Изменить неизменное

«Скрыть от любящей женщины своё настроение трудно, так же трудно, как помешать музыке тронуть человеческое сердце» Джон Голсуорси

      Настроения не было никакого, и погода словно была со мной согласна: сезон дождей ещё не начался, а небо выглядело так, будто ещё немного — и ливанёт. Я против не была, чувствуя, как противное ощущение слабости закрадывается во все клеточки тела. Хотелось ухватиться за руку стоящего рядом Наруто, но я не могла себе такого позволить. «Не показывать свою слабость. Не проявлять эмоций», — мысленно твердила себе я, пеленгуя взглядом пространство перед собой.       Ровные ряды могил навевали дрожь. Я слышала, как отец говорил, что потерь оказалось не так много, но как-то не подумала, что «не так много» — это в масштабах деревни. Теперь же, неподготовленная к такому удару, стояла и пялилась полубезразличным взглядом куда-то вперёд. По другую руку стоял Саске, за спиной и чуть сбоку — Какаши, где-то ближе к могилам — Неджи и Ино, а Ханаби нигде не было, и это было хорошо. Я бы на месте Хиаши тоже не позволила ей сюда прийти, да она и не стремилась.       Могилы я видела по пути к кладбищу и тогда, когда осторожно положила на могилу Третьего цветы. Честно говоря, любить его мне было не за что, но он погиб с честью, защищая свою деревню — именно так, как должен был погибнуть. И это делало его в моих глазах чуточку выше.       Цветы достались и нескольким моим соклановцам. Не всем, конечно, именно тем, кого я знала хоть чуточку больше, чем просто «О, дальний родственник». Никогда не задумывалась о том, что вот так стоять рядом с могилами мне ещё придётся не раз и не два. И не всегда это будут полузнакомые люди, пусть и те, в чьих жилах течёт кровь Хьюга.       — Хината? — окликнул меня отец, когда я зависла возле могилы Кента Хьюга. Помнится, мы с ним устраивали зрелища классу, ведь бой двух ниндзя моего клана — это нечто завораживающее… — Пойдём домой, — твёрдо сказал Хиаши, но я помотала головой. В таком состоянии мне только дома не хватало, где все будут ходить с привычными, но такими болезненными сегодня постными рожами.       — Ото-сан… можно я побуду с друзьями? Пожалуйста, — попросила я. И вроде бы уже видела смерть, да только не так. Не в таких красках.       Не знаю, понял ли отец моё настроение, но в эмоциях у него всколыхнулось что-то тёплое и понимающее. Я всё же дождалась кивка — кто его знает, может, и запретит… Но нет. Разрешил. Я же пошла искать Наруто, робко надеясь, что он будет один. Впрочем, если не один, а с друзьями, то тоже хорошо. Хорошо ведь? Я одёрнула себя: Узумаки — не моя собственность, и делать может то, что хочется именно ему. Если он меня немного погладил, это не значит, что мне всё можно.       Ино пусто смотрела в какое-то имя на камне, и, встретившись с ней взглядом, я отвернулась. Она — плакала, мне же плакать было вроде бы не по кому, но очень хотелось. От атмосферы, от какой-то безысходности в душах шиноби, которая постепенно пробиралась ко мне. Но плакать вроде бы не из-за чего, и я делала то, что не любила очень и очень сильно — притворялась. Не весёлой, но хотя бы не такой разбитой. Почему? Просто… просто не могла позволить себе плакать. Хотя от того, что я ничего и не сделала, было ещё хуже.       По пути мне встретился мрачный, какой-то немного затравленный Саске, и я его толкнула в сторону Ино, чьи светлые волосы, завязанные в высокий хвост, было легко найти. Только одежда была другая. Впрочем, как и у всех — на похороны не приходят в одежде шиноби. Учиха посмотрел на меня недоумённо, открыл было рот, но захлопнул его и послушно зашагал к Ино. Положил ей руку на плечо, что-то сказал, а дальше я не смотрела. Надеюсь, я всё сделала правильно.       Себя бы свести с такой же элегантностью.       Наруто нашёлся в стороне ото всех, бледнее обычного, с ярко выделяющимися на лице глазами, которые стали словно ещё больше. Увидел он меня издалека, а потому пошёл навстречу. Я вздохнула, рассмотрев искусанные губы и усталый взгляд. Нет, Узумаки не хорохорился, как обычно, хотя и старался выглядеть не так растерянно. Он уважал и любил Хирузена — это я знала. И был знаком с Конохамару, за которого, возможно, тоже переживал. Он же такой, только о других и думает.       — Кента… — беспомощно произнесла я, даже не зная, что ещё из себя выдавить. Наруто понял почти мгновенно, и я увидела, как расширились его глаза. Отметила про себя — красиво, но как-то безразлично, что ли. Ещё со вчерашнего дня я была морально выжата, и хоть под вечер и получила огромную дозу радости, тут всё мгновенно выветрилось. И у Узумаки, вчера до широкой улыбки довольного и немного красного, была, похоже, та же проблема. — Это так странно, — своевольно уткнулась лбом в его плечо я. — Вроде бы и не знала совсем, а то, что он умер — так удивительно и больно. Ну ведь не знала почти! — безнадёжно простонала я, поражаясь выкидонам своего мозга.       Или, может, это всё эмоции других людей виноваты? Они-то страдают по-настоящему, по дорогим людям, и эмоции у них сильные; и таких довольно много. Зато от Наруто веет стальной уверенностью и полынной горечью. И пахнет он тоже классно, но задумываться об этом — лишнее, совсем лишнее сейчас. Я тяжело вздохнула и встала нормально.       — Так бывает, — слишком понимающе заглянул мне в глаза Наруто, и я согласно ухмыльнулась, чувствуя себя чуть лучше. Он сказал мне всего два слова, а плакать уже хочется не так сильно, и залезающая в лёгкие безнадёжность отступает. Что за глупость?..       — А давай уйдём, а? — глухо предложила я, даже не зная, какого ответа ожидать. И от этого было волнительно и — чуть-чуть — страшно. — Я могу попробовать спеть чего-нибудь, — совсем уж невпопад добавила я, размышляя над тем, что Узумаки несколько раз говорил о «красивых песнях», а Наруто чуть нахмурился, посмотрел странно. Мгновенно поняв, от чего это, я криво улыбнулась и махнула рукой, как бы говоря, что пустое это.       Это понятно, что он не всегда будет меня понимать. Тем более — когда я говорю вот так. Ну глупость же, верно? Даже Неджи, которого я вижу до ужаса часто, и то некоторые мои закидоны не то что принять, вообще осознать не может. Я не обижаюсь. И за Наруто мне тоже совсем не обидно, только грустно немного, что мечты разламываются о реальность.       — Ну… давай сбежим, — протянул он, хватая меня за руку. Я улыбалась, а друг тащил меня к выходу, вертя головой. Всё же, он очень красивый. Мерзко признавать, но капля страданий ему даже к лицу. — Только куда?       — Куда-нибудь, — безразлично дёрнула плечом я. Действительно, какая мне разница? У Хиаши отпросилась, наблюдатель — где-то позади, в людской толпе, которая становится всё реже. Никому не хочется долго задерживаться на таком месте, как кладбище, и я даже понимаю их.       Десятью минутами позже я с интересом разглядывала квартирку Наруто, отмечая, что сильного бардака в ней не было. Так, немного, парню простительно, тем более такое и я себе позволяла, когда слишком уж ленилась. Такое случалось нечасто и, в основном, когда я была в очень хорошем расположении духа, — в плохие моменты хотелось чем-то занять руки, и я убиралась или шла на тренировку, — но случалось. Не представляю, что было бы с чистюлей-перфекционистом Саске, зайди он домой к Наруто… Не удар, конечно, но небольшая моральная травма — точно.       Друг заварил чай, и мы уселись на кухне, перебрасываясь какими-то пустыми фразами. Зато ощущения дискомфорта не было; чай тоже был вкусным, даже не думала, что Наруто умеет его так хорошо заваривать.       — А как же спеть, даттебайо? — подпер щёку рукой Узумаки, почти весело щурясь. «Почти» — потому что даже Узумаки не может отойти от такого быстро и легко. Я отставила чашку, вспоминая какую-нибудь песню. Ничего светлого, способного подбодрить, на ум не приходило, и я негромко запела то, что было сейчас ближе всего:       — Всё кончается, мой друг, Разрывают кольца рук Свитые в тугую плеть Боль и сказка, свет и смерть*.       И тягучий, несколько даже, на мой взгляд, плаксивый ритм подходил как никогда кстати. Мне нравилось, хотелось чего-то такого. Жаль, что тут нет музыки. Можно, конечно, найти где-нибудь гитару, я даже помню аккорды к некоторым песням, но… Сейчас хотелось не музыки, а просто выплеснуть душу. И вряд ли в такие моменты у меня с собой будет гитара — так что зачем?       Закончила я излишне резко, но не переживала по этому поводу. Конец был специфическим, так что — какая мне разница? Кажется, песней проникся даже мой «тайный» наблюдатель, а Наруто и подавно — смотрел прямо, остро, ясно, того и гляди — подорвётся с места. А он и подорвался, шагнул ко мне, обнял, я же чувствовала приятную пустоту и даже не смутилась. Чувствовала себя эдаким плюшевым мишкой — что обнимай меня, что тискай, реакции не будет.       — Хината… — выдохнул он. Я несколько вяло улыбнулась и сказала, что всё уже нормально. Наруто нахмурился несогласно, чуть выпятил нижнюю губу, словно капризный ребёнок, и я закрыла глаза, в который уже раз прислоняясь лбом к его плечу. — Я… — как-то нерешительно начал он, но я перебила:       — Шшш. Всё, правда, уже нормально. Иногда печальные слова — просто печальные слова. Или способ выговориться. После такого всегда легче, правда, — улыбнулась я, и Наруто отвёл взгляд, кивнул. Мне на секунду стало совестно, а потом он по-доброму, не слишком широко улыбнулся, и отводить взгляд пришлось уже мне.       Я не знала, что он умеет улыбаться так. Не во все тридцать два, не одними глазами, а обычной, немного грустной улыбкой — а глаза смотрят пронзительно, живо, поражая синевой. Наверное, Наруто даже смог почувствовать, как застучало сильнее моё сердце. Секундой позже я поняла, что действительно ощутил: улыбнулся как-то неловко… и ничего не сделал. Отступил. Я смотрела на него с лёгкой грустью. Всё же, мечты — вещи часто неосуществимые.       На следующий же день на меня и Наруто наткнулся Джирайя. Мы оба старательно делали вид, что ничего не произошло, а мой наблюдатель так и пестрил любопытством и ехидством. Жутко хотелось врезать ему, но, почти уверена, он много сильнее меня. Так что… мечты-мечты.       — Эй, парень, — кажется, он обращался только к Наруто. — Мне нужна помощь. Сходишь со мной за пределы Конохи? Это будет миссия по поиску, — несмотря на несколько легкомысленный тон, Джирайя был серьёзен. — Тебе не предлагаю, — обратился он ко мне, и я, закрыв глаза, помассировала переносицу. Обидно, но ничего не поделаешь.       Вряд ли Хиаши меня отпустит, а уйти без его ведома я просто не могу — мой наблюдатель тут же схватит и потащит обратно в Коноху. Тяжела доля наследницы клана… ничего нельзя нормально сделать. Хотя… если подумать… миссия же не опасная? А политическая полезность большая. Я попросила Джирайю с Наруто подождать, и саннин сразу сориентировался: отправил Узумаки собираться, мне же сказал, что ждать они будут у ворот, но всего десять минут. Я прикинула, что мне надо будет сделать, и прыгнула в квартал шуншином.       Разговор с Хиаши состоялся короткий: тот всеми руками был «за» миссию по приглашению Цунаде на должность Пятой. Не знаю, что он там себе надумал, но отпустил меня вполне себе легко. Может, решил, что я наконец-таки решила ввязаться в политику? Ухмыльнувшись, я быстро собралась и опять применила шуншин, но уже к воротам, подсчитывая время. Выходило так, что успела.       Не-е-ет, рано мне ещё в политику. А потом и некогда будет, разве что в короткий отрезок времени от звания чунина до шестнадцати лет. Потому что с возвращением Наруто в деревню после тренировок с Джирайей всё ой-ой-ой, как завертится. И мне очень, очень хочется сделать так, чтобы вертелось не так сильно и смертоносно.       — Тебя отпустили? — с любопытством спросил Джирайя, а я довольно кивнула, бросая короткий взгляд на радостно улыбающегося Наруто. — Просто Цунаде, когда была… — он внезапно осёкся. — Впрочем, не важно.       Тактично пропустив слова о химе уже вымершего клана мимо ушей, я зашагала рядом с Наруто, тихо с ним переговариваясь. Понятно, что на проявление клановой заботы Джирайя насмотрелся по примеру сокомандницы. Наверняка думал, что у меня так же. И не ошибся, честно говоря… Если бы я не озвучила цель миссии, меня бы, возможно, отпустили, но всё равно с натяжкой: Джирайя — это, конечно, сила, да только репутация у него не очень хорошая.       — А куда мы идём? — любопытно задал вопрос Наруто. Я щурилась, словно довольная кошка, чтобы солнце не лезло в глаза, а Джирайя хмыкнул. — И кого ищем? Кого-то очень важного, да? Тебя ведь за кем-то слабым бы не послали, старик-извращенец!       Джирайя поперхнулся и зашипел что-то в адрес Наруто, судя по его настроению — не слишком лицеприятное. Я повернулась в их сторону, сравнила… вздохнула и потёрла лоб. Ясно. Как ни печально признавать, но Наруто, похоже, нашёл собрата. Хотя это если говорить с сарказмом, на деле же я очень рада. Джирайя — хороший человек, это видно и чувствуется. Со своими тараканами, шрамами и не зажившими ранами, конечно, но такие люди — почти все шиноби старше тридцати.       — Старик-извращенец… — протянула я. Негромкие переругивания прекратились, и я с иронией посмотрела на этих двоих, не видя смысла скрывать своих чувств. Саннин в режиме «обалдуя» — опасности нет никакой. — Я запомню. Но это очень некультурно, Наруто, — попеняла я. Расцветший было Узумаки смущённо ухмыльнулся, а Джирайя представительно кивнул. — Так куда мы идём? И кого ищем?       — По направлению к Танзаку, — серьёзно ответил он. — Судя по всему, наша цель идёт именно туда. Она… очень любит играть. Танзаку — лучшее место. А ищем мы Цунаде.       — А-а-а, Годайме Хокаге, — кивнул Наруто и повернулся ко мне, сдерживая ухмылку. — Я думал, что это что-то важное, но поиск Пятой — это что-то с чем-то! Только почему именно Цунаде, а, эро-саннин? Есть же ты! И ещё несколько шиноби S-ранга в деревне, вроде, — мне достался задумчивый взгляд Узумаки.       Судя по лицу Жабьего саннина, в наш негромкий разговор в самом начале пути он не вслушивался. А зря! Я ведь поведала Наруто о цели миссии и даже предложила вариант, при котором он действительно мог совершенно законно узнать такую информацию. Другу понравилось — но, скорее всего, из-за ожидаемой реакции Джирайи.       — О том, что выбирают нового Хокаге, мне рассказал отец, а я — Наруто, — пощадила я растерявшегося саннина. — А потом мы ещё гадали, кто может пойти на эту должность. Вы, Какаши-сенсей, Цунаде-сан… — я переглянулась с Наруто, нащупала позади своего наблюдателя и произнесла одними губами: — Данзо.       На этом разговор как-то сам по себе завершился, а я и не стремилась его продолжать: шагала рядом с Наруто, смотрела на небо и облака, пыталась не обращать внимания на прилипчивое солнце. Мой клан был богатым, так что куртку печатями мне обеспечить могли. Очень хорошими печатями: несмотря на не слишком светлый цвет, в ней было вполне комфортно. И в холодную погоду будет точно так же, и в воде она почти не тонет, и огню поддаётся плохо… Универсальность! Замечу, что куртку я не раз и не два показывала Наруто, у которого после этого глаза горели каким-то незнакомым огнём. Все печати он смог повторить спустя неделю.       К вечеру мы остановились в какой-то недорогой гостинице, и я смогла размять затёкшие ноги. Комнату мне, как девочке, выделили свою, и я отказалась от помощи Джирайи в оплате, да и свои сбережения тратить не пришлось: как-то незаметно за спиной появилась смутно знакомая джонин из побочной ветви и, бледно улыбнувшись, заплатила за номер на двоих. Значит, даже спать мне поручили под охраной… Впрочем, я не расстраивалась, а саннин ещё и со странной ухмылочкой смотрел на девушку — к тому времени я как раз смогла вспомнить, что звали её Хитоми.       Перед сном я ещё пересеклась с Наруто, когда мы ели, и смогла выслушать оправдания парня перед моей наблюдательницей. Мол, Джирайя тот ещё извращенец, не воспринимайте серьёзно и не подходите близко, а то потом только и останется, что не сопротивляться и наслаждаться… Слова были другие, но смысл — тот же. Джонин с каменным лицом сказала, что примет во внимание, выгнула бровь на пошловатую улыбочку Джирайи и медленно кивнула в сторону Наруто. Тот чуть улыбнулся и принялся за еду, я же подмигнула ему и словила шальной взгляд синих глаз.       В остальном всё было нормально. На следующий день мы уже опять шли, захватив с собой еды. Прошлым днём нам не пришлось останавливаться на обед, так как Джирайя нас нашёл после полудня, но в этот раз есть мы явно захотим — за целый-то день. Нет, даже мы с Наруто были подготовлены долго не есть, но зачем? Можно же этого избежать.       — Может, споёшь чего-нибудь? — со вздохом предложил Наруто, пиная какой-то камушек. Хитоми, наплевавшая на прикрытие и шедшая рядом, заинтересованно выгнула бровь. Ну, это только я поняла, что заинтересованно. — А то шагать ску-у-учно.       — Хината-сама, вы поёте? — спокойно спросила джонин. Я дёрнула плечом, не подтверждая, но и не отрицая, но всё испортил Джирайя, который явно решил добиться от меня песни. Зачем ему, интересно? Неужели тоже скучно?       Нет, на самом деле, интерес понятен: среди шиноби было до прискорбия мало творческих людей, а тех, кто это показывал — и того меньше.       — Пою, — буркнула я, а потом шутливо поклонилась прямо на ходу. — Принимаю ваши предложения. Да-да, Хитоми, не смотри так, — закатила я глаза, чувствуя себя почти ками. — Тему. Шагать приятно под многое.       В конце концов заинтересованные взрослые доспорили — Наруто почти сразу заявил, что ему всё понравится — и таки сошлись на том, что неплохо было бы послушать про женщин. Я задумалась, перебрала в уме песни и вдруг захихикала. На меня уставились три пары удивлённых глаз, хотя, вру, Хитоми отлично себя контролировала. И я начала петь. На втором куплете Наруто уже подхихикивал, а Хитоми задумчиво разглядывала Узумаки. Только спустя пару секунд до меня дошло, почему. Смуглых в деревне не так уж много. Даже шиноби — и те мало загорают, вон, Саске на поганку бледную до сих пор похож. А Наруто по местным меркам — большая экзотика. Задумавшись, я даже чуть смутилась. О, нет. Не ассоциировать Наруто с главной героиней.       — За что же это Бог Матрёну сберёг? Уж не за то, что кожа у Матрёны смугла, Что танцует у огня, в чём мать родила, Что стройна, как тополь, и сильна, как волчица, И за то, что никого на белом свете Матрёна не боится. За то, что в ложок, да что у синего ручья, К ней бегают из города чужие мужья**, — протянула я последнюю строчку, как и было в оригинальной песне, на деле же получилось как-то неуверенно. Оно и не удивительно — похоже, под взглядом Хитоми фишку просёк и Наруто, а с Джирайей вообще творилось что-то странное. Судя по эмоциям, он вот-вот заржёт, судя по лицу… да, он еле сдерживается.       Наруто не разговаривал со мной до самого привала на обед, хотя я пыталась оправдаться тем, что сама даже не думала о схожести Наруто и Матрёны. Ну, по крайней мере, в момент выбора — точно. Потом он дуться перестал, и я вздохнула спокойно. Не хотелось бы ссориться из-за такой мелочи, да и вообще — ссориться. Мне хватило того, что было в стране Волн.       Вечером этого же дня Наруто не выдержал и насел на Джирайю с тренировками, я же думала, как скоро смогу начать лечить Наруто. Хотя бы от синяков, ну хоть как-то помочь! Видя моё замешательство, ко мне подошла Хитоми и скромно показала на ладони огонёк, который, после нескольких секунд горения, вдруг резко превратился в львиную морду. Я смотрела на это широко открытыми глазами, а потом вцепилась в джонина. Я помнила эту технику в каноне — а значит, смогу её освоить. А кусались львы больно, и можно было даже не прикасаться к противнику. А если применить джукен с этими львами, то танкецу можно выбивать и без ударов Небес, которые чакры жрут немерено. Львы, как объясняла Хитоми, были даже более затратными, но и возможностей у них было больше. В общем, свои плюсы и минусы были.       Я и не заметила, в какой момент Наруто начал бродить с шариками, задумчиво хмурясь. Я тоже хмурилась, но не из-за техники, — Хитоми с сожалением протянула, что пока что я львов не потяну, — а из-за того, что друг на чакроканалы свои внимания не обращал от слова «совсем». Радовало только то, что, когда мы пришли в первый город, он уже перешёл ко второму этапу создания расенгана. И застопорился на нём, пока я не попыталась подсказать, наскребая знаний про эту технику. Дело, вроде бы, пошло веселее.       Я пыталась снять боль Шосеном и, вроде бы, получалось — по крайней мере, Наруто жмурился довольно, да только проблему я убрать не могла. Чакроканалы не поддавались вообще, но оно и понятно — не мой, далеко не мой уровень. Но было печально. Он ведь совсем себя загонит! Так что один день я предложила пропустить тренировки, аргументируя это простым фактом: между тренировками нужно отдыхать, чтобы тело подстроилось под нагрузки и стало сильнее. Узумаки согласился, но с натяжкой.       Через три дня после такого своеволия он лопнул мячик, а ещё через два дня мы пришли в Танзаку. Я уже не убирала боль, потому что состояние Наруто было действительно плачевным. Пусть лучше занимается чуть меньше, даже терпя неприятные ощущения. Цунаде — это хорошо, но надо ведь отвечать за свои поступки! И тренироваться вот так — глупости подобно. Джирайя же даже поддерживал, Хитоми хранила нейтралитет, я кривила губы.       В городе Хитоми пошаманила над моими глазами, а сама почти исчезла — заметно было только через бьякуган и по эмоциям. А вот заглянув в зеркало, я ахнула. На мою внешность наложили иллюзию! Такие снимаются простейшим «Кай», но не затратные и держатся долго. Теперь у меня были нормальные серые глаза со зрачком. Покусав губы, я так и не определила, лучше или хуже стало, и плюнула на такие заморочки. Интересно, зачем только?       Ситуацию объяснил Джирайя, серьёзно предупредив нас с Наруто, что город этот — опасный, и на его территории даже нукенинам разрешено находиться на вполне законных основаниях.       Наверное, именно поэтому тогда Итачи с Кисаме прошли прямо к Наруто, думала я несколько легкомысленно, сидя в номере и дожидаясь саннина. А потом активировала бьякуган и заметила два очень сильных источника чакры. А сами люди были в плащах. С облаками. Сглотнув, я неловко засмеялась и схватила Наруто, выпихивая его в окно. Хитоми мгновенно появилась рядом, недовольно посмотрела на меня — гендзюцу от пользования додзюцу слетало — и я деактивировала глаза.       Вестимо, мы пошли искать Джирайю. По пути даже каким-то образом Саске умудрились поймать. Тот выглядел запыхавшимся, чуть ли не трусившим, хотя по эмоциям он именно боялся. А потом увидел нас и расслабился, хотя и наградил мою охранницу подозрительным взглядом.       — Там… — начал он, а я закивала, и Учиха успокоился. Наруто с интересом оглядывался и массировал запястья, и первым же делом Саске зацепился за этот жест. Подозрительно прищурился. — Что с тобой, Узумаки?       — Его дурость, — буркнула я. — Он учит расенган. Фирменная техника Четвёртого Хокаге, что-то вроде твоего Чидори, но без стихии и намного затратнее. По идее, даже сложнее, но в Чидори чакра Молнии, так что техники это уравнивает.       Саске присвистнул, представив, видимо, как сложно придумать что-то такое внушительное на чистой чакре и её контроле, и задумчиво посмотрел на Наруто. Я прыснула и со смешком сообщила, что у Учихи просто не наскребётся столько чакры, сколько нужно. Саске покивал, вспомнив, видимо, сколько клонов мог сделать он, а сколько — Наруто, и затих. А Джирайя нашёлся быстро — и уже рядом с Цунаде. Я покосилась на излишне довольную Хитоми и поняла, кто навёл саннина на другого саннина.