Жизнь с вампиром

      Чертовы охотники. Они слишком молоды и слабы, чтобы справиться со мной. Везде говорится, что при убийстве охотника тебе будет мерещиться этот самый охотник. Все это – полная чушь, чтобы запугать неопытных вампиров. Тупые сказки. Мы предпочитаем держаться подальше от людей, но мне этого никогда не удавалось, поэтому теперь я - популярный убийца, которого боится вся страна.       Не сомневаюсь, не все обо мне знают, и это действует мне на пользу. После того, как прошла волна убийств в этом городе, все начали паниковать и сходить с ума, боясь, что их тоже убьют, но я никого не трогал какое-то время, уехав в совершенно другой город. Убив в другом городе, все опять напугались и перестали выходить на улицу по ночам. Все ужасно боялись, но, даже не знали, кого.       Мне действовало это на руку, и я путешествовал исключительно по городам России, постепенно выучив этот язык. По началу, я знал только слова о пощаде, типа: "Пожалуйста, не убивайте, пощадите, прошу", "Умоляю, у меня есть дети, не будьте зверем". Ничего это не действовало на меня, мне было плевать на их жизни, они ничего для меня не значили. Знаю, я был монстром, но мне это нравилось.       По началу, я убивал людей исключительно укусом в шею, выпивая кровь, но после Кэтрин все изменилось. Она изменила меня, убив изнутри. Я так любил ее, а она предала меня, она была моей первой настоящей любовью, долбаная стерва. Ненавижу ее, чтоб она сдохла под невероятными муками. Она лишь решила использовать меня как вампира по-соседству, сука. Говорят, что первая любовь никогда не забывается, так и есть. Я до сих пор чувствую аромат ее волос, ее нежные слова до сих пор эхом раздаются в моей голове, и я до сих пор чувствую ее прикосновения у себя на теле. Я не люблю ее, нет, она сожгла мою жизнь, я ненавижу ее, я даже не могу передать эту ненависть. Она разбила меня, и никто еще не смог собрать осколков. Никто.       Да, я чертов параноик, но мне параллельно на то, что обо мне думают другие, хотя, они даже подумать не успеют, как будут валяться в какой-нибудь подворотне, вывернутыми наизнанку без конечностей. Мне нравится убивать, я не скрываю этого. Нравится, как жертва кричит, умоляя меня сжалится, бьется изо всех сил, пытаясь выбраться и убежать, но все это всегда оказывается тщетно, так как я в тысячи раз сильнее этого нищего человеческого рода.       После того, как я многие годы объезжал Россию в поисках новых жертв, все начали до жути бояться. Полиция никак не могла найти убийцу, конечно, ведь я всегда сжигал своих жертв. Они итак все знали, кто это. Своих жертв я сжигал не простым огнем, нет, это магия, которая после сожжения развеивается, не оставляя после себя ни единой пылинки. Как же мне повезло в этой жизни.       Это все было до Кэтрин. После же нее я совершенно изменился. Я разругался со своими братьями, но еще сильнее я разругался со своей сестрой. Она всегда выносила мне мозг, но после этого случая с долбаной любовью, которая ничего мне не принесла, кроме боли и страдания, Стеф просто сломала мой мозг, и впервые за свою жизнь я избил девушку. Я чувствую вину, да, мне ужасно стыдно за себя, ведь это моя сестра, я не должен был так поступать с ней. Но после Кэтрин я отключил эмоции, поэтому ничего не чувствовал и мне было совершенно плевать на то, что делаю. Меня не заботили никакие проблемы.       Именно после Кэтрин начался самый настоящий ад. Я разработал план, по которому убивал девушек. И только девушек. Я перестал преследовать мужиков, потому что им нельзя сделать духовно больно, для этого нужно быть либо девушкой, либо гомиком. Но я не отношусь к такому роду идиотизма. Мне нравилось развлекаться именно с девушками. Кого-то я сразу жестоко убивал, отрывая конечности и выворачивая наизнанку, а с кем-то мне хотелось позабавиться. Мне нравилось, как после всей "любви" предоставленной мной девушке, когда я начинал быть груб с ней и бить, она вспоминала все эти моменты "любви". Все говорят, что нельзя бить девушек. Но почему? Разве они не люди? И что, что они слабее? Этот мир никогда не понять. Я ведь убивал их после этого.       Каждая убитая мною девушка умирала душевно, и мне нравилось это. Я всегда удостоверялся в том, что она любит меня, я просто чувствовал это. Я знал практически все о девушках, вплоть до того, какой размер одежды они носят, определяя это по одному лишь взгляду на тело девушки. Я получал кайф от того, что девушки ползали на коленях, лишь бы я не доставлял им эту душевную боль, но я никогда не любил их, и мне было плевать на них и на их души. Тонны слез были пролиты передо мной, и мне это нравилось, как девушки просто умирали у меня на глазах. Я умел влюблять, теперь, я в этом мастер.       Я пытаюсь быть хорошим для Эмили, чтобы влюбить ее в себя... Я думал, что... Еще тогда, когда я убивал девушек из ее деревни, когда я только лишь сделал шаг в ее дом, я почувствовал страх и услышал ее слезы. Я был абсолютно уверен, что это – моя следующая жертва. Мне ужасно хотелось поиздеваться над ней, напугать до смерти, влюбить в себя и сделать неимоверно больно, как я никогда еще никому не делал. Желание этого просто сковало меня, и я расплылся в огромной улыбке.       Дома родителей не было. Бедная девочка. Когда я зашел в ее комнату, то она мгновенно посмотрела на меня своими бирюзовыми глазами. Я видел ее, но она не видела меня. Какие же все-таки люди беспомощные. Она мне сразу понравилась: светлые растрепанные волосы, стройные ножки, красивые глаза, такая беспомощная и в то же время милая. Я уже тогда установил для себя цель: она скоро будет страдать от неописуемой боли внутри, в сердце.       Сейчас я понимаю, что это все была одна огромная глупость, так как я понятия не имею, что со мной сейчас происходит. Мне нужно показать ей, какой я на самом деле, и как я убиваю людей, возможно, я решусь убить ее, ведь я выполнил три пункта. Дело осталось за малым...       — Эмили? — я почувствовал, как она начала легонько двигаться. Я дал ей своей крови, но она помогла только через час. Кажется я старею.       — Ч-что ты с ними сделал? — хороший первый вопрос.       — Они уже мертвы, не беспокойся. Как ты себя чувствуешь? — начал спрашивать ее я.       — Все хорошо, ничего не болит, правда. Кто они такие? — ее голос был тихий и уравновешенный. Такое ощущение, что она только что проснулась после ужасно загруженного дня.       — Они охотились на меня, мне очень жаль, что все так вышло, прости меня, я не должен был уходить, — я сижу рядом с ней на кровать и смотрю в ее глаза, полные доброты. Неужели она ни капли меня не боится? Я не слишком ее пугаю, сейчас мы это исправим... ну, или не сейчас, а чуть позже.       — Все хорошо, — тихо произносит она, облизывая свои губы, и они начинают переливать я на свету.       — Я купил тебе одежды, как и обещал, и теперь мы едем к моим братьям и сестре. Собирайся, вещи в шкафу, — я собирался было уходить, но почувствовал ее маленькую ручонку на своей.       — Спасибо, что спас меня, — еле улыбнулась Эмили.       — Я всегда спасу тебя, если ты будешь нуждаться в этом, — последнее, что я сказал перед тем, как вышел из комнаты и пошел вниз. POV Эмили       Невероятно! Столько красивой одежды и все, совершенно все, мне подходит. Откуда он знает такие мелочи? Перемерев почти все наряды, которые он мне купил, я остановилась на невероятно красивом черном платье. Оно не было вульгарным. Оно хорошо сидело на моей талии, подчеркивая мою грудь и попу. Посмотрев на комод, я заметила все, что было необходимо девушке для приведения себя в порядок. Рядом я увидела записку и подошла ближе, чтобы прочитать ее: "Не смей ничем пользоваться, оно тебе сегодня точно не пригодиться, поверь мне. Если ослушаешься, то узнаешь на что я способен. Лучше не испытывай мое терпение, милая".       Отлично, мне теперь и косметикой пользоваться нельзя. Почему она мне сегодня не понадобиться? Разве я не иду знакомиться с его семьей? Что в этом такого, если я немного накрашусь? Я решаю не испытывать судьбу, а просто надеваю черные балетки. Странно, Дэниел даже не купил туфли на каблуке. Или он их спрятал? Странно, очень странно. Может, мне стоит отказаться от его предложения? Паника охватила меня, а мое сердце начало биться чаще. А что, если он решил сегодня убить меня? Нет, он не может сделать этого, только не со мной. Я встряхнула голову, отгоняя от себя плохие мысли.       — Ты готова? — услышала я голос снизу, который вернул меня из мира мыслей. Мне начинает быть страшно, по-настоящему страшно, как было вчера. Я посмотрела на свои руки, они тряслись, причем очень заметно.       — Эмили? — я должна идти, выхода уже нет. Я не смогу сбежать от него.       Дэниел стоит в коридоре, опершись о стену. На нем надета черная футболка и черная кожаная куртка, на ногах как обычно – черные штаны и кроссовки... черные. Все черное. Он выглядит как смерть.       — Ты прям под меня оделась, — усмехнулся Дэн. — Пошли, — он взял меня за руку, и мы вышли из дома. Я совсем забыла взять телефон... и куртку. Еще, я понятия не имею, сколько сейчас времени. Почему я такая несобранная? На улице ужасно холодно и темно. Повсюду слышен скрип от качающихся деревьев, воет ветер, где-то воет волк. Черт. Как мы можем здесь жить? В любой момент к нам в дом может забраться медведь и съесть меня! Он об этом подумал?       — Тебе стоило взять куртку, малышка, а то простудишься ненароком, — опять эта усмешка. Его рука уже совершенно не теплая и не отображает никакой жизни в его теле. Что-то в нем явно поменялось. Мое подсознание не заканчивает повторять мне, что он как раз подобрал подходящий день для моей смерти, и я начинаю доверять ему. Все на это намекает. Наконец, мы садимся в машину. Дэниел заводит машину, и мы трогаемся.       — Сколько сейчас времени? — решаюсь спросить я после нескольких минут тишины.       — Пять минут десятого, — строго произносит он, смотря на дорогу. Черт. Понесло же меня.       — Ты вся дрожишь, — уже мягче произносит Дэн и увеличивает температуру. Я ничего не отвечаю, а лишь продолжаю пялиться в окно, желая, чтобы это поскорее закончилось. Когда мы уже приедем?       — Мы приехали, — я слышу холодный тон Дэниела рядом с собой. Прошло всего около получаса, а мы уже приехали. Добавляем к моему списку странных вещей за этот вечер.       Дэн выходит из машины и открывает передо мной дверь, давая мне выйти. Когда я смотрю ему в глаза, то он отворачивает от меня взгляд, смотря в противоположную сторону. Вокруг ни одной живой души, темно и холодно, а машина стоит под каким-то прожектором. Мои ноги подкашиваются, и я падаю прямо на руки Дэниелу.       — Воу, полегче, дорогуша, под ноги-то когда-нибудь надо смотреть, — усмехается он и закрывает за мной дверь машины. Берет меня за руку и мы идем по какому-то темному месту. Вокруг по обои сторонам возвышаются стены.       — Куда мы идем? — спрашиваю я, когда мы заворачиваем еще за более темный угол. Он ничего не произносит, только продолжает тянуть меня за собой.