***
Год для благородного подобен уходящему дню. Всего лишь дню, за которым ровным счётом не изменилось абсолютно ничего. Время в Лукедонии замерло, прекратило свой бег, увековечившись в бессмертии и красоте неувядаемой жизни. О временной реке подумал Гилберта, одинтиз четырёх рыцарей Мергас, поддерживающих печать на сосуде ада. По правде говоря, этому благородному было всё равно что и как происходило и будет происходить с заточенной Анной Вистерией, представляющей угрозу для всего мира. Как бы грубо не звучало, Гилберта понимал, в конце-концов, даже если она захочет пойти против всей планеты, Лорд и другие каджу остановят её. Единственное, что его нервировало - работа - днями и ночами сторожить злосчастный особняк, заботясь о, живущей в нём, заразе. Хотя радовало спокойное поведение узницы. Сидела себе тихо в своей комнате, читала книги и спала... А иногда "баловала" себя расчленением. Издевалась над своей плотью и кровью, чтобы очередной раз убедиться в своем бессметии. Жуткая, неадекватная картина даже для ноблесс. Гилберта отворил дверь в покои, обомлев. Девочка забилась в угол, закрыв уши, разговаривая сама с собой, переходя то на крик, то на шепот, зовя Ортвина и прося у него прощения за что-то. Когда рыцарь хотел привести её в чувство, Анна отталкивала его от себя, брыкалась, словно жеребец, с истерики не подпуская к себе. Пока мергасцу это не осторчетело. - Анна-ним! - угрожающим басом усмирил Гилберта, сжимая перехваченные ручки. Взор девичьих глаз вдруг прояснился, устремившись на мужчину. - Юроки... Где Юроки? - казалось, одним тяжелым дыханием спросила та. Рыцарь вхдохнул, возвращая образу безмятежность. Он свидетель её терзаний. Последнюю половину года Вистерия каждый день ждала прихода каджу Эгвайн, который каждый день не приходил. Своим отсутствием он заставил страдать. Ребёнок сходит с ума от одиночества. Без любви. Без нормальной жизни. Пусть и мгновение, ему стало её по-настоящему жаль. - Лорд вызывает Вас в тронный зал. Нам нужно поспешить. Анна внезапно схватила рыцаря за рукав чёрной хламиды. - А Юроки? Он тоже там будет?! – не унималась о нём думать бывшая стражница. Гилберта кивнул, приподняв девочку на ноги. Анна с гордо поднятой головой вошла в тронный зал. По пути сюда она сумела взять себя в руки, надев маску равнодушия, но внутри всё тререщало от страха. По обе стороны стояли все каджу кланов лукедонской страны. Тех, кто желал ей вечного сна, можно определить по суровому испепеляющему взгляду, направленных на отречённую. Их бывшая преемница Вистерии и боялась, но страх улетучился сразу, стоило её глазам упасть на присутствующего Главу Эгвайн, источавшего благоприятную ауру. Завидев свою юную подругу, огненноволосый позволил себе лёгкую приветливую улыбку, от чего сердце чада запело. Далее, она мысленно прокляла четырех рыцарей Мергас, нарисовавших на её ладони замысловатый узор чёрными чернилами. Лидеры кланов не сводили взоров с Анна Вистерии, ожидая её поклона своему правителя. Поклона, которого не последовало. - Зачем Вам понадобилось звать меня? – ядовитым баритоном бросила маленькая преступница, вызвав волну негодования среди каджу. Верховный же, пропустил колкость мимо ушей. На лице его не читалось ничего, кроме суровой непоколебимости и суровости. В помещении тронного зала повисла глухая тишина, с каждой секундой наполнявшаяся напряжением. Главы кланов в ожидании посмотрели на своего правителя. - Преступница Анна Вистерия, бывшая преемница клана Вистерия, претендовавшая на титул Стража, совершившая два тяжких преступления по отношению к людям, учитывая твои цели и волю почившего каджу Вистерии, твоего отца, я оглашаю принятое решение твоего дальнейшего существования. – Пророкотал голос Лорда. – В наказание за свои деяния, ты изгнана в Герцеговину на один век. На протяжении ста лет ты будешь жить обычной крестьянкой среди людей и выполнять те виды работ, которые выполняют они. Всё это время четыре рыцаря Мергас будут сопровождать тебя, контролируя печать на твоей силе пространства ада. Ровно через один век ты вернёшься обратно в Лукедонию, дабы узнать о следующем моём решении. На лицах благородных застыл шок. Самый настоящий. Самый яркий. Анна вовсе во все глаза таращилась на мужчину, думая, что ослушалась. Её вопрос перебил голдеж Лидеров кланов Мергас, Рю и Элеонор. - Лорд, подобное снисхождение к этой маленькой преступнице недопустимо! После всего, что случилось, Вы хотите её свободы?! - громким возмущенным тоном процедил рыцарь правителя. - Верно! - пылко вмешалась глава клана Элеонор. – Да она и без адовой мощи сможет перерезать там всех людей! Геджутеля К. Ландегре нельзя причислить к изумившимся каджу. Он также слышит о подобном принятом решении впервые, однако, отчасти старейший ноблесс осознавал всю его правоту. Вистерия уже прославилась своей неприязнью к человеческому роду. Без силы… С ненавистью и болью она будет вынуждена видеть, слышать, ощущать сей расу каждый день. Таковое наказание даже слишком тяжко для Анны. - Участь бывшей преемницы Вистерии оглашена, - добавил каджу Кертье. - Нет смысла противиться.***
- Существование сосуда Короля ада издревле несёт опасность для мира. По легендам и сказаниям люди бежали от подобного, как чёрт от ладана, потому что боялись силу ада сильнее чем саму смерть, но в конце концов челочеческое тело с его душой стало апогеем мира и спокойствия. Это существо из легенды, в которое до сих пор полностью не верили, находится в наших руках. - Каджу Традио стукнул тростью о пол. - Пространство ада - неповторимая мощь, мы должны держать её при себе. - Ты настаиваешь на том, чтобы Лукедония хранила Анну подобно оружию?! – Лорд оцепенел от изумления. Только сейчас он осознал к чему клонит старейший Лидер клана. - Не смею настаивать, Лорд, я лишь высказываю точку зрения многих каджу, - с непривычной мягкостью произнес старик. - Нынче не спокойные времена. Люди всё чаще врываются на земли нашего острова, оборотни выбираются из затишья, вмешиваясь в дела людей. Война не за горами и... Лорд не дал ему договорить, с шумом встав из-за стола, что фигуры отлетели с шахматной доски. Он впервые показал Лагусу своё неспокойствие. - Лагус, - пророкотал правитель благородных. - Я согласен освободить Анну, однако, причиной является не использование её, как оружия Лукедонии. Как тебе в голову пришли подобные мысли?! Лицо старика озарила усмешка. Анна помнила каждую строчку в предсмертном письме Аргоса... Помнила данное себе обещание - не держать обиду на слабое человечество, не жить в ненависти, думать о мутном далёком будущем, и ей всё это удавалось, благодаря сложившемуся нейтральному отношению к слабому слою живущих на сей планете, однако, она боялась ступать на их земли. Боялась себя же. Она думала, что при виде людей сгоревшая ненависть возродится из пепла, затмит разум и сметёт всё на своем пути. Из-за неуверенности юная Вистерия проклинала наказание, так не вовремя, вынесенное Лордом. Единственным радующим фактом для преступницы была свобода. В тот день она действительно начала сходить с ума от монохромной пустоты и громкой тишины. Когда ни Ортвина, ни Урокая Эгвайна внезапно не оказалось рядом, этот ребенок понял одну очень важную вещь: за всё время проведенное взаперти, там, где стояли лишь грубые благородные и железные прутья на пыльных окнах, она вытерпела такой натиск лишь благодаря им обоим, которым довелось прогонять тоску и давящую тишину, но Владыка ада до сих пор не объявился. Он по-прежнему находился внутри, она уверена, вот только где именно - не знала. Переодевшись, девочка вышла из гостевой комнаты и направилась в холл. Её утешало присутствие радующего сердца рядом. Раздумья сводились к одному единственному вопросу: почему Градеус и Идиан, на дух не выносящие её с первой встречи и Зарга, новый глава Сирианы, в лицо её не видевший, встали в её защиту перед Лордом, выдвигая пользу в освобождение ребенка ада? Позицию последнего можно правильно понять, учтя его вековую дружбу с Урокаем, однако каковы цели первых? Спустившись с лестницы, она обернулась, подняла глаза и поджала губы, как виноватое дитя. Сверху вниз на неё глядели Роктис, Урокай и Лагус, улыбаясь прощальными улыбками. Неправда. У каджу Традио это была вовсе не улыбка. Уголки его сухих, потрескавшихся губ тронуло злорадствие, которое он, видимо, пытался скрыть. "Лагус Традио, - спросил внутренний голос. - Кто же ты такой?" Неправда. На лице Роктиса держалось каменное выражение, показывающее долю равнодушия. Неправда. Урокай, причина счастья детского сердечка, впервые не искреннен; словно тянет губы насильно. Алые глаза троих каджу, ей казалось, говорили: "Побыстрее уйди, чтобы мы смогли снять эти дурацкие маски." Анна отмахнулась от гущи мыслей, сославшись на реалистичное воображение. Анна накинула на плечи свободную хламиду темно-бардового цвета с очерченными белым цветом рукавами, капюшоном и брошью, закрепляющую две стороны в районе груди. Ноги натирала кожа сапог. Преодолевая неприятную тяжесть неудобной обуви, она поднялась на деревянное судно со всевозможными удобствами, предоставленное кланом Эгвайн. Там ожидал квартет рыцарей Мергас. - Анна-ним, мы сию минуту отплываем, чтобы успеть до заморзков. Их зима знакома всем своей суровостью, - первый сказал Гилберта, явно расстроенный тем, что это задание бросает его на чужбину. Отпустив понимающий кивок, Вистерия пронзительно оглядела благородного с пшеничным цветом волос. Тот заметил недоброе, несколько испуганно отвел взгляд, и девочка медленными шагами сократила расстояние между ними. Трое других присутствующих вопросительно переглянулись меж собой. - Назови своё имя. - тихо и угрожающе потребовала девочка. Рыцарь молчал. - Ты уже забыл, не так ли? Пред тобой более не заточенная преступница. "Холодный огонь" - вот чем наполнен детский, но звонкий голос. Анна ни на миг не забывала моменты, когда он, воспользовавшись сложившимся положением, глумился и "топтал" её. Всякий раз. Дабы показать лишнее превосходство, зная, что всем всё равно, а дитя ада желало подавить его высокомерие, в ответ показав, что каждое колкое слово обойдётся ему вдвойне. Этот час настал. Теперь он боится. Сколько из-за чудом дарованной свободы, сколько из-за содействия почетных каджу. Лидер Эгвайн чуть ли не пылинки не сдувает с Анны Вистерии и, стоит ему узнать о грубом обращении с ней... Пшеничноволосый внутренне ужаснулся. - Я не смею думать о прошлом, Анна-ним, - сжимая в кулаки вспотевшие ладони, прохрипел рыцарь. - Меня зовут Брейк. - Брейк, - вслух повторила девочка, сделав задумчивое лицо. - Как думаешь, ты попадешь в ад после смерти? Ужас застыл в миндалевидных глазах Велиара, однако к его счастью, Вистерия развернувшись, направилась в каюту с каменной аурой, бросив напоследок: - Поторапливайтесь. Никто не заметил как Анна отрешенно оглядела одну из верхушек особняков вдали. Его особняк. Гилберта озадаченно посмотрел в спину удаляющейся, чувствуя и понимая душащую атмосферу.***
Дети крестьян удивительны. Живя в простых маленьких домах, именуемых "избами", питаясь самой обычной едой, они умели веселиться по-настоящему - они были счастливы своим детством. Каждый их день проходил в ведении хоровода, играх, добрых спорах и помощи работающим родителям. Всё перечисленное делало их детство непоседливым, как и полагается людям юных лет. Преемникам ноблесс было чему позавидовать, т.к. они, получая знания, тренеруясь, неся ношу не только наследников, но и просто сильнейших существ, коим не дозволялись прихоти, не дозволялось возможности подобной открытости и отсутствия субардинации. Детские улыбки и смех вызывали умиление и тёплый трепет. Юная Вистерия собиралась пойти дальше, присоединившись к сопровождающим, но её остановили едва слышимые звуки, больше похожие на чириканье. Анна из любопытства пошла на ропот, позвавший к величественной иве, раскинувшей свои струящиеся ветви зеленым водопадом. - Сияет на небе звезда. Охвачено сиянием тело мое. Под древесиной, облокотившись, сидел мальчик с иссиня-чёрными кудрявыми волосами. Лучи блекнувшего солнца ласкали каждый миллиметр аккуратного, по детски милого лика. Казалось, будто его белоснежная кода блестит, делая своего носителя похожим на ангела. - Сияй же подольше, моя звезда, оставляя следы свои... Зачарованная, она поддалась вперёд, шаг за шагом приближаясь. Неуверенная ладонь легла на ангельскую скулу. Мальчик распахнул свои большие зеленые очи, вскочив с места и неуклюже ударившись головой о ствол. Запах крови ударил в нос, пробуждая, удивляющий, внутренний ненормальный аппетит...