Имитация
Многое можно сказать об этой истории. В первую очередь то, что… Она очень обыкновенна. Она пошла и постыдна. А поскольку многие из людей в последнее время взяли в моду обзаводиться пошлыми и постыдными секретиками – и пошлость, и постыдность уже перестали кого-либо удивлять. Еще она непонятна, туманна. Она о любви… О том самом чувстве, которое трудно воспринимать всерьез, не испытывая его, и трудно обсмеять тогда, когда сам любишь. А, кстати… она субъективна. Потому что все в мире субъективно. А истории – и подавно. Ведь все они написаны людьми. Ну, и наконец — она коротка. Ведь не имеет смысла расписывать на сотню страниц обыкновенную, туманную, субъективную историю…______________________________________________________________________
10 ноября. Его кожа уже покрылась блестящими капельками пота, на бедрах проступали красно-фиолетовые следы-синяки. Он всегда просил, чтобы Сай крепко сжимал пальцы, раскачивая его взад-вперед в ритм толчкам – чем больнее, тем лучше. И тот повиновался беспрекословно, с жадностью вслушиваясь в хриплые стоны юноши, еще крепче сжимая его и ускоряя темп. — Я люблю тебя… — Прошептал Наруто, обмякая в его руках и утыкаясь лицом в измятую, расплывшуюся как блин – то ли от долгой службы, то ли от каждодневных занятий своего владельца — подушку. Стоны стали чуть тише. Сладкая музыка… Сай с наслаждением вогнал пенис до упора, тут же почувствовав как зудящее напряжение в паху ослабевает. Прижался бедрами к напрягшимся в тот же момент ягодицам парня. Наруто крепко – так, что побелели костяшки пальцев, сжал сбитую простынь, едва тронутую желтизной старости, и краешек наволочки. Попытался сдержать крик. И не сдержал. -Еще? – шепнул Сай, наклонившись к его затылку. И, не дожидаясь ответа, принялся покрывать укусами-поцелуями шею и плечи юноши, одновременно новыми толчками вдавливая его в упругий матрас кровати. Не возражая против чужой руки, грубо упирающейся в его поясницу, тот лишь шумно выдыхал в те моменты, когда Сай, наваливаясь всем весом, полностью заполнял его, и на миг прикрывал глаза. На его висках дрожали, поблескивая в лучах неохотно бредущего за горизонт солнца, капли пота; ноздри щекотал его запах – по-мужски ярким, каким-то чудным образом дурящий голову. Сай тянулся к взмокшим золотым волосам, вдыхал этот сладкий аромат, слизывал крохотные капельки со смуглой кожи. А Наруто улыбался, прикрывая глаза; шептал «щекотно». И его голос сводил с ума так же сильно. Наконец, он потребовал, чтобы его перевернули на спину. В предвкушении оргазма он всегда стремился устроиться так, чтобы видеть лицо партнера, а когда кончал – как котенок прижимался к Саю, безмолвно требуя крепких объятий и заключительного поцелуя – непременно в губы. И теперь, чувствуя, как горячая сперма заливает его живот, Сай притянул к себе расслабившееся и оттого похожее на безвольное кукольное тело Наруто, легонько провел ногтями вдоль позвоночника, заставляя юношу лениво улыбнуться, и прижался губами к раскрытым лепесткам его влажных губ. Стыли объятья, таял поцелуй. Минуты текли как вода в тихой речке – не каждый заметит теченье воды, как и бегство минут. И догорел за окном закат… Наруто опустился на чуть влажную от их чрезмерной страсти простынь. Поежился: теперь, с приходом сумерек, в приоткрытую форточку закрался прохладный ночной воздух. И искоса поглядел в сторону Сая: — Сегодня было… также как и вчера. Тот встрепенулся: — Тебе что-то не понравилось?.. Наруто сперва непонимающе нахмурился, глядя то в лицо Сая, тронутое едва приметным волнением, то на его руку, стирающую с живота отходы их любви. А после — негромко рассмеялся: — Я не про нас. Не волнуйся, все было здорово, как и всегда. – И, подложив руки под затылок, закрыл глаза. Он говорил про коноховскую тюрьму. Потонувшую в вечной полутьме лестницу, ведущую на ее второй этаж. Блок с вытянутыми, похожими на пеналы камерами, и своего старого друга, запертого среди сырости и мрака неволи. Сай бросил испачканную салфетку на столик у изголовья кровати и прилег рядом с Наруто. Золотые пряди лезли в глаза, щекотали кожу, отчего тот систематически морщил нос и забавно тряс головой, пытаясь стряхнуть волосы со лба. Подчиняясь физическим законам, пряди перемещались на виски, но спустя некоторое время чудесным образом (и отчасти благодаря бесконечным переворачиваниям Наруто с боку на бок) опять оказывались на лбу, и все начиналось сначала. — Спасибо… — шепотом пробормотал Узумаки, когда пальцы склонившегося над ним юноши ласково отвели непослушные волосы в сторону. – Знаешь… а я вот думаю, может, сегодня остаться мне у тебя? Сай мягко улыбнулся. Увереннее стали движения его руки. — Знаешь, а я не против. – И Наруто почувствовал легкое прикосновение к своей щеке. Горячий кончик языка заскользил вниз к уголкам губ Узумаки, упрашивая подарить поцелуй. Но юноша, капризно поморщившись, оттолкнул ласкового любовника и попросил, как маленький ребенок просит о сказке на ночь: — Расскажи мне что-нибудь. — Что? — Что-нибудь теплое… и хорошее. Сай молчал всего пару секунд. — Я люблю тебя. Наруто резко открыл глаза и взглянул на него – то ли с удивлением, то ли с грустью. «Что ты?...» — хотел произнести тот, но Узумаки быстро вскочил с кровати, сбив ногами и без того измятую простынь, и торопливо отошел к противоположной стене, пестрящей творениями художника. Замер, не обернувшись. И наконец произнес взволнованно, разметая в душе друга жалкие остатки покоя: — Ты ведь до сих пор не снял хенге… Сай бросил взгляд на большое, упрятанное в полумраке комнаты зеркало. Из его глубины глядел на них, мерцая бездонными черными глазами, нукэнин деревни Скрытого Листа, Учиха Саске. — Знаешь, — Наруто, присев на корточки, принялся собирать в охапку разбросанную по полу одежду, – я, пожалуй, все-таки пойду… 5 ноября. Тюремные окна напоминали зевы мифических химер. Серые каменные стены заросли мхом. А вокруг стояла тишина, будто здесь очень давно не проходил ни один человек. Впрочем, может, так оно и было. Северо-западное крыло тюрьмы редко принимало гостей и недолго удерживало в своих владениях, являясь лишь перевалочным пунктом по дороге на виселицу. На пороге узкой железной двери возникла фигура женщины. — Пройди за мной. – Фамильярно бросила она ожидающему ее юноше, внимательно оглядев его с ног до головы. Он подчинился. Коридоры казались бесконечными – широкие, темные, пустые. Они прошли на второй этаж, завернули в один из узеньких проходов и оказались, в конечном счете, в просторной комнате, разделенной надвое огромной – от пола до потолка – решеткой. Прищурившись, Сай поглядел в полутьму по ту сторону свободы: окна в этой камере были узенькие и высокие, отчего свет стелился лишь поверху, не одаряя лучами заключенного. — Зачем пришел? – грубо окликнули его из противоположного угла камеры. Сай повернул голову. Сгорбившийся у чернеющей каменной стены парень неприветливо глядел в его сторону. На руках – наручники, исписанные запечатывающими символами. Бледно-синие синяки, залегшие под глазами — отпечаток неволи на осунувшемся лице. Человек, которого больше жизни любил Узумаки Наруто. Сай ответил честно: — Взглянуть… 4 ноября. После получаса возни в ванной грубая и обветренная кожа Наруто как по волшебству становилась мягкой. Даже пятки розовели как у мальчишки. Вот почему Сай так любил водные процедуры в их играх. Хотя, безусловно, когда Узумаки раздвигал под ним ноги, предпочтительнее казалась кровать. Но ведь прелюдии еще никто не отменял, верно? Наруто не отменял – вот что важно. Сай массировал его ступни, иногда касаясь губами пальцев ноги и получая в ответ на это улыбчивое «щекотно». Узумаки лежал на спине, разглядывая скучный потолок с пожелтевшей в углах штукатуркой и, время от времени – самого хозяина. — Давай еще разок, а? – он приподнялся на локтях и поджал ноги. Синие глаза задорно блестели. Многообещающе улыбнувшись сидящему напротив него парню, Наруто поманил того пальцем. — Еще?.. – Сай с готовностью, напоминающую готовность собаки броситься вслед за лакомой косточкой, пополз на четвереньках к Узумаки. Поглядев на эти телодвижения, тот рассмеялся. Звенящей пыльцой рассыпался смех в тихой комнате. — Теперь хенге. – Напомнил он, усаживаясь на колени к Саю и обхватывая его руками за шею, а ногами — за талию. Прямо как обезьяна — дрессировщика-циркача. Сай медлил. Узумаки нетерпеливо заелозил на его коленях: — Ну, ты чего? Давай… складывай мои любимые печати. И он ласково потерся носом о щеку парня, а потом зашептал тихо-тихо ему в ушко соблазнительные обещания: — Если хочешь, можем стоя, как ты любишь. Или снова в ванную… Как скажешь. Только не отказывай, мне очень хочется… Можно подумать, когда-либо Сай мог ему отказать. -Наруто. – Перебил он. — Наруто, послушай… Я давно хотел предложить, но все никак не решался. Тогда… — Осечка. — То есть, весь этот месяц – понятно, чего ты ждал от меня. Но теперь… может, не нужно хенге? Тебе хорошо со мной, да? Так давай забудем про этот маскарад... Он несмело улыбнулся, глядя в удивленные глаза Узумаки. Тот молчал от силы десять секунд, как и ожидал того Сай. Только ответил немного другое... К вечеру хенге снова использовалось безоговорочно. 3 ноября. — …я, пожалуй, не буду описывать свои чувства словами, потому что те из них, что мне известны, слишком малы для того, чтобы передать это, а единственное, на то способное – «люблю» ты от меня слышал так часто, что оно обесценилось. 2 ноября. «Приказом Хокаге от первого ноября Учиха Саске переведен в одиночную камеру северо-западного крыла коноховской тюрьмы. Дальнейшая судьба заключенного не определена». Наруто потратил первую половину дня на уговоры, обращенные к Пятой, вторую – на то, чтобы попасть в камеру к другу. У друга он пробыл три минуты. И спустя пару часов, был особенно ласков в постели с Саем. 31 октября. Постепенно, медленно, но неизбежно исчезала иллюзия непрерывности жизни. Жизнь была, если рядом был он. Остальное время как дурной сон тянулось мучительно долго, а при воспоминаниях казалось мгновением. Время, проведенное в бесцельном ожидании, неизменно зарывается в самый дальний уголок памяти. Как хлам, спрятанный под кровать. Последние два дня были хламом… 28 октября. Сай подставил ладонь под напористую мутно-белую от хлорки струю, барабанящую по эмалевому покрытию ванны. Обжигающе горяча. Он повернул вентиль смесителя с красным кружком-вставкой вправо и снова проверил температуру воды, на сей раз предусмотрительно подставляя под струю лишь указательный палец. В самый раз. — Ты идешь? – крикнул через прикрытую дверь. В коридоре послышались торопливые шаги, и зазвенел, приглушенный шлакобетонной стеной, голос Наруто. «Иду!» — крикнул он, проносясь мимо ванной, и пришел только через десять минут. Сай развел руки, принимая его в свои объятия, но на этот раз Узумаки не пожелал начинать прелюдии «на суше» и, улыбаясь так, что любовник растерял все возмущение по поводу своего вынужденного ожидания, попросил помочь ему раздеться. — Красивый… — Сай объял взглядом изгибы смуглого тела. Иногда слова слетают с губ без ведома хозяина. А с ним это случалось ежечасно, если рядом был Узумаки. Взволнованно сглатывая, словно у них это было впервые, он теребил несговорчивую молнию на оранжевых штанах парня. Со всего тела бежали струи горячей похоти, скапливались внизу живота. И не хотелось тратить бесценные секунды, кажущиеся в ожидании бесконечными, просто любуясь гибким мускулистым телом. Даже мимолетный взгляд на Наруто будил желание. Наконец, вместе с бельем стянув с юноши штаны и бросив их к бесформенной куче одежды на табуретке, Сай с влюбленной приторно-сладкой улыбочкой потянулся к Узумаки, одновременно запуская пальцы в золотистый шелк непослушных волос. Но его снова остановили. — Ты кое-что забыл. – Уголки губ Наруто виновато дрогнули. Руки уперлись в живот, не давая снова заключить в объятия. Зачарованный близостью к своей неизменной мечте, Сай не сразу понял, о чем тот. Но выжидающий взгляд, проскочившая между ними неловкость отрезвляли лучше ледяного душа. Взглянув через плечо Узумаки в запотевшее зеркало, Сай узнал в отражении себя. Не дело. Он натянуто улыбнулся Наруто, чувствуя каплю досады, растворившуюся через мгновение во вновь подступившей нежности, что неизбежно порождал в нем голубоглазый юноша. Улыбнулся и сложил руки в знакомую им обоим печать. Клубы тумана, что непременно следовали за техникой, раздражающе медленно рассеивались в и без того душной ванной комнатке. Узумаки приоткрыл дверь, нетерпеливо протянул руки в белое молоко дыма – пальцы прикоснулись к мягкой коже, а секундой позже он увидел длинные черные пряди, обрамляющие аристократически гордое красивое лицо. Оглядев представшего перед ним юношу, Наруто улыбнулся, а в его глазах тотчас затеплился огонек желания. — Красивый… — Прошептал он, опускаясь на колени перед своею мечтой. 15 октября. Все шло как нельзя лучше. Иногда Сая даже называли его именем… 12 октября. Кто-то где-то как-то увидел/услышал/придумал, будто Шикамару с Темари из Песков состоят в «порочной связи». Слух прокатился по деревне штормовой волной. И подобно штормовой волне оставил после себя грязь и бардак. Девочки, разгуливающие по центральной дороге, обрамленной цепочкой торговых палаток, перешептывались и хихикали, строя предположения относительно появления связи, ее эволюции и расцвета. Ирука решил осудить. Остальные тоже позавидовали и осудили. Какаши одобрил. Никто это не засвидетельствовал, но приняв во внимание то, какой литературой увлекается джоунин, большинство сочло, что он мог только одобрить. Вечером, лежа в обнимку с Саем на кровати, Наруто высказал сомнительное предположение о том, что случилось бы, узнай деревня об их связи. — Надо стонать тише.— Под конец решил он. 9 октября. — Ты сегодня опять был в тюрьме? — Верно. Откуда ты узнал? «Иначе ты бы ко мне не пришел». — От тебя сыростью… пахнет. 8 октября. Разговор был подслушан совершенно случайно. Наруто, сгорбившись, сидел на скамье в устеленном сумерками деревенском скверике. Рядом сидел Ирука. В память врезались слова «Саске», «не могу», «ранит», «далеко». Целиком предложения не запомнились, так как в свою очередь ранили Сая. 3 октября. В последние дня два-три наблюдались странные явления. Бессонница, отсутствие аппетита и бесконечная суетливость в ожидании Наруто, сменяющиеся еще большей суетливостью и волнением рядом с ним, отчего-то придавали сил. Сай с любопытством рассматривал свою цветущую довольством физиономию в зеркале. Влюбляться, должно быть, полезно для здоровья. 30 сентября. — Нравлюсь? Сай повернулся боком, давая лучше себя разглядеть. Иссиня-черные волосы, величественная осанка, идеальные, как у белокаменной античной скульптуры, черты лица. Ни один творец еще не создавал такого непревзойденного шедевра, каким был Учиха Саске. И ни один плагиатор еще не копировал каждую черту чужого творения так же мастерски точно как Сай. Наруто глядел молча, слегка опустив голову, словно абсолютно безразличен ему был фокус напарника. Но Сай видел, как порозовели его щеки, как сжались на миг в кулаки руки и дрогнули в попытке произнести заветное имя губы. Видел – и этого хватило с лихвой. Он направился прямо к застывшему в дверном проеме юноше, уверенный и властный, словно вместе с обликом Учихи Саске перенял его сущность. Наруто, очарованный этой мастерски разыгранной ролью, не сопротивлялся нисколько – подставляя губам своего Саске лицо, шею и грудь, тихо стонал и жался горячим телом к Саю, млея от каждого поцелуя. — Постой… — Хрипло пробормотал он, неожиданно останавливая любовника. – Постой. Дай немного посмотреть на тебя. Сай послушно отстранился, но просто смотреть на него долго не смогли. Руки Наруто, мягкие и ласковые, гладили его грудь, стягивали одежду; губы Наруто с нежностью прикасались к его коже. Стянув с юноши штаны и отбросив в сторону неизменную в облике Учихи катану, он опустился на колени и крепко обнял бедра любимого. Сай глянул вниз — золотые волосы, щекоча, касались его живота. — Я люблю тебя, — лихорадочно бормотал Наруто, целуя мягкую кожу лобка, покрытую черными волосками. – Знаешь, так сильно люблю тебя… — И просил что-то неразборчивым полушепотом. Просил сделать так, как он представлял… Сай скоро понял, чего хотел от него Узумаки. Любовь страстная и развратная, любовник сильный и грубый. Чтобы поставил его на четвереньки, запустил неласковые руки в мягкие золотые волосы и оттрахал, вдавливая в скрипучий матрас широкой кровати. Саске был жестоким в их «дружбе»; холодным, чужим. Полюбив его, Наруто принял все это как данность и перенес самые яркие и самые дрянные черты его характера в свои любовные фантазии. Сай не верил ни на секунду в то, что Учиха сможет отказать себе в удовольствии ласково пройтись руками по тонким линиям изгибающегося под ним тела, поцеловать шепчущие ему слова любви губы, лизнуть мягкую шелковистую кожу на внутренней стороне смуглого бедра, но… Наруто заводило другое. Подарить себя Саске, позволить ему делать с собой все, что заблагорассудиться, получить желанную возможность самым примитивным способом доставить ему удовольствие – вот о чем он мечтал, стыдясь, ругая себя за это и все равно мечтая. У любого человека есть свои грязные секретики, не так ли? Почему бы герою Конохи, чью силу признавала вся деревня, не испытывать удовольствие, представляя, как его, словно девчонку, трахает лучший друг? И чем, спрашивается, он не заслужил воплощения своих фантазий в реальность? Сай с удовольствием исполнил его мечту… День тянулся к концу, и лучи солнца за окном уже наливались алой краской. Близился закат. Сай глядел на пустую дорогу и высокий забор с виднеющимися за ним острыми кончиками крыш. Во всем теле чувствовалась приятная усталость и легкость. Лениво отвернувшись от окна, он бросил взгляд на кровать. Наруто пока еще не ушел – утомленный, дремал, лежа в постели. Он был таким красивым… Сай подошел к кровати и тихо опустился на ее краешек. Наклонившись, поцеловал блестящую от пота поясницу. Наруто встрепенулся и поднял голову. И улыбнулся, влюбленными глазами, что отчего-то казались сейчас неповторимо глубокими, разглядывая его лицо. И Сай тоже улыбнулся, позабыв, что улыбка Узумаки была предназначена Саске, чью маску до сих пор не снял он. Как и вся ласка Наруто, как и его обещание придти завтра... Можно сказать, Сай украл их. Хотя к чему стыдиться воровства, если хозяин украденной драгоценности даже не замечает ее пропажи? А Саске… он бы не заметил никогда. 23 сентября. — Живее! Двери кабинета Хокаге распахнулись настежь и, направляемый грубой рукой здоровенного шиноби-АНБУ, на пол резиденции повалился Учиха Саске. Цунаде строго приподняла бровь, внимательно оглядывая паршивую овцу своей деревни. Поднялась из кресла. Бросила АНБУ: «Свободны», — а Саю, что вместе с Какаши и Ямато стоял по праву сторону от самой Пятой, – «приведи Сакуру и Наруто». Уходя, тот краем глаза заметил насыщенно синий узор из синяков на неизменно презрительном красивом лице Учихи. Наруто с Сакурой уже где-то прослышали о поимке своего старого друга – когда Сай выбежал из резиденции, они чуть не столкнулись на повороте, сломя голову несясь друг другу наперерез. Отчетливо запомнились судорожно сжатые кулаки Наруто, его глаза, устремленные в окна кабинета Хокаге, и дрожащий от волнения голос. — Саске! – снова ударяются о бетонные стены двери, ведущие к Пятой. Наруто врывается, не замечая вокруг никого. Кроме одного человека. — Саске…— И совершает абсурдное – обнимает закованного в наручники отступника. Цунаде и прочие синхронно кашляют. Саске смотрит на Узумаки как на присохшую к плащу соплю. 22 сентября. Если верить психологическому словарю, дружба – это отношения между людьми, основанные на взаимной привязанности, духовной близости, общности интересов, симпатии. Дружбе присущи: личностный характер, добровольность и индивидуальная избирательность, а также внутренняя близость, интимность, устойчивость. Когда общественная истина вгоняет в тоску, можно верить и словарю. Правда, как друзья Саске с Наруто не проходили и по этому определению. 14 сентября. — Ну что же… — Цунаде оглядела выстроившихся перед ней шиноби. — Хорошо поработали. Головы всех троих медленно склонились к полу. Сакура искоса взглянула на Сая, Сай мельком поглядел на Узумаки. Нигде стыд не проявлялся так явно, как в молчаливых взглядах. Они опять упустили Саске. Оказавшись с ним лицом к лицу, не смогли вовремя сгруппироваться, быстро разработать план захвата. Наруто, как всегда потеряв при виде друга трезвый ум, бросился на преступника с яростными криками, сам, наверное, точно не зная, чего хочет сильнее – уничтожить его или спасти. Следом бросилась Сакура – на нее Учиха Саске поначалу неизменно оказывал усыпляющее действие. За нею – Сай. Из солидарности. Это было комичное сражение. «Ястреб» улетел из-под носа седьмой команды, как ему, «Ястребу», то было положено. И теперь, слушая успокоительные комментарии Пятой, после стольких лет безостановочной гонки Узумаки за Саске проникшейся сочувствием к первому, каждый из команды понимал – подвели. — И нет! — с излишней энергичностью произнесла Хокаге, хотя никто и не думал ей перечить. – Не вздумайте обвинять себя в этой неудаче. Вы сделали все, что могли. Похожую фразу произносили врачи, сообщая родным и близким больного о его незапланированной кончине... Наруто первым выплюнул сладкую пилюлю лжи, что заботливо преподнесла им Цунаде. — Да бросьте… – Он прошептал это едва слышно, а потом, с пугающей злостью и яростью закричал: — Бросьте! Если это все, что мы могли – мы не заслуживаем носить эти повязки! – он ткнул пальцем в бандану Листа на своей голове. Цунаде, ошарашенная, уронила себя в кресло. – Мы ничего не сделали… И он, снова понизив голос до шепота, замер, пустым стеклянным взглядом вперившись в исполосованный крошечными трещинками пол резиденции. В глухой кисельной тишине затикали огромные часы, что висели над входом. Секунда. Другая. Наруто нахмурился. Буркнув на прощание «извините», спешно взялся за ручку двери, и, проигнорировав возглас Хокаге, вылетел из кабинета, оставляя товарищей дивиться его выходке. Цунаде откинулась в кресле и строго взглянула на примолкших шиноби: — Ну что же вы? – она, не торопясь, подхватила с краешка стола маленький клочок измятой бумажонки непонятного назначения и глубокомысленно уставилась на него. – Идите, ищите своего друга. И будьте рядом, пока он не придет в себя. Даже если получите за это по шее. Шиноби выкрикнули «да!» с такой готовностью, словно это напутствие было их новой миссией. Сай нашел его очень быстро. Только-только расставшись с Сакурой, свернул на третью от центра улочку Конохи, что вела, огибая деревенскую больницу, прямо к лавке Ичираку, неизменному пристанищу Наруто. И пусть сегодня пустовала длинная дубовая скамья, Сай был уверен – где-нибудь здесь «неожиданно», «случайно» он встретит Узумаки. Так и случилось. Вдалеке, на тонкой смычке горизонта и дороги мелькал, то скрываясь за прохожими, то выныривая из-за их спин, силуэт Наруто. Сай догнал его и схватил за плечо. Дрогнули мускулы под неплотной материей черно-оранжевой куртки, Узумаки оглянулся. — Ты?.. – как-то разочарованно. — Я. – Нисколько не смутившись холоду приветствия, ответил Сай и, поравнявшись, пошел с ним нога в ногу. Наруто сперва поглядывал на приятеля — то ли с удивлением, то ли с непониманием, но прошло не больше пяти минут их совместного путешествия, и он вновь задумался, обратившись к созерцанию бегущей ему на встречу дороги. Так они дошли до окраины деревни. Исполинские каменные стены здесь были обрамлены ползунами-растениями, отчего в воздухе витал дух старины. Тишь, безлюдье грели в сердце нежность, и исподволь разглядывая присевшего у заброшенных стен Узумаки, Сай мельком подумал, что вот сейчас самое время раскрыть то, что он так долго берег и растил в своем сердце. Но Наруто заговорил первым, и тот подходящий миг улетел так быстро, как могут улететь лишь мгновенья. Слова остались невысказанными, но ни тогда, ни потом Сай не пожалел об этом. Потому что в этот раз перед ним раскрыл свою душу Наруто, и стало абсолютно ясно, что в этой душе для Сая уже отведен определенный уголок, более которого он ни получит, сколько бы ни старался. «Ты любишь его», — глядя на беспокойно поднимающиеся и опускающиеся руки Узумаки, подумал он. И сам не заметил, как произнес это вслух… Наруто вздрогнул и съежился, словно его обвинили в чем-то. А секунду спустя, хмуро глядя в землю, буркнул: «Вот чушь!» — и Саю это показалось ответом даже более точным, чем прямолинейное «да». — Я просто знаю… верну его – и все станет на свои места. Мы будем счастливы. – Послышался тихий голос. Сай отвел взгляд. Его счастье находилось в обратно пропорциональной зависимости от счастья Узумаки — чем дальше от них Саске, тем счастливее он. Наруто смотрел сквозь изумрудную листву на покрывающий деревню синий купол неба. Где-то высоко над ними полуденный ветер рьяно гнал облака. Тишина окраины казалась неестественной, и заговорив вновь, Сай словно со стороны услышал собственный голос. — Счастье… — Произнес он, чувствуя, как закипает что-то гнилое в нем оттого, с какой нежностью Наруто произносит пустое имя любимого друга. — Да разве ты сможешь быть рядом с ним счастлив? С его извечной отчужденностью, с его презрением и молчанием. А еще с пришедшим вместе с его спасением в деревню недоверием. И косыми взглядами, брошенными в его сторону. – Он замолчал на секунду, а затем с сожалением добавил: – А ты всегда будешь пытаться оградить его от чего-то, спасти от него же самого. Будешь, как под трухлявой крышей, жить в бесконечном страхе, что все вдруг обвалится – и он снова уйдет... Какое же тут счастье? Тебе ведь ни секунды не будет покоя… Наруто строго посмотрел на него, а затем, не успел Сай испугаться, что вот сейчас он вспугнет эту необъяснимо чудесную близость между ними своей излишней откровенностью, тепло и отчасти грустно улыбнулся. — Покой – это покой. А счастье – это счастье. Это не одно и то же. Обезоруженный простотою ответа, Сай только и смог, что вымолвить: — Почему?.. Узумаки недовольно передернул плечами, возмущаясь невежеству напарника, а затем в поучительном тоне добавил: — Ну а как же!.. Слова-то разные.________________________________________________________
Мы идем в сизой дымке грохочущего по крышам Конохи дождя. Сильный ветер: он стелется по земле, унося с собою водную пыль; задувает капли в лицо, холодит спину. Но твоя рука в моей руке – и дождь почти не слышен. Он шумит где-то за пределами моей любви, а еще пара кварталов – и вправду стихает, оживляя в лужах лишь крохотные круги. Мы идем по сказочно тихой дороге, и ее молчание успокаивает, предлагая принять как данность то, что сегодня, как вчера и многими днями раньше, ты уйдешь, оставляя на память лишь заполненные нашими прикосновениями и поцелуями недолгие три часа, что будут сниться мне всю эту ночь. В моих снах не будет хенге, не будет плесневелого запаха тюрьмы. В моих снах ты будешь кричать во время оргазма мое имя, будешь называть красивым мое тело и думать неизменно лишь обо мне. Мы шагаем рядом, взявшись за руки. Твой дом уже недалеко, к сожалению. Позади остаются резиденция, сквер, поросший сорной травой, и безлюдная центральная улица. — У тебя такая теплая ладонь…— Шепчешь ты. Я крепче сожму руку и незаметно проведу большим пальцем по тыльной стороне твоей ладони. Безветренной моросью скроет наши следы ноябрь. И все оставшиеся мгновенья пути я смогу видеть твое лицо — немного грустное, но спокойное. Со сквозящей усталостью в глазах. И я смогу держать тебя за руку. И вдруг услышав в твоем голосе нежность, на секунду представлю, что сейчас ты так близок ко мне не от безысходности вовсе. И завтра получу тысячное доказательство обманчивости своей мечты. Сгущаются черные ночные облака над деревней. Звенят, падая с карнизов, последние капли дождя. Крепче сжимается моя рука, греет твоя ладонь... И я только не понимаю, почему так больно стало от этого тепла, от недолгого прикосновения. И будит во мне что-то, и ворошит забытое старое! И снова, как несколько дней назад, пускает в душу ослабшие корни боль, будто бы учуяв живительную влагу этой теплоты. Быть в стороне – легче, жалеть со стороны – приятнее. Как и поддерживать, как и помогать. Быть в стороне – правильно. Не лезть и не мешаться с тем, что чувствуешь сам. Не обременять еще и своим грузом. Многие сочли бы это слабостью – уступая, не бороться… Что ж, пусть сочтут, коли им угодно. Моя любовь с самого начала была обречена на несчастье – оглядываясь назад, я четко вижу это. Я опоздал. Или просто всегда был «не тем». Я согласился на непрочную связь, имитацию любви, которую кто-то назвал бы отвратительной, а кто-то – вполне обычной. Очень легко рассуждать о гордости в отношениях, когда живешь где-то в стороне от безумия привязанности. Очень трудно следовать своим рассуждениям потом – когда познаешь любовь. И, выбирая между одиночеством и иллюзией взаимности, я выбрал второе… Я любил, не любили меня. Ни одну секунду из множества часов, что провел с Наруто, я не был по-настоящему счастлив. Но ведь счастье – не синоним любви? Не зря же слова разные… И если бы мне предложили переместиться в прошлое для того, чтобы «сделать правильный выбор» — о, я бы их не подвел!.. Я бы снова выбрал второе.