***
Великолепное трио охранников старшей школы Е Ран стояло у двери с табличкой «кабинет директора». – У кого-нибудь есть идеи, зачем он нас вызвал? – Озвучил общую мысль Тао. – Нет, – откликнулся Такео. М-21 пожал плечами. – Может опять что-то с Союзом? – Предположил Такео. – Да, вроде они должны были утихнуть, после того последнего боя, – отозвался Тао. – А вдруг это Кромбель? – Нахмурился М-21. – Да, что ты Исибиль*1, даже Кромбель должен сделать выводы после того, что случилось и затаится на какое-то время. – Вроде я весь компромат с домашних камер удалил, - задумчиво почесал «репу» Тао. – Может он заметил, что я разбил с утра чашку, – беспомощно дернулся М-21. – Тогда бы тебя вызвали раньше, – рассудил Такео, – точно, наверное, увидел, что я ночью случайно выпил чай, который он приготовил для Мастера, – снайпер судорожно сглотнул. – Да нет, тогда бы он тебя уже убил, – успокоил товарища Тао. – И долго вы там еще будете шушукаться?! – Раздался голос из-за двери, и все трое дружно подпрыгнули, – клуб доморощенных сплетниц, заходите уже. Тао толкнул дверь, и неразлучное трио предстало пред очами Франкенштейна. – А мы это, только собирались войти, шеф, – неуверенно хихикнул Тао, но тут же замолчал, ощутив повисшую в кабинете тяжелую ауру. Посверлив троицу взглядом для профилактики и поддержания имиджа еще пару минут, Франкенштейн заговорил: – Сегодня я отпускаю вас домой пораньше, скажем часа в два. Придете домой и все там отмоете до блеска, даже в самых дальних углах, даже в тех, в которые никто не заглядывает и в тех, которые вы никогда не видели. Даю вам три часа. Я очень надеюсь, что вы выполните мое поручение хорошо, – надавил на последнее слово Франкенштейн, – проверю лично. Задание ясно? Трио переглянулось. – А зачем? – осмелился задать вопрос Тао, – нет, только не подумайте! Я люблю чистоту и знаю, что ее необходимо поддерживать, но мы моем дом три раза в неделю, а в лаборатории убираемся каждый день. Так зачем же делать это еще и сегодня? Франкенштейн задумчиво посмотрел на Тао, который тут же пожалел, что задал вопрос. – Это для Мастера. – А для Него, тогда все понятно, – поспешил закончить разговор Тао, – мы можем идти? – Да, идите. Только... – Голос Франкенштейна опасно подобрел. – Д-да, шеф? – обернулся Тао. – Возьми, – Франкенштейн протягивал сложенный вдвое лист бумаги. Хакер взял его и все трое поспешно слиняли из кабинета. Отойдя на безопасное расстояние (в самый дальний от кабинета директора угол школы), Тао развернул лист, прочитал и замер в ступоре. – Ну, что там!? – Не выдержал Такео, отобрал у него записку и тоже застыл. Увидев реакцию друзей, М-21 дрожащей рукой потянулся к листу бумаги. «Испугались? Смертнички? ^_^ P. S. Жду. Завтра. В полночь. В лаборатории. Всех. С любовью, ваш Франкенштейн».***
Франкенштейн вернулся из школы на час раньше обычного и действительно проверил все лично: поцокал языком, назвал Тао благородной девицей, в ответ на жалобу хакера о сломанном ногте; Такео достался титул «Мисс Грива», когда проходя по гостиной, мимо него, ползающего на коленях с тряпкой, Франкенштейн наступил на его шикарный хвост (и слегка потоптался); М-21 отправился отрабатывать улыбку перед зеркалом, дабы предать лицу менее траурный вид. В заключении, Франкенштейн окрестил всех троих балбесами, и пообещал записать на курсы домоводства. Через полчаса, когда гостиная сверкала так, как никогда раньше, в дверь позвонили. Из комнаты вылетел Франкенштейн, одетый в черный фрак. Он пробежал мимо охранников, которых заранее заставил облачиться в костюмы, не в те, в которых они ходили на работу, а в праздничные, сшитые на заказ, и открыл дверь. Домой вернулись благородные, которым Франкенштейн поручил отвлечь своего Мастера. Первым в гостиную вошел Рейзел и застыл на пороге. Гостиная блистала: чистота пола могли соперничать с бальными залами Версаля, стекло аквариума оттерто до такой степени, что казалось, его и вовсе не было, а цветок в углу благоухал едва распустившимся бутоном. Диван, тумбы и стол были убраны, вместо них в центре комнаты на штативе стоял фотоаппарат и приготовленное заранее кресло. - Мастер, прошу, - склонился Франкенштейн и сделал рукой приглашающий жест.***
Мастер сидел на кресле в центре комнаты и пил чай. Вокруг него благородные и люди решали, кто и как будет стоять на фотографии, сделать это было сложно, потому что требовалось удовлетворить нескольким условиям: то, как все стоят, должно было понравится Франкенштейну; никто не должен был загораживать собой Мастера; Регис и М-21 упорно не желали вставать рядом, чем рушили Франкенштейну всю красоту композиции. – Что надел на себя костюм получше и уже думаешь, что похож на человека? Я не собираюсь стоять рядом со столь неэлегантным созданием! – Можно подумать я собираюсь стоять рядом с седым коротышкой. – Рост не главное! – Ну да, конечно. – Главное – умение держать себя в обществе, – Регис гордо выпрямился. – А ты выходит сейчас, это умение демонстрируешь? – На губах М-21 заиграла ехидненькая улыбка. – Ах, ты… В комнате резко стало холодно так, что все вздрогнули и обернулись. Потоки леденящего воздуха исходили от Франкенштейна, вызывая у присутствующих желание залезть в самый дальний угол, самого дальнего шкафа. Мощная аура ощущалась физически, холодный пот проступил на лицах Тао, Такео, М-21 и Региса, даже Сейра невольно отшатнулась, комнату широким шлейфом накрыло намерение убийства. – Франкенштейн, – слова Мастера отчетливо прозвучали в установившейся тишине. Отталкивающая аура мгновенно исчезла, пропал и ледяной воздух, осталось лишь мимолётное ощущение прошедшей мимо бури. – Прошу прощения, Мастер, – Франкенштейн поспешил склонить голову. «Они вывели меня из себя при Мастере, ну я устрою этим двоим "веселую жизнь"!» - коварная ухмылка тронула его губы, но когда он поднял голову, на лице было лишь выражение безграничной верности и преданности. – Так, сейчас я скажу, кто и как встанет. Возражения есть? Возражений нет! Вот и ладненько. Сейра-ян*2 встаньте, пожалуйста, по левую руку от Мастера. Регис, а ты встань справа. Тао, встань за Сейрой, Такео, встань рядом с Тао, по левую от него руку. М-21, а ты встанешь по правую руку от Тао, за Регисом. М-21 и Регис синхронно скорчили недовольные гримасы. Секунду спустя Франкенштейн неуловимым движением оказался прямо перед Регисом, наклонился, встретился с ним взглядом и прошипел на ухо: – Регис К. Ландегре, если ты сейчас не вспомнишь о хороших манерах, о которых ты прожужжал мне все уши, то уборка всего дома будет сниться тебе в райских снах, как лучший период в жизни, и даже дед тебе не поможет. Потом он резко выпрямился и «просверлил» глазами М-21: – Кажется у кого-то слишком большая зарплата? Под его взглядом несчастный модифицированный попятился и изо всех сил замотал головой. Наблюдавший эту сцену Тао, попытался было заржать, но получил удар по ребрам от Такео и полную «добра» улыбку от Франкенштейна. – А теперь, все встали на свои места, сейчас вылетит электронная птичка. Мастер отставил чашку. Регис и М-21 последний раз поморщились и сделали вид, что не замечают друг друга. Франкенштейн склонился над фотоаппаратом. – Тао! Убрал оттуда руки. Если они тебе мешают, я могу уменьшить их количество. М-21, улыбнись. Я сказал, улыбнись, а не оскалься! Регис, хватит дуться и теребить свой галстук. Такео, твои волосы хорошо уложены, поправлять их каждые 5 секунд нет необходимости! Теперь прошу всех улыбнуться. Люди и благородные, наконец, приняли необходимые для фотографии позы, и Франкенштейн уже собирался нажать на кнопку, как раздался голос Мастера. – Франкенштейн, я хочу, чтобы и ты был на фотографии, иначе она будет неполной. – Я? – Растерялся Франкенштейн. – Ты тоже часть этой семьи, – просто ответил Мастер. «Я - часть семьи?..» На несколько секунд Франкенштейн застыл, словно пребывая в состоянии глубочайшего шока. – Франкенштейн? – Мастер внимательно смотрел на него. – Да, Мастер. Установив таймер, он подошел, опустился рядом с креслом на одно колено и обернулся к фотоаппарату. Тот пару раз моргнул и издал щелчок, показывая, что успешно всех сфотографировал. Люди и благородные стали расходиться, когда в гостиной никого не осталось, Франкенштейн убрал фотоаппарат. – Спасибо. – Что? Но я не сделал ни… Франкенштейн осекся, Мастер улыбался, его щеки слегка порозовели, а взгляд был устремлен куда-то вглубь себя. – Хотите чая, Мастер? Легкий кивок. Губы Франкенштейна тронула легкая улыбка, счастье Мастера всегда было и его счастьем. Вечер за окном плавно перешел в ночь, в вечно не спящем городе зажглись неоновые огни, согревая его своим светом.