Stop making a fool out of me...
Я вхожу в кабинет. Нет, не вхожу, я практически влетаю в него. Радостная, с горящими глазами, а все потому что там сидит самый дорогой моему сердцу человек. Я – ее полная противоположность. Возможно, именно поэтому мы вместе. Были вместе. Пакерман что-то неразборчиво мямлит, улыбаясь, словно кот. И я понимаю, что зря спала с ним, когда училась в старшей школе. Из-за воспоминаний возникает желание все ему высказать, но я молчу, потому что она там. Смотрит на меня своими голубыми глазами, сводит с ума, чертовка. - Тихо-тихо, рядовой Пакерман, - усмехнувшись, говорю я, и все тут же устремляют взор в мою сторону. Боже, как же я люблю внимание. Я прохожу в центр комнаты, хмуря брови, кажись, парень растерялся, - я позволю тебе закончить, но сначала я хочу поддержать традицию перехватывать инициативу в этом хоре и досидеть до конца это интервенции. Аудитория сразу же начинает шептаться, бросая на меня косые взгляды. Должно быть, они думают, что я вновь выкину какую-то пакость. Но, нет, не в этот раз. Я прерываю затянувшуюся тишину и обращаюсь к руководителю: - Мистер Шустер, вы говорили, что мы можем переделать любимые номера?! Тогда я хочу сделать танцевальный дуэт с… Бриттани. О, я чувствую ее растерянный взгляд на себе. Кажется, сейчас она меня тихо ненавидит, но я зажгу эту девчонку. Заставлю ее со мной спеть, ведь у меня есть парочка козырей в рукавах. Зал ликует, все аплодируют и радуются, словно дети. Да, они любят, когда «порочная троица» или отдельные ее составляющие объединяются. И я это люблю, хоть скрываю. Я традиционно кланяюсь, словно звезда какого-то бродвейского шоу, вышедшая на бис, и прошу инструменталистов «зажечь». И они жгут. Комната наполняется музыкой моей любимой Эми*, а сердце бешено бьется, словно я выступаю перед огромной публикой, а не старыми друзьями-хористами. Слова песни я знаю наизусть, а танец… Танец возникает на ходу. Я люблю такие номера, потому что могу всем показать, на что способна. И все ведутся. Радуются, как дети, смеются и хлопают, иногда пританцовывая вместе со мной. Но не Бриттани, она не подключается ко мне, не встает. Пытается показать свое недовольство. Но я-то знаю, что она рада, словно ребенок. «Другой азиат», любитель потанцевать, срывается и хватает меня за руку. И мы танцуем так, как еще никогда не танцевали. Я даже почти забыла про свою малышку Брит-Брит, но она скидывает с себя кофточку и подключается ко мне. О да, я сделала это, я заинтересовала ее. Сердце колотится еще быстрее, и я на грани живых и мертвых. Так меня в пот не бросало с тех пор, как бабушка узнала о том, что я лесбиянка. Но я не даю чувствам вырваться наружу, я просто тихо радуюсь, улыбаясь. Бриттани снова становится собой. Не той умной-разумной, сильно повзрослевшей женщиной, которая целыми днями считает какие-то цифры и сидит подключенной к аппарату. А той, что мило улыбается, поет, танцует и целует меня. Я ее полюбила беспечной и любящей, такую я ее и верну. Она нужна мне, как свежий глоток воздуха, без нее я тихо превращаюсь в еще большую стерву, а так нельзя. Нельзя всю жизнь быть наигранной стервой, которая никого не любит, кроме себя. Да и мне это уже надоедает. С Бриттани оживает и весь зал. Сейчас им весело, они меня любят. И забывают о том, что я им когда-либо сделала. Такие моменты я ценю больше всего. Я настоящая и я могу показать им себя, а они не осудят. Все поймут и простят. После выступлений я частенько хочу их всех обнять, но не делаю этого, скрываясь за маской. Я слишком трусливая для такой правды. Я бы хотела, чтобы это длилось вечно, но музыка кончается, а Брит-Брит, милая блондиночка, падает в мои объятия. И я рада, рада, словно ребенок, которому купили игрушку. Ее объятия искренние, я чувствую себя любимой, чувствую счастье. - Видишь, видишь ты какая! – твержу я, а она лишь смотрит на меня, славно улыбается, - ты не задумываешься… Я не успеваю договорить, как Шустер меня перебивает. Ох, и почему они это делают? Собственно, мне уже все равно. Моя девочка приходит в чувства, а мое сердце перестает обливаться кровью, глядя на нее. Я нежно сжимаю тонкие пальчики С.Пирс, обнимаю ее еще раз и целую в шею, когда все покидают хоровую и не видят нас. Бритт улыбается, млеет. А я рада, что смогла ее вновь развеселить. Она моя. И только. Пусть у нас сейчас не легкий период, но я люблю ее. Люблю, как никто другой. Ох уж эта чертова любовь…