?! Так, обществознание, вот зараза. И как я Ольге Олеговне буду объяснять, что меня нет на уроке. Да и Лоле, чей урок идет шестым, тоже. Но сегодня творилось что-то очень странное. Идя по полупустому коридору, я услышал чей-то голос, эхом отражающийся от стен. Я быстро прыгнул за угол. – Да, дорогой, сегодня вечером... Хорошо... Нет, я, правда, успею... Слушай, у меня сейчас урок, дети ждут... Я тоже тебя люблю… Пока, милый. Я без труда узнал голос Лолы. Понимая, что она идет в мою сторону, я быстро шмыгнул в угол, прячась за круглой банкеткой. Черт, голова побаливает уже. Но нет, надо пытаться дальше. Как только женщина показалась из-за угла, я попытался настроиться, несмотря на усиливающиеся покалывания. «Думаю, что свадьбу лучше сыграть летом. В июле или в августе. Ох, какой праздник замутим, Богдан - нефтяник, можем себе позволить...». Ай! Я схватился за голову. Пока я пытался успокоиться, Лидия Олеговна уже ушла. Ну, того, что я услышал, мне хватит. Значит, у нашей учительницы информатики жених вполне обеспечен. И повода красть деньги у нее и нет. А я ведь знал, что она тут ни при чем. Я поднялся с прохладного пола, выложенного квадратной плиткой, и отряхнулся. А потом повалился на банкетку, содрогаясь от приступа боли. Да что же это такое? Я кое-как встал и, покачиваясь, побрел к своей лестнице. Там я сидел, тупо уставившись в одну точку. В голове проносились тучи мыслей, но ни одна из них не соизволила задержаться хотя бы на пять секунд. Из транса меня вывел очередной звонок. Кажись, я даже задремал немного. И какой сейчас урок по счету, получается? Пятый, кажется, закончился. Я на сгибающихся ногах поплелся вниз. Эх, немного погано себя чувствую из-за того, что все время надо напрягаться. Раньше такого не было, все мысли сами прилетали в мою голову независимо от моего желания. Но я не должен останавливаться на полпути. В голове словно жужжал потревоженный улей. И даже начинало немного подташнивать. Что-то мне нехорошо... Что-то мне совсем нехорошо! Я промчался мимо первых выходящих в коридор учеников и влетел в туалет. Забежав в первую попавшуюся кабинку, я запер за собой дверцу на крючок и склонился над унитазом. Меня стошнило. Вот. Же. Черт. Блять! Наконец, успокоившись, я привстал и сел на закрытую крышку. Во рту оставался кисловатый привкус. Ух, кажется, немного полегчало, хотя голова еще немного кружится. Я восстанавливал дыхание, когда в туалет кто-то вошел. Судя по голосам, их было двое. И обе были женщины. А что женщины делают в мужском туалете?! Собравшись с мыслями и собрав по кусочкам картинку прошлого, я с ужасом осознал, что случайно забежал именно в дамскую уборную! Пипец! Ну, мне есть оправдание, я вообще ничего не соображал. Так, ничего страшного, с кем не бывает. Сейчас прозвенит звонок на урок, и я спокойно могу выйти никем не замеченным. Вошедшие, кстати, действительно были именно женщинами, а не девушками или девочками. Кроме того, вскоре я понял, кто именно это был. Стрекоза и Ольга Олеговна! Две непохожие сестренки, единственные, чьи мысли я так и не успел прочесть по заготовленному плану. – Так вот, этот кобель еще той сукой оказался, – включая воду в кране, пропела Олечка. – Не выражайся, это школа, а не публичный дом. – Один хрен. – Оля! – Ладно, ладно, Анфис, больше не буду. Слушай, он же мне еще денег должен, тварь. Ну, ничего, я все с него до последней копейки сдеру. Компьютер он хочет себе новый, видишь ли. Никогда не понимала, что люди находят в этих консервных банках! А ведь теперь у нас, видите ли, интерактивное образование, придется учить. Кстати, как твоя поджелудочная? Была у врача? – Да, отпросилась у Любови Михайловны во вторник, съездила. Он опять мне какие-то таблетки прописал и... Голоса стихли. Преподавательницы вышли из уборной. Так, так, что же у нас теперь выходит? Оля полный профан в компьютерах, а Стрекозы вообще во вторник в школе не было. Если, конечно, она не наврала про врача. Ащ, мне самому скоро лекарь потребуется. Но к Надежде Петровне я не пойду, и не просите. А пойду я... к Любовь Михайловне, вот! Потому что я уже больше не могу. Надо просто с ней поговорить. Если понадобится, я рискну собственной шкурой и расскажу про видеозапись, но про Олега с Лерой - ни слова. Дождавшись, когда в коридоре наступит тишина, я решительно направился прямиком к кабинету директора. И внезапно появившееся предчувствие, что что-то должно произойти, никуда не исчезало, а наоборот, становилось только сильнее. У дверей в фойе я заметил человека в форме. Он стоял ко мне спиной и говорил по телефону. Но у меня в животе словно морской еж надулся. Это не к добру, совсем не к добру. А так вообще первый этаж был пуст, Тимур опять где-то пропадал. Ну вот же прогульщик, еще похлеще, чем мы с Ветровым. Быстрым шагом я поспешил к кабинету директора, боясь, что сейчас от головокружения могу упасть прямо на ровном месте. Я без стука вошел в приемную, и слова так и застыли у меня на языке. Потому что тут творилось что-то такое... Я почувствовал себя лишним. Несколько пар глаз тут же уставились на меня. В существенно небольшой приемной народу было достаточно. Центром всего являлись Любовь Михайловна и еще один усатый мужчина в форме, которые переговаривались между собой. За своим столом сидела секретарша Ирочка и большими, то ли от недоумения, то ли от страха, глазами смотрела на эту парочку. Рядом стоял все такой же невозмутимый Анатолий Викторович, первым заметивший меня. Тут же в углу незаметной тенью с какой-то большой коробкой оказался и охранник Тимур, делающий вид, а может, и нет, что ему все происходящее до лампочки. Но среди этой толпы я в первую очередь заметил пару, стоящую позади всех у входа в кабинет директрисы. Это была Алина Васильевна, мама Дениса, а рядом с ней стоял... и сам Денис! Он поднял голову, и мы посмотрели друг на друга. Мы не виделись всего пару дней, но кажется, что прошла целая вечность. Столько всего произошло. Он чуть наклонил голову и попытался мне улыбнуться. Но улыбка, возникшая у уголков губ, была немного грустной. Мне так и захотелось схватить его за руку и увести подальше от этого дурдома, в который он невесть как попал. Кажется, он умеет водить машину, можно будет какую-нибудь угнать. Он уедет за горизонт, а я буду махать платочком ему вслед. Может, через десяток лет мы и встретимся... Тьфу ты, черт! Если я не перестану прокручивать в голове мелодрамы, комедии и трагедии, то платочком помашут мне. И вообще я пришел сюда настаивать на том, чтобы они оставили Ветрова и его семью в покое. Я покачнулся и схватился за косяк двери, чтобы не упасть. Перед глазами все поплыло. – Что такое? – спросила мама Люба, не зная, как лучше намекнуть мне уйти. Ага, сейчас. Усатый окинул меня подозрительным взглядом. – Котов, Вы бы не могли подождать за дверью? – спокойно спросил завуч, видя, что директриса не может подобрать слова. И как он может помнить имена и фамилии всех учащихся? Ему с такой памятью только в ФБР идти работать или в Интерпол какой-нибудь. – Нет, не могу, – просипел я, собирая себя по кусочкам. Покерфейс Анатолия Викторовича исчез, его брови удивленно поползли вверх. – Мне нужно сказать что-то очень важное… – И что же? – опять обратился ко мне завуч, потому что мама Люба опять почувствовала себя неловко под взглядом полицейского. Словно они что-то утаили. А потом усатый повернулся ко мне, готовый слушать. – Вы официально хотите дать показания, молодой человек? – спросил он. Ничего я не хочу, похоже, что меня сейчас опять стошнит, хотя уже и нечем. – Денис... Короче, это не Денис. Он не виноват, – выдавил я, путаясь в словах. – Да, а кто же тогда? – усмехнулся в усы полицейский, мигом теряя серьезный настрой. Видимо, ему кажется это забавным, но ничуть не важным. Я посмотрел на маму Любу. У нее было такое выражение лица, что казалось, она вот-вот заплачет. Послышался грохот. Все тут же повернули головы в другую сторону. – Осторожней, Тимур, – воскликнул Анатолий Викторович, а сквозь шум прибоя я разобрал чью-то смутную мысль. Она словно была написана в воздухе, я мог только прочитать ее, но понять, кому именно она принадлежит не получалось. «Криворукий идиот… Думать надо… Почти все удалось…» – Извините, – прогундел охранник, поднимая упавшую коробку. – А что это? – спросила мама Люба, от сильного шума вышедшая из ступора. – Так принтер же, Любовь Михайловна, старый, - ответила секретарша. - Вы сами просили от него избавиться, вот я и попросила Тимура его вынести. «Никогда больше… одни долбоебы… дура…» – Да, хорошо, – пробормотала директриса. «И какого хрена все пошло не по плану?... Страдать... Как я... Со старшей школы... Деньги... Запись...» Мля, я сейчас с ума сойду! – Витя, тебе плохо? – обеспокоенно воскликнула Алина Васильевна и, отодвинув усатого в сторону, подскочила ко мне. А я не мог ничего сказать, слова застревали в горле, голова дико кружилась. – Витя! – я слышал сквозь туман голос Дениса. Чьи-то удаляющиеся шаги. И столько мыслей вокруг, словно кто-то открыл все краны. Прекратите… Прекратите! Стоп! Последнее я выкрикнул с такой силой и отчаянием, что это отразилось по всему коридору. И в тот момент я все понял.