We can't hear the talk anymore

Кас обещал прийти и рассказать. Он заглянул после отбоя, когда уже все спали, и только Дин несколько раз за минуту перевернулся в своей кровати и вздрогнул, когда по полу поплыла тень от Кастиэля. Вожатый молча прилег на кровать возле ног Винчестера. - Знаешь, так странно… - Кастиэль сглотнул, моргнув. – Внезапно стать взрослым. На самом деле, это не сильно ощущается, когда с самого детства на тебя возлагают ответственность. - А я могу считаться взрослым? – прошептал Дин, открыв глаза. - А ты чувствуешь, что в ответе за кого-нибудь? - За Сэма, - чуть громче положенного сказал Дин. - Ты немного старше его. Бывает и он следит за тобой… - Значит, мы оба взрослые, - прозвучало слишком наивно. – По крайней мере мы точно не потеряемся в мире. - Хотелось бы тебе кое-что рассказать, Дин. Не думай, что это что-то вроде жалости к самому себе или с целью того, чтобы вызвать сострадание. Этого больше никто не должен слышать, кроме тебя. - Хорошо, - Дин облизнул губы и неуверенно кивнул. Винчестер понимал, что ему доверяют. Взрослый человек захотел излить душу не кое-кому, а именно Дину. Будто это было каким-то секретом, который должен знать только Дин. *** Особые отряды для несовершеннолетних преступников были не такими, как во всех лагерях. Здесь относились к детям как к золоту, как к нежным и хрупким цветам, хоть дети и были редкостными засранцами. Постоянные драки, воровство, жалобы. И девушки, которые следили за этими отрядами, порой не справлялись. И вообще, это было глупым решением. Каким местом думал директор, отдавая в распоряжение этих детей прекрасному полу? Кастиэль был знаком с этим. Как и Габриэль. Винон стал для них вторым домом. Взрослеть без родителей было очень трудно. Словно с самого рождения тебя оставили один на один с дикими животными в непроходимых джунглях, которые то и дело пытаются перегрызть тебе горло. Родителей никогда не было дома. Работа. Работа. Работа. Постоянное оправдание. Одно единственное оправдание. А если отец и мать на один день оставались дома, то спали. Или пили. Или все сразу, чередуя. Оставляли на старшего ребенка еще совсем маленького брата. Кастиэль менял пеленки и кормил сухим молоком из бутылки, убаюкивал Габриэля в маленькой люльке, в которой сам спал до пяти лет, и ходил с ним гулять. А родителей словно и не было. Они оставляли пару сотен на столе, чтобы Кастиэль мог купить все необходимое для себя и брата. А как только Гейбу исполнилось восемь, Кастиэль утащил его из дома. Подальше от этого логова разврата и вечного запаха спиртного. Идти было некуда. За плечами большой походный рюкзак с минимальными запасами и одеждой, а в руке малюсенькая ладошка Габриэля. Лоуренс глазами детей казался огромным. Редкие дома и шумные дороги. Однажды, еле переставляя ноги, Кастиэль опустился на обочине, сажая на себя Габриэля. Гейб постоянно спрашивал, куда они направляются. Кас уже готов был признаться, что идти некуда и незачем. Оставалось только следовать за солнцем и дышать пылью дорог, пока какой-нибудь добряк не подхватит их на своей машине и не довезет до райского места. - Здравствуйте, - Кастиэль смотрел на старика, который остановился недалеко от них, открыл стекло в машине и лучезарно улыбнулся. Морщины по всему лицу, седые усы, похожие на щетку, и потрепанная кепка с зеленым козырьком не внушали доверия. - Привет, дети. Что такие маленькие делают на таких опасных дорогах? - Ищем дом, - Кастиэль задрал упрямый подбородок. – Третий день в поисках. Мужчина смотрел на грязный и потный лоб темноволосого мальчика. - Откуда вы? – старик потер подбородок и нахмурил брови. - Отсюда, - Кастиэль кивнул на указатель, отпуская брата с колен. – Лоуренс. - А где ваши родители? – учительским тоном спросил старый мужчина. - Пьют, - тихо за Каса ответил Габриэль. – Давно пьют. Ветер поднял небольшой ураган пыли и грязи, своими песчинками попадая в глаза. - Залезайте, - старик завел заглохший двигатель своего пикапа, указав на соседнее сиденье. Роберт Сингер, как представился пожилой человек, все-таки отвез их в свой дом на окраине Лоуренса. Никаких развлечений, зато крыша над головой и всегда горячие завтраки. Через неделю Кастиэль узнал, что их мать умерла. Но сообщить об этом Габриэлю он не смог, боясь ранить самого дорогого человека на свете. Не имея больше возможности держать в себе, Кас быстро черканул на бумажке одну единственную фразу: “Мама умерла” и положил ее под матрас, в надежде, что Гейб не найдет. Но уже вечером младший брат сидел на полу и громко ревел, комкая клочок бумаги в своей руке. - Почему ты не сказал? – эти слова от маленького ребенка звучали так по-взрослому. – Кас, почему? - Я не хотел тебя пугать. Ты совсем не знаешь, что такое смерть, Габриэль, - Кас был холоден и вырвал дурацкую бумагу из ладоней брата. – Тебя никто не просил рыться в моих вещах. - А ты будто знаешь, да? – сквозь слезы пролепетал Гейб. – Это не шутки, Кастиэль. - Хватит реветь! Чем меньше будешь думать, тем быстрее забудешь. Гейб поднял голову, смотря на старшего брата страшными глазами. - Неужели тебе совсем не жалко? - Жалко! Ясно тебе? А теперь замолчи, - Кастиэль присел рядом с братом, готовясь к тому, что не сдержит свои слезы и покажет свою слабость, но сдержал себя, прижимая мелкого к своей груди. Изредка приезжали два маленьких мальчика, которые постоянно сидели в песочнице и ковырялись пластмассовыми лопатками в песке. Они тоже оказались братьями. И тогда Кастиэль понял, почему старший брат Дин кидает навоз на голову Сэму и злобно смеется, радуясь своей мести. Габриэль сразу нашел общий язык с маленьким Сэмом. Похоже, этот Сэм положительно действовал на Гейба, залезая к нему на спину и закрывая ручонками его глаза. А Кастиэль так и продолжал получать лопаткой от Дина, что жутко смешило последнего. Роберт Сингер оказался директором местной школы. И сразу же устроил туда Каса и Гейба. Бобби думал, что дети имели хоть какое-то образование, но с самого детства дети не ходили ни в детский садик, ни в школу. И появилась еще одна идея. Канада. Лагерь Винона. Прекрасное место для детей и подростков. И уже через три дня Кас и Гейб сидели за одноместными партами вместе с детьми из колоний и усердно строчили упражнения из порванного на две части учебника. Лагерь – второй дом. Не считая нескольких месяцев проживания у дяди Бобби. Это такой шанс. Слиться с природой, вырасти удивительным человеком, не зависимым от социальных сетей и средств массовой информации. Не знать ничего плохого и наслаждаться тем, что есть. Обходиться тем, что дают. Читать много-много книг. И после объяснять младшему брату то, что он не понял ранее на занятиях. Вырасти и обучать таких же маленьких и брошенных ребят, как дети из колонии. Слушать и понимать их, думая о том, что тебя тоже бросили на растерзание кровожадным волкам этого мира. Отец даже не принимал никаких мер, чтобы разыскать своих детей. Он захлебнулся своим горем и вскоре покончил жизнь самоубийством, как только узнал, что его лишили родительских прав, оставив совсем одного. Бедного спившегося человека без гроша за душой. Кастиэль по сей день благодарен Роберту Сингеру за такой подарок судьбы. За бесплатный дом и еду. За спасение от бродячей жизни. За обретение смысла в этой жизни. Спасибо. *** Дин был поражен. Кастиэль знал противного старикашку Сингера. Знал самих Винчестеров, когда те пешком под стол ходили. А Дин не помнит почти ничего из своего детства. Лишь частые походы с Сэмом на самое большое поле Лоуренса, воровство кукурузы и запуск невообразимого воздушного змея при сильном ветре, таком сильном, что рвалась леска. Еще помнил, как сильно он любил Сэма. И любит сейчас. И родителей ценит и уважает. И он ни в коем случае не желает им зла, хоть и ведет себя иногда как маленький капризный мальчик. И ему повезло. Очень повезло с семьей. - Ты рассказывай, я тебя внимательно слушаю… - Дин принял сидячее положение, но потом громко зевнул и откинулся на маленькую подушку. Кастиэль продолжал рассказывать до тех пор, пока Дин не уснул. Парень еще несколько раз пожаловался на свою зевоту, а под конец отвернулся к стенке и засопел, собственнически закидывая на Кастиэля голые ноги. Оставалось только удивиться такому яркому примеру плохой привычки, как Дин Винчестер. И тому, как привычки занимают место и во взрослой жизни.