Чего хотят...

Ну, Надежда Петровна, на Вас никакой надежды! Вечером того же дня моей маме позвонила наша классная Тамара Алексеевна и рассказала про случай на физкультуре. Ну, мама тяпнула двадцать капель валерьянки и бросилась меня спасать. Но на уговоры обратиться к докторам я не поддался. И еще два часа уверял, что со мной все хорошо, умирать я пока не собираюсь. Но мама не была бы мамой, если бы не попробовала сделать все возможное, и попробовать можно хоть сто, хоть двести раз. Вот почему она мне так упорно не верит, что все хорошо? Ей что, было бы приятнее услышать, что я вижу свет в конце тоннеля, где меня встречают девочки в соломенных юбках и в цветочных ожерельях? Они же мне протягивают коктейль в половинке кокоса и дарят флешку с безлимитным мегатерабайтным интернетом. Спасение мне явилось в лице Сергуни. Мама тут же кинулась ему на шею, чтобы он, видимо, помог ей меня связать и отвезти в больницу. Но Сергей встал на мою сторону, заявив, что получать синяки и шишки моя прямая, даже профессиональная обязанность, так как я являюсь мальчишкой в самом подростковом периоде. Именно это и должно сделать меня в свое время мужчиной. В общем, я был очень благодарен Сергею, да и маман тоже заметно успокоилась, все-таки Сереже она доверяла. А вот мне нет, да? Когда я уже направлялся в свою комнату, чтобы распотрошить школьную сумку, мне показалось, что Сергей сказал что-то про свою юность. И что-то довольно похабное, но очень интересное. Но, как только я попросил его рассказать об этом, он сделал удивленное лицо и сказал, что вообще сейчас жевал карамельку и ничего сболтнуть не мог. Да, мой отчим был охотник до карамелек, с этим не поспоришь. Он даже не курил, и это было одно из любимых мамой качеств. Сигареты ему полностью заменяли хрустящие конфетки с разными вкусами. И их можно было найти везде: в карманах его костюмов, в тумбочке, на кухне, даже я находил парочку в ванной в маминой баночке с морской солью! Сергуню я любил. Правда, папой я никогда его не называл, но обращался только по имени и на ты. Своего настоящего отца я не знал. Первые десять лет жизни меня убеждали, что мой папа был летчиком, но погиб при выполнении секретной государственной миссии. Я верил и даже рисовал рисунки, изображающие маленький самолетик против нескольких больших черных истребителей. Но правда мне все равно стала известна, скрыть ее не удалось. Да и до мамы дошло, что пора бы уже раскрыть карты. На самом деле, мой отец бросил маму еще до моего рождения. Уже только это сильно ранило мою детскую душу. А Сергея она встретила, когда мне едва ли исполнился год. Но почему-то меня никогда не учили называть его папой. Всегда говорили : «Это Сережа». А что с меня возьмешь, я так его и называл. Я до сих пор не решаюсь спросить, почему же они не могли всю жизнь притворяться, что Сергей - мой настоящий отец. Но, видимо, здесь есть что-то еще, и если я суну нос, то мне не только по нему щелкнут, но и подзатыльника хорошего дадут. В общем, в тот вечер я отправился в комнату со смешанными чувствами, которые проснулись во мне, когда уже который человек за день говорил, что не произносил того, что я слышал. Но во всем этом нашелся один довольно большой плюс. Мне разрешили, а кое-кто даже настаивал (но я и не думал возражать), не ходить завтра в школу. Все равно суббота, а так можно отоспаться. Но заснуть мне удалось не сразу. В голову начали лезть всякие непрошеные мысли. Происходило что-то очень странное. И в какой-то момент мне стало даже немного страшно. Я бы даже согласился пойти к врачу, но тут было одно "но", в котором мне очень стыдно признаваться. Ну, ладно: я боюсь больницы. Это фобия еще с детства. Причем она распространяется на всех возможных докторов в поликлиниках. Да, меня волнуют не сами люди в белых халатах, а именно жуткие здания, в которых они работают. Однако то, что у меня начала съезжать крыша, меня немного беспокоило. Ладно, я же слышу не потусторонние голоса неземных духов, а вполне конкретные предложения, которые высказывали сегодня мои знакомые. Правда, потом они об этом забывали. Хм, а может дело в них? Хотя, если поставить на одну чашу весов меня, а на другую - Дэна, Надежду Петровну и Сергея, то все тут очевидно. Ладно, с кем не бывало, просто эта шишка выбила меня из колеи, да и устал я к концу недели. Ха, вот Гульнара Валерьевна обрадуется, когда я не приду завтра на английский. Наверное, откроет бутылку шампанского и на радостях поставит всем четверки. Да я и сам готов выпить за то, что завтра ее не увижу. А если повезет, то и в понедельник на первый урок можно не ходить, потому что опять же английский. Скажу, что ходил к врачу. Скорее всего, уже полшколы знает, благодаря не только пересудам в учительской, но и паре девчонок из нашего класса. Наконец, на сто двадцатом розовом слоне я провалился в сон. Сны были какими-то путанными и рваными. Вроде бы я видел Ветрова и Дюшу, потом мелькнуло лицо Вики. Затем сформировалась более четкая картинка. Я лежал в черном гробу, одетый в смокинг, а гроб был завален белыми лилиями. Над моей усыпальницей склонилась Вика, одетая в черное платье до пола, а на голове у нее была накинута черная вуаль. Она горько рыдала и клялась мне в вечной любви. А я хотел успокоить ее, сказать, чтобы не печалилась обо мне и вышла замуж за Дениса. Но я не мог и рта раскрыть. Только в носу дико чесалось от запаха лилий. Чуть поодаль от нас стояли Дюша и Дэн, причем физрук даже на мои похороны пришел в своем оранжевом спортивном костюме. Так вот, стоящие рядышком Ветров и Андрей Иванович громко исполняли а капелла, сложив ручки перед собой и широко открывая рты. И если можно было сказать, что Дэн пел еще более или менее нормально, то Дюша-индюша явно фальшивил. А Вика уже почти залила слезами мой гроб, все причитая, что не оценила меня, и что должна была сразу понять, что мы предназначены друг другу судьбой. А запах цветов становился просто невыносимым. Нос чесался ужасно, и наконец я не выдержал и громко чихнул. И сам от этого проснулся. Вот черт. Я глянул на часы. 5:20. Обратно валюсь спать, но сон опять же сделал мне ручкой. Блин, что же это такое! Нет ни сна, ни покоя… Может, меня кто-то сглазил? Со вчерашнего дня (ну, уже позавчерашнего) все как-то не клеится. * * * День назад. В то утро я буквально чуть ли не слетел с кровати. И, удивленно распахнув сонные глаза, никак не мог понять, откуда доносятся эти крики. Я обводил глазами комнату, но никого в упор не видел. И только потом до меня дошло, что это разрывается мой мобильный. Не успев даже глянуть на дисплей, я сразу принял вызов. – Где тебя носит?! – тут же ударил мне в ухо громкий вопль. – Только не говори, что ты опять проспал. – А который час? – спросил я, потирая ухо. – Двадцать минут девятого, десять минут до звонка. И я тут, между прочим, жду тебя уже пять минут! – Ладно, сейчас одеваюсь и иду, – зевнул я. – Давай быстрее, химия первая, а мне Ленка сказала, что если я еще раз опоздаю, то она пойдет жаловаться уже не директору, а в министерство образования. Хотя, я тут больше боюсь, что она мне серную кислоту куда-нибудь засунет. – А как же завтрак? – Какой. Еще. Завтрак? Бегом, потом в столовку сходим. – Иду я, иду, – проворчал я, поднимаясь с кровати. Бросив книжки, тетради и телефон в сумку, надел то, что я выдаю за школьную форму, и занялся поиском ключей. Их я нашел в одном из кроссовок. Денис и вправду жил недалеко. Мне надо было пройти свой двор, перейти дорогу и через арку войти во двор Ветрова. А потом еще два двора до школы. Свой дворик я пересек быстро, затем, минуя магазины, направился к дороге. На остановке дремал одинокий бомж, и стояло несколько человек. Я посмотрел по сторонам. Тут у нас довольно оживленное движение, все торопятся по своим делам. Внезапно рядом со мной вскрикнула маленькая девочка, хватая маму за рукав. Я посмотрел на дорогу, чтобы понять, что ее так напугало. И только тогда заметил на проезжей части маленького бело-рыжего котенка, который испуганно пищал, не зная, куда ему деваться. Как малыш туда попал, было непонятно, но как оттуда уйти, он не знал. Водители дружно игнорировали котенка, проезжая совсем рядом и над ним. Вдруг на горизонте показалась огромная машина с длинным фургоном. Такая могла оставить от животного только мокрое пятно на асфальте. А тот как нарочно встал, словно врос лапами в асфальт, и не мог двинуться от ужаса. А машина, несшаяся с большой скоростью, была все ближе и ближе, и водитель даже не думал притормозить. Времени на раздумья не было. Я бегом метнулся на дорогу, прямо под колеса фургона. Быстрым движением я подхватил тощий пушистый комочек и, оттолкнувшись от земли, прыгнул в сторону. И тут же ощутил сильный поток воздуха, прошедший по моему телу. А затем громкий мат, покрывающий меня всеми возможными словами, сквозь шум удаляющейся махины. Мне уже гудели другие водители, тоже абсолютно не скупясь на выражения. А мое сердце так бешено колотилось, и тело трясло мелкой дрожью. И тут меня кто-то ухватил под руку и поднял. – Ты совсем сдурел?! – прокричали мне прямо в лицо. А потом все тот же человек потащил меня к тротуару. Мои ноги подкашивались, но я ощущал что-то теплое в районе живота и становилось легче. Как только мы оказались в безопасности, до меня дошло, что передо мной не кто иной, как Ветров. И выражается он не хуже всех водителей вместе взятых. – Какого хрена ты туда поперся?! – Вот, – пробормотал я, поднимая руки и показывая Денису маленького взъерошенного котенка. – Так ты из-за кошака рисковал своей жалкой душонкой? – Сейчас я твоей душонкой пожертвую, – я аккуратно опустил малыша на землю. – Какая тебе разница? – Большая разница, – пропел на манер Пушного Дэн, по-видимому, он опять вернулся в свое обычное состояние. – А, все равно уже опоздали. И поверь мне, оправдания, что ты спасал кота, тебе не помогут, Котов. Для Ленки единственная уважительная причина не явиться на химию – твоя смерть. Я хмыкнул. Дрожь отпустила. Все в порядке, теперь единственная проблема - это химичка и Ветров. Котенок, похоже, тоже пришел в себя и теперь оглядывался по сторонам, словно ища кого-то. И в подтверждение моим мыслям из-за дерева показалась большая пушистая бело-рыжая кошка. Котенок тоже ее увидел и кинулся к ней. Она посмотрела на меня. Нет, серьезно, так и уставилась на меня своими зелеными глазами. От ее взгляда мне стало немного не по себе, и даже показалось, что в ее глазах читается какая-то… благодарность? – У них тут целый клан, – подал голос Дэн. – Надеюсь, с ним больше ничего не случится. А вот про нас так не скажешь. Звонок уже был, можно не торопиться. – А как же Елена Павловна? – А, – махнул он рукой. – Ты же знаешь, как Ленка меня любит, как-нибудь выкручусь. В этом был весь Ветров. Я отряхнулся, поправил сумку на плече, и мы неспешно направились в школу, оставив маму вылизывать и воспитывать своего непутевого ребенка.