Обет молчания

Саундвейв замолчал. Это было не критично, ведь Шеф по Коммуникациям продолжал общаться с симбионтами и вообще коммуницировал много, используя разные средства от нарезок аудио клипов и до беспроводной передачи данных. Что угодно, кроме его голоса. Кто мог знать, что это было так важно? Его голоса не хватало. Были другие потери: более крупные, тяжелые, с серьезными последствиями, но почему-то именно эта маленькая потеря символизировала их все. В тот цикл, когда они покинули агонизирующий Кибертрон, преследуя спасающихся бегством врагов, Саундвейв сказал свои последние слова. Он координировал перегруппировку, удаленно синхронизируясь с консолью мостика, но этого было недостаточно, чтобы полностью загрузить его процессор. Свободные мощности он тратил на то, чтобы смотреть на Кибертрон через видео дисплей в одном из коридоров Немезиса, на то, как постепенно уменьшаются дымящиеся руины их дома. - Мы убили его, - произнес связист, чувствуя присутствие за спиной, - мы убили наш дом. - Автоботы... - начал было второй, но глубокий полифонический голос Саундвейва прервал его: - Автоботы. И мы. Мы все. Короткое молчание повисло между ними, пока оба смотрели на удаляющуюся планету и мысленно прощались с ней. - Клянусь. - медленно заговорил Саундвейв, и его негромкий голос завибрировал в пространстве, - Я клянусь, что Кибертрон восстанет вновь. С этого момента нет для меня иной цели, нет сомнений, нет отдыха. Стальная рука опустилась на верх синего крыла. Связист повернулся, чтобы взглянуть на ее обладателя и единственного свидетеля его клятвы. На клик их взгляды скрестились, а затем визор шпиона скользнул вниз и защелкнулся с судьбоносной окончательностью. С тех пор существенно ничего не изменилось. Саундвейв продолжал нести свою службу неустанно и преданно, преуспевая там, где другие терпели неудачу, на чистой силе воли. У него получалось даже совмещать свое молчание с обязанностями связиста. Закрытый визор был теперь его лицом, обрывки чужих голосов - его голосом. А если ему и приходилось прибегать к речи, программа-эмулятор звучала глухо и безлично. Его присутствие превратилось в его отсутствие, и это было постоянным напоминанием того, как много они уже потеряли. Порой это мучило Мегатрона. Порой ноша становилась слишком тяжкой. Иногда он сомневался, что осталось еще что-то, за что стоило продолжать борьбу. Эти моменты были редки, но когда они наступали, он оставлял мостик и удалялся в свой отсек, чтобы тайно, виновато предаваться сожалениям и прослушивать несколько старых записей, что еще сохранились в его банке данных. И если бы кто-нибудь задержался у его двери достаточно долго, чтобы подстроить аудиодатчики и прислушаться, он мог бы уловить полифонический голос Саундвейва, поющий древнюю песню рабов арены. И Мегатрон зажмуривался и повторял свои собственные клятвы, клятвы, свидетелей которым не было, потому что единственный, у кого был сюда доступ, был Саундвейв, а он не приходил. "Предательство карается смертью. За все, что он совершил, я вырву искру Предателя и всех, кто пошел за ним. Кибертрон будет восстановлен и заселен заново" Они пойдут дальше. Саундвейв однажды вернется.