Каc в одиночестве сидел в библиотеке, уставившись в окно, но на самом деле не обращая никакого внимания на поле для лакросса по другую сторону стекла. Тоска по дому снова охватывала его своими холодными руками. Сегодня ему хуже, чем за всю неделю. Это место намного больше, шумнее и страннее его старшей школы. Здесь не было свода правил, не было наказаний, даже явной иерархии среди студентов не было. Каc был немного обеспокоен такой свободой.
Он поднялся и собрал книги, направляясь в кафетерий. Может быть, он почувствует себя лучше, если поест. Кас толкнул двойные двери, оглядывая полное людей помещение. Пожалуй, стоит сесть с кем-нибудь и попытаться заговорить. Эта мысль заставила его почувствовать себя колючим внутри, словно еж с загнутыми вверх колючками. Вон симпатичная рыжеволосая девушка, сидящая за столиком одна, наверное, она не будет против, если он...
Удар. Каc почувствовал, как весь воздух вырвался из легких, когда что-то сильно толкнуло его в грудь. Он отступил назад, сгибаясь и теряя равновесие, со стоявшим в ушах резким металлическим звоном.
— Ой, приятель, извини, я тебя не заметил, — Каc постарался достаточно успокоиться, чтобы посмотреть наверх. В нескольких шагах от него стоял молодой парень, держащий в руках пустой поднос. Он выглядел обеспокоенным, его зеленые глаза были широко раскрыты. Касу показалось, что он узнал его лицо. — Ты в порядке?
— Д-да, — сказал Каc, распрямляясь. — Прошу прощения.
— Что? Нет, все хорошо, я в тебя врезался, — ответил он, махнув перед ним подносом. — Не поможешь мне поднять все?
Каc нахмурился, только сейчас замечая разбросанные вокруг них столовые приборы.
— Я должен принести их наверх к обеду для персонала, — разговорчиво начал парень, нагибаясь и начиная собирать вилки. — Этот придурок шеф-повар, Кроули, вечно посылает студентов выполнять разную чепуху вроде этой, а ко мне придирается больше всех. Я Дин, кстати, — добавил он, уверенно улыбаясь Касу.
После секундного колебания, Каc все-таки наклонился, помогая парню.
— Спасибо, приятель, — сказал Дин. — Как тебя зовут?
— Кастиэль, — без энтузиазма ответил Каc. Его имя часто было поводом для веселья новых знакомых и он не думал, что в этот раз что-то изменится.
— Кастиэль? — заинтересованно повторил Дин. — Необычно. Мне нравится.
Каc покраснел и быстро опустил голову чтобы поднять ложки и сложить обратно на поднос.
— Ты не в моей группе английской литературы? — внезапно спросил Дин, а Касу его голос показался слегка натянутым. Он повернулся обратно к Дину. Теперь понятно, почему парень выглядел знакомым. Дин обычно сидел на несколько рядов впереди Кастиэля на еженедельных семинарах.
— Да, точно, — спокойно согласился Кас.
— Ну, может быть, увидимся там, — ответил Дин с легкой улыбкой, поднимая последний нож. Каc тихо кивнул и пошел своей дорогой.
Начало занятия по английской литературе затянулось. Сердце Каса забилось чуть быстрее, чем обычно, когда он подошел к кабинету для семинарских занятий. Его тоска не была такой сильной, как раньше; в течение последних двух дней он думал о других вещах.
Он занял свое обычное место на последнем ряду и окинул случайным взглядом помещение. Не было никаких признаков —
— Эй!
Дин плюхнулся рядом с Касом, бросая сумку на стол.
— Чувак, что за день, — тяжело выдохнул Дин. — Только десять утра, а я уже выдохся. Что нового? Никто больше не уронил на тебя поднос со столовыми приборами?
— Нет, — негромко сказал Каc. — Я тщательно отбираю тех, кому разрешаю обсыпать себя серебром.
Дин засмеялся.
— Я рад, что был достоин, — сказал он. Он был близко, своим плечом почти касаясь плеча Каса. Каc подавил внезапное желание придвинуться ближе и занял руки, открывая сумку и доставая свой экземпляр "Много шума из ничего".
— Ты не мог бы поделиться со мной текстом? Я забыл свой в комнате, что за придурок, — Каc подвинул книгу так, чтобы она лежала между ними на столе и перелистнул на нужную страницу как раз вовремя — их учитель пришел. Когда группа читала левые страницы, Дин придерживал книгу открытой, пока Каc быстро что-то записывал; на правых страницах они менялись местами.
— Я отсканирую и распечатаю это тебе, — предложил Каc в конце семинара. — Если хочешь.
— Спасибо, Каc, — сказал Дин, улыбаясь шире и теплее, чем в последнее их прощание. — Еще увидимся.
По сравнению с английской литературой следующее занятие Каса, испанский, было скучным и малолюдным. Он перелистывал страницы "Много шума из ничего" и разглядывал неразборчивые подписи Дина. В конце той сцены, что они читали, большими буквами Дин написал “It was
knife to meet you”
["knife" (нож) созвучно "nice" (приятно) - "Было приятно познакомиться с тобой"] и пририсовал маленький ухмыляющийся мультяшный нож. Каc засунул книгу обратно в сумку, чувствуя, как пузырьки счастья переполняют его от пальцев ног до кончиков волос.
На следующей неделе они снова сидели вместе. Пришедшего первым Каса на секунду охватил страх при виде Дина, зашедшего вместе с шумной компанией из пяти-шести человек. Но вскоре он отделился от них и подошел к Касу.
— Ты можешь сесть со своими друзьями, — сказал Каc, когда Дин сел. — Мне все равно.
Повисла пауза, пока Дин что-то передвигал в сумке.
— Я хочу сесть здесь, — наконец ответил он. — Если тебя это не отвлекает.
— Нет, не отвлекает, — сказал Каc, решив оставить все как есть.
— Почему ты все еще не написал мне? — спустя пару секунд спросил Дин. Каc удивленно уставился на него.
— У меня нет твоего номера, — заметил он.
— Точно, — сказал Дин, протягивая раскрытую ладонь. — Хорошо, сейчас дам, так что больше не сможешь использовать эту отмазку, — Каc спрятал улыбку и передал телефон, наблюдая, как Дин сохраняет номер в контактах. Подошедший учитель выглядел сердитым, так что Каc быстро достал "Много шума из ничего".
— Ты не против? — спросил Дин, придвигаясь ближе. — Я такой придурок, снова оставил книгу в комнате.
Когда на испанском Каc просматривал их записи, он нашел рисунок маленькой вилки, держащей мобильный телефон.
“Don’t you
forket about me”
["fork" (вилка) и "forget" (забывать) - "Не забывай обо мне"] — гласила надпись рядом.
Неделя третья. Дин пришел чуть раньше обычного, но не раньше Каса.
— Как ты, Дин? — спросил Каc.
— Устал, — беззаботно откликнулся Дин. — Валюсь с ног, слишком много дел. Как обычно. А ты?
— Немного тоскую по дому, — честно ответил Каc и сразу же пожалел об этом. Он не хотел жалости Дина.
— Тосковать — это хреново, — заметил Дин. Каc улыбнулся, действительно улыбнулся, а Дин, явно довольный собой, достал телефон. — Все еще ни одного сообщения, Каc.
— Я... не знаю о чем писать, — неловко сказал Каc.
— Что угодно, чувак. Отправь мне одно сейчас.
— Что? — Каc пытался сопротивляться, но понял что уже полез за телефоном. — Дин, я не знаю, что...
— Что хочешь, Каc. Это не важно, — сказал Дин, роясь в сумке в поисках чего-то. Каc сжал губы и быстро напечатал небольшое сообщение. Поколебавшись, он нажал "Отправить".
Телефон Дина запищал. Он подхватил его и открыл SMS.
— "Привет, Дин", — смеясь, громко прочитал он. — Каc, ты настоящий болтун.
— Спасибо, — невозмутимо ответил Каc. В аудиторию зашел их учитель и Дин повернулся к Касу.
— Ты можешь поделиться? Я опять оставил свою книгу, я...
— Придурок, — закончил за него Каc. Дин покраснел.
— Ага, придурок, — севшим голосом сказал он, сверкая глазами. Он взял книгу из рук Каса и перевернул на нужную сцену.
На этой неделе рисунком был гибрид вилки и ложки с подписью “I’m a freaking
spork, and so are you”
["spoon" (ложка) и "fork" (вилка), вместе - "spork", созвучны "dork" (придурок) - "Я чертов придурок, как и ты"]. Найдя это, Каc улыбнулся и достал телефон. "Если бы я был столовым прибором, я бы не хотел быть смесью вилки и ложки", — напечатал он. Через несколько секунд мобильник завибрировал. "Ты можешь врать самому себе, но не мне", — высветился ответ.
На следующей неделе Дин чуть не пропустил занятие. Он пришел, запыхавшийся, десять секунд спустя начала лекции преподавателя. Он быстро извинился и начал искать путь к столу Каса.
— Простите меня, прошу прощения, пропустите, — бормотал он, взбираясь вверх по ступеням.
— Вовремя, — прошептал Каc, когда Дин, наконец, сел рядом. — Я уже и не верил в тебя.
— Не мог же я пропустить нашу встречу, — прошептал Дин в ответ и склонился над "Много шума из ничего", изучая сделанные Касом записи.
— Эй, Каc, — спустя какое-то время позвал Дин, понизив голос.
— Да? — шепотом откликнулся Каcтиэль.
— Ты... не хотел бы... встречаться пару раз в неделю? В смысле, не на занятиях.
Кас почувствовал, как мозг перестал работать.
— Я и ты? — медленно переспросил он, желая убедиться, что правильно понял.
— Забудь, — поспешно сказал Дин, заливаясь краской. — Это просто предложение, не важно.
— С удовольствием, Дин, — быстро проговорил Каc. — Я бы очень хотел. Как насчет завтра?
Дин обернулся к Касу с открытым ртом, глядя на него полными удивления глазами. Спустя секунду он, повернувшись обратно к книге, нацепил дурацкую широкую улыбку и небрежно ответил:
— Да, завтра подходит. Я напишу свой адрес в смс, ладно?
— Хорошо.
Сидя на испанском с нескрываемой улыбкой на лице, Каc держал палец на приветливо машущей чайной ложке. “See you
spoon!”
["spoon" (ложка) созвучно "soon" (скоро) - "Скоро увидимся"] — сообщала подпись.
На следующей неделе, за день до занятия по английской литературе, Каc достал телефон с болезненным чувством, скрутившимся в желудке.
"Я не смогу приходить на занятия следующие две недели. Надо помогать на кухне, Кроули заставил. Поймал меня на пути с обеда, не стал слушать что у меня занятия, просто сказал, что пожалуется, если не приду", — напечатал он, с силой нажимая на каждую клавишу.
Ответ Дина пришел через несколько минут.
"Черт. Ненавижу этого парня. Наверняка пожаловаться на тебя он не может, но на всякий случай лучше иди. По-прежнему в пятницу?"
Каc почувствовал, что живот немного успокоился.
"Да, конечно. И не забудь про ночной сеанс в воскресенье. Я с нетерпением жду Последний Рубеж" — на прошлой неделе Дин пригласил Каса на "Звездный путь".
"О да. Не могу дождаться. Тогда и увидимся", — ответил Дин. Каc вздохнул, позволяя маленькой улыбке пробиться через стену хмурости. Он внезапно сильно забеспокоился, что без занятий, связывающих их вместе, Дин больше не захочет проводить с ним время. Но, видимо, Дин ценил Каса не только за конспекты.
Две недели спустя Каc был рад возвратиться назад в кабинет английской литературы. Записи, которые Дин делал, были неплохими, но он все-таки тоже что-то пропустил, проводя время дополнительных занятий с Касом.
Каc подумал, что настало время признать это. Ему нравился Дин. Ему очень нравился Дин. Последние две недели они проводили вместе почти каждый день, и все время Каc узнавал что-то новое и хорошее о Дине — его веснушки, широкие плечи, мягкие волосы на загривке, глубокий грудной смех, то, как его колени не соприкасались, когда они валялись на кровати, вытянув ноги и касаясь друг друга плечами по случайности, которая продолжала происходить.
Пришел Дин, кидая сумку на стол и прерывая ход мыслей Каса.
— Что случилось? — спросил он, выглядя немного растерянно.
— Потолок, — ответил Каc.
[В оригинале - "What’s up?" - "Ceiling".
"What's up" переводится как "Что случилось?/Как дела?", дословно "Что наверху?"; ceiling - потолок.]
— Вау, ты... ты только что пошутил? — воскликнул Дин, цепляя на лицо шокированное выражение. — Ты не знал, что можешь пораниться?
— Заткнись, Дин, — сказал Каc, сощурив глаза и улыбнувшись.
— Заставь меня, — ответил Дин и они сидели так, пристально глядя друг на друга, хотя мысли Каса крутились только вокруг того, что это точно повлечет за собой. Он прочистил горло, кашлянув, на что Дин только подмигнул. Преподаватель начал говорить и Каc повернулся к книге, задумчиво глядя на страницу, но даже не читая слова. Сердце стучало.
Как они с Дином могли быть друзьями, когда каждый раз при безобидной реплике Дина мозг Каса падал куда-то на дно? Он старался тщательно скрывать свою привязанность, но это становилось все труднее. Он же не мог просто перестать дружить с Дином, ведь так? Даже мысль об этом холодом скручивала живот, это похоже на тоску, но в тысячу раз хуже. Кас засунул эту идею подальше. Наверное, ему будет лучше, если просто игнорировать свои чувства.
Занятие подошло к концу слишком быстро; вскоре Дин уже толкнул книгу через весь стол к Касу и ушел, быстрее, чем обычно и без прощания.
"Наверное, он знает, — хмуро думал Каc. — Он знает, и теперь не хочет быть друзьями. Вероятно, больше не хочет меня видеть. Я все испортил."
На испанский он шел словно зомби, чуть ли не сталкиваясь с людьми и стенами, погруженный в свои мысли. Устроившись на своем месте, он достал "Много шума из ничего", скорее по привычке, нежели надеясь на что-то; перелистнул на правую страницу.
В конце первой сцены четвертого акта его ждала большая ложка с длинной рукояткой. Маленькими, больше, чем обычно прыгающими буквами было написано "Мне кажется, я влюблен в тебя".
Каc побежал. Он мчался через все здание, чувствуя бьющую по плечу сумку и боль в месте удара. Дыхание было тяжелым, а лицо, скорее всего, ярко-розового оттенка, но он проскользнул в открытые двери кафетерия. Каc уверен, что Дин здесь, он обычно пьет кофе после занятий...
Удар. Поднос Дина, нагруженный печеньем и куском пирога, с невероятным шумом грохнулся на пол.
— Дин, — выдохнул Каc, хватаясь за живот там, где врезался в поднос.
— Каc, — сказал Дин напряженным, почти тихим голосом. Он не двинулся, чтобы поднять упавшие тарелки, просто стоял, сжимая поднос руками с побелевшими костяшками.
— Дин, прости, я не хотел..
— Все нормально, — прервал его Дин, — Почему... эм. Что ты здесь делаешь? Разве у тебя не...
— Твоя записка. Эм. В нашей книге, — сказал Каc, уловив в его голосе дрожь.
Дин потер шею, одной рукой все еще удерживая поднос.
— А, это. Ты... Ты против?
Каc посмотрел на него, а затем улыбнулся. Дин... не знает? Дин волнуется, что Каc откажет ему? Это было смешно.
— Почему ты улыбаешься? — спросил Дин; в его глазах чуть поблескивала надежда.
— Ты придурок, — просто ответил Каc и, сделав шаг вперед, поцеловал его. Дин замер на несколько долгих секунд, а затем обвил руками талию Каса, отпуская поднос и прижимаясь к нему. Губы Дина были теплые и сладкие, а от ощущения своего языка поверх языка Каса электрические искорки бежали вверх по позвоночнику и взрывались в голове, будто один поцелуй может превратить весь его мир в фейерверк. Кастиэль не спеша оторвался от губ Дина и улыбнулся, когда тот с наслаждением выдохнул.
— Дин, — прошептал он не отстраняясь, так что их губы почти соприкасались пока он говорил.
— Ммм? — откликнулся Дин, опуская руку на бедро Каса.
— Ты мне нравишься, — Дин улыбнулся, передвигая руку выше — под футболку — и целуя его.
Три года спустя.
Каc вернулся в комнату чтобы забрать старый экземпляр "Много шума из ничего" со стола. Он чуть печально улыбнулся, вспоминая начало отношений с Дином.
Все быстро менялось. Колледж был почти позади и Каc понимал, чего хочет, но не был уверен, что Дин готов был остепениться. Может быть, он хотел бы провести время развлекаясь и отдыхая или даже начать все сначала.
Каc взял книгу, собираясь просмотреть переписки, которые они вели на занятиях, и глупые маленькие записки, оставленные Дином в конце нескольких сцен. Пальцы пробежались по потрескавшемуся корешку и перелистнули страницы. Он нахмурился, открыв последнюю страницу.
Там было что-то небольшое и круглое, приклеенное к задней обложке. Несколько секунд Каc непонимающе смотрел на это, а затем не слушающимися пальцами начал сдирать скотч. Он замер, читая записку:
С тобою жизнь свою хочу разделить,
Каc, серебром моим согласишься быть?*
Кольцо — изящное, серебряное, идеальное — упало, поблескивая, в ладонь Каса.
— Серебром потому, что я хочу, чтобы ты носил кольцо, понял? — долетел до него голос Дина, стоящего в дверном проеме.
Каc повернулся к нему с полным восхищения сердцем.
— Да.
— Хорошо. Стой, "да" в смысле ты понял шутку или "да"...
— Да, я выйду за тебя, придурок, — улыбнулся Кастиэль и быстро подойдя к Дину, затянул его в горячий поцелуй. — Ты смешной. Ты удивительный.
— Думаю, ты вполне ничего, — ответил Дин. — Я бы дал тебе восемь из десяти
["I’ll give you plate out of ten” - "plate" (тарелка) созвучно "eight" (восемь)].
Кас замер.
— Это была худшая шутка из всех, что ты когда-либо выдавал, — наконец проговорил он.
— Да, я не горжусь.
— Я имею в виду, Дин, это было действительно кошмарно.
— Извини, — Дин поцеловал Каса в шею, плавно двигаясь вдоль линии подбородка.
— Я должен отменить свадьбу. Это было ужасно.
— Прости, не сможешь. Никаких возвратов.
— Хорошо, — Кас сделал паузу. — До тех пор, пока эта шутка остается последней
["As long as that was the glasst one" - "glass" (стекло) и "last" (последний)].
Дин грустно покачал головой.
— Эта была хуже моей, — заметил он.
— Это невозможно, Дин.
— Нет, правда.
Кас потянулся вверх и поцеловал его, медленно и долго, наслаждаясь едва ощущаемой щетиной Дина на своем подбородке.
— Я люблю тебя, — прошептал он. — И твои шутки хуже моих. И я люблю тебя.
