Беспелспективняк

— Любовь приходит и уходит, а друзья остаются, — задумчиво говорит Антон, сидящий напротив меня в какой-то забегаловке. Мы вот так внезапно пересеклись, что не хотелось даже искать что-то более «подходящее» для людей нашего статуса. А еще можно было вспомнить молодость и забежать в первое попавшееся на нашем пути местечко. Здесь продавали какие-то второсортные бургеры, картошку фри и кока-колу, как и в любом похожем заведении. Я почти не осматривался, однако прекрасно знал, что контингент здесь был довольно типичный: студенты, люди в недорогой одежде и подростки, прогуливающие уроки. Среди всей этой довольно однообразной толпы двое мужчин в дорогих костюмах, сидящие на потертых красных диванчиках, выбивались из общей атмосферы. Впрочем, нас это нисколько не волновало. Я обращал внимание только на Кузнечика, который слишком внимательно и сосредоточенно смотрел на меня. И каждый раз я пытался понять, почему же именно с ним я сейчас сижу здесь, а не обедаю с коллегами в каком-нибудь дорогом ресторане возле моей работы. На самом деле, после всего случившегося я много думал об отношениях, которые ни к чему не приводят. Я вспоминал Артура, с которым в течение рабочего дня мы больше не виделись. А если и виделись, то ничего, кроме прохладной вежливости, между нами не возникало. И мне оставалось лишь гадать, чувствовал ли он на самом деле хоть что-то ко мне или же все, что было между нами, являлось лишь обманом. Наверное, я все-таки слишком много думаю о том, о чем думать не стоило бы. Я все время возвращаюсь мыслями назад и пытаюсь найти хоть какое-то оправдание тому, что я тогда видел. Наверное, я все это делаю зря. — Земля, прием, — я очнулся тогда, когда перед моим носом просвистел воздух. Антон стоял, опершись одной рукой о стол, а второй помахивал перед моим лицом, заставляя меня выплыть из своих мыслей. — Извини, я задумался, — поправляю очки и теперь уже более внимательно смотрю на мужчину, который присаживается обратно на диванчик. Его пальцы немного нервно барабанят по дешевой пластиковой поверхности стола. И я сейчас замечаю, что манжеты его рубашки слегка поддернуты вверх, чтобы не испачкать их в такой весьма грязной забегаловке. Пиджак идеально отглажен, а ворот распахнут ровно настолько, насколько это допустимо при его должности и наличии галстука. И только сейчас я задумываюсь о том, как могу выглядеть я. Мне кажется, на эти несколько дней я совсем забыл о своем внешнем виде. Конечно, я не стал бы приходить в поношенной или грязной одежде, однако некий налет неаккуратности присутствовал. Я выглядел… помято? — Жизнь продолжается, Ден, — своими словами мужчина вновь выводит меня из размышлений. — Я понимаю, но… я не ожидал такого пледательства от него, — я пытаюсь улыбнуться, однако улыбка у меня получается какая-то кривая и грустная. — Когда-нибудь я с этим смилюсь. — Не пытайся забывать. Порой важно помнить все, что делает тебя сильнее, — Кузнечик качает головой и внезапно поднимается на ноги, чтобы обойти наш маленький столик и приземлиться рядом со мной. Он почти и не думает, когда его рука плавно опускается мне на дальнее плечо, отчего получается, что он меня приобнимает. Я лишь криво усмехаюсь, снимая очки и очень аккуратно складывая их на столе. От бессонных ночей, во время которых я просто бездумно рассматривал потолок, у меня болит голова уже который день. — Может, тебе стоит взять отпуск? Отдохнуть недельку-другую? Я уверен, в офисе справятся и без тебя, — Антон еле ощутимо качает головой. Мне кажется, я вижу волнение в его глазах — и мне становится на удивление приятно. Я даже и не заметил тот момент, когда мы стали так много общаться с моим бывшим однокурсником, с которым я до этого не виделся со второго курса. Наверное, в его словах есть разумное зерно. Я был так увлечен своей работой и… и Артуром, что у меня совсем не оставалось времени подумать об отдыхе. Наверное, самым лучшим вариантом будет сейчас махнуть вот так внезапно куда-то на острова, чтобы там оттянуться по полной, очистить свой разум. — Знаешь, а ты… ты плав, — я даже и не обращаю внимания на то, что картавлю сейчас. Я так устал от того, что мне все время нужно скрываться, что сейчас общение с моим давним другом было для меня лишь в радость. Он ведь и так знает мой секрет, принимает меня таким. И он уж точно не стал бы надо мной смеяться, не перестал бы уважать меня. Антон легко сжимает пальцы у меня на плече, подаваясь ближе и заглядывая на мгновение мне в глаза, после чего отстраняется, как ни в чем не бывало, и поднимается на ноги. Он выглядит довольным и сверкающим, как отполированная до блеска монетка, и я даже не понимаю, что его могло так обрадовать. Знаете, на мгновение мне показалось, что в тот момент, когда он заглядывал мне в глаза и его губы находились слишком близко от моих, он меня поцелует. И я даже не знал, как можно было бы реагировать на это. Впрочем, что за мысли меня посещают? Кузнечик не поцеловал меня — значит, и думать ни о чем не стоит. — Вот и отлично, — мужчина теперь рассматривает меня, сощурившись. В какой-то момент я понимаю, что я восхищаюсь им — сильным, мужественным и уверенным в себе. Я сравниваю его с тем нескладным и неловким Кузнечиком из моего прошлого, которого всегда все поднимали на смех. Кузнечика, с которым девушки отказывались идти на свидания, потому что он не отличался особой физической красотой. Ох, видели бы они сейчас его — я думаю, они глубоко пожалели бы о том, как себя тогда вели. Но одно в нем не изменилось: его яркие глаза, почти физически излучающие любовь к жизни, эту его внутреннюю силу и невероятный азарт. Он был таким раньше — ребенком в душе. И таким же остался сейчас. — Как Гадкий Утенок… — еле слышно произношу я себе под нос, не сдержав своих мыслей. Потом коротко фыркаю и улыбаюсь. Не хватало сейчас найти себе замену в виде своего старого друга. Я же прекрасно понимаю, что это лишь попытка отвлечься от мальчишки, который своими кудряшками забил мне всю голову. Но я точно знаю, что Антону можно доверять. Тоже поднимаюсь на ноги и потягиваюсь. Надо будет обязательно разобраться с отпуском. Я даже не уверен, что я хочу предупредить окружающих об этом неожиданном отъезде. Конечно, я прекрасно понимаю, что потом обязательно получу по ушам от моей драгоценной матушки, которая считает, что должна быть в курсе каждого моего шага. Я удивлен, что она так и не смогла своими путями узнать по поводу Артура в моей жизни. Возможно, это и к лучшему. Я бы вряд ли выдержал, если бы еще и она начала мне компостировать мозги и вливать бесполезную информацию по поводу взаимоотношений, словно она лучше всех знает жизнь. А ведь всего-то — начиталась своих романов, насмотрелась сериалов! Даже злость порой пробирает… — Антон… — не забыв забрать очки со стола, я догоняю мужчину уже возле тяжелых дверей, которые он для меня придерживает. Мы вместе выходим наружу, и я с каким-то особенным удовольствием вдыхаю свежий воздух полной грудью. В той забегаловке были явно проблемы с вентиляцией, из-за чего там царила невыносимая духота, наполненная весьма специфическими запахами готовящегося фаст-фуда. — М-м-м? — Кузнечик не поворачивается ко мне, однако я прекрасно знаю, что он будет внимательно слушать все, что я ни скажу. — Не хочешь махнуть со мной куда-нибудь в теплые места? — я даже не успеваю подумать, как у меня вырывается этот вопрос. Артур, который все это время забивал мою больную голову, слишком сильно действовал на меня — и мне хотелось отвлечься. А кто как не Антон сможет стать в этом моим хорошим помощником. Не заменой. Помощником. Сначала я с каким-то даже отстраненным любопытством наблюдаю, как мой старый друг останавливается. Он явно задумался, но я не собираюсь его торопить. Я тоже остановился, думая о чем-то своем и немного рассеянно изучая его широкую спину, на которой просто идеально сидит его темно-синий пиджак. Антон оборачивается так внезапно, что я даже вздрагиваю, как-то изумленно уставившись на него. Меня всегда пугали такие резкие движения этого человека — он был слишком непредсказуем, а некоторые его реакции оставляли в ступоре надолго. Мне кажется, я невольно даже отступил на шаг. И замер, когда услышал его негромкий смех. — Я совершенно не против составить тебе компанию, Денис, — он улыбается. — Я же говорил, что тебе нужно отвлечься. А я уж точно помогу тебе позабыть об этом мальчишке! За его словами скрывается явно что-то большее, чем он готов сейчас мне показать. И мне кажется, что я начинаю догадываться об этом подтексте, который я невольно вложил в свои слова. Ох, Кузнечик-Кузнечик, что же ты делаешь? Мы молчим, неторопливо прогуливаясь по улице. Обед уже подходит к концу, однако мы работаем не так далеко друг от друга: лишь на последнем перекрестке нам нужно будет повернуть в разные стороны. Прогулочным шагом весь путь от дверей его офиса до моего составляет, максимум, минут десять. В рамках таких больших мегаполисов, где зачастую путешествие от дома до работы занимает около часа, столь малое расстояние несущественно. Светофор на нужном нам перекресте горит красным, поэтому мы просто стоим рядом. Все детали поездки можно обсудить потом. Сейчас же я просто размышляю, не совершил ли я ошибку, приглашая с собой Антона? Может быть, это лишь отчаянная глупость? — Денис, — внезапно раздается голос Кузнечика. Я только собираюсь повернуться к нему, как он перехватывает мое запястье, сжимая сильными пальцами, и дергает на себя. Я не успеваю никак среагировать на его действия, даже что-то сказать — мужчина вновь, как и тогда в кабинете, довольно бесцеремонно и нагло касается моих губ в уверенном поцелуе. Я физически ощущаю, как вспыхнули мои щеки: в мою привычку не входило целоваться с мужчинами на оживленном перекрестке. Но… может, оно и к лучшему? Я не хочу больше думать о том, что причиняет мне боль. Я чувствую, как от одного поцелуя моего наглого друга — а друга ли? — у меня начинает кружиться голова. А может, это из-за всех бессонных ночей. Сердце как-то слишком гулко бьется в груди, однако даже это приносит мне боль. Я не хочу это ощущать. Я не хочу чувствовать, как болезненно разбивается мое сердце о ребра. — Завтра я скину тебе варианты путевок. И не вздумай отказаться, — Антон горячо шепчет мне в губы, не отрывая взгляда от моих глаз. Его зрачки расширены, а грудь вздымается так, будто он пробежал сейчас стометровку. Его слова звучат, как какой-то приговор, поворотный пункт, после которого дороги назад не будет. Уже через секунду, не дожидаясь моего ответа, он разворачивается и уходит — светофор приглашающе горит ему зеленым. Я удивлен, изумлен, ошарашен! А из головы у меня не идет этот его взгляд — немного обезумевший, но при этом слишком… счастливый?