Шоколад

Шоколад Как сейчас всё помню, дело было в Англии, то ли в семнадцатом, то ли в восемнадцатом веке, ну ладно. Тихое местечко на востоке страны, небольшой городок Уонстерград. Этот чудный запах свежеиспечённых булочек Мадам Рено, журчание фонтана, недавно отремонтированного, благодаря сборам горожан, крики детей возле школы и бедная Леди Ронстер, пытающаяся собрать их... В то время, она была так изящна, её дивная бледная кожа сравнима с прекрасными лепестками белых лилий, её черные, как смола, волосы, и дивная фигура, олицетворяющая саму Афродиту в человеческом обличии, как она была прекрасна. Где-то на окраине слышался ритмичный стук кузнечного молота, что эхом отдавался по улочкам городка, это был Геральд – местный кузнец.… И всем этим заправлял скряга и сноб Мистер Даниэль Снайпс, истинный аристократ. Его семья управляет этим городком уже очень давно, даже на деньги церкви эти прохвосты возвели памятник своему деду, ну, что сделано, то сделано. Кстати, чуть не забыл, религия в этом городишке играла очень важную роль, и тут не принято было отличаться от всех, если кто-то замечал что-то неподобающее, то это жестко пресекалось. Но, я забыл рассказать про еще одного не менее важного персонажа - это юный Ларри Тондер, подрабатывающий у кузнеца помощником, юноша лет шестнадцати и, невзирая на его возраст, он пережил многое, но сейчас не будем о плохом. И вот, все как обычно в воскресенье спешили на утреннюю проповедь, Мистер Снайпс стоял у дверей церквушки и всех, как это подобает этикет, приветствовал с широко натянутой улыбкой, входящие так же лживо улыбались в ответ. Когда все уселись, святой отец, поднимаясь по ступеням на балкон, специально отведенный для него, видимо, так было задумано, чтобы вселять трепет в души людей, от его просвещённости и святости. Не успел он открыть рот, как в здание ворвался холодный сентябрьский ветер, который пронзил в эту безмятежность с какой-то, на тот момент, неизвестной целью. Снайпс, как первое лицо в городе, поспешил закрыть двери, и на всякий случай задвинул щеколду, после этого полу-приказным голосом: - Можете продолжать святой отец, - в ответ священник только кивнул. Но в этот город ворвался не только ветер. Так же странники, что шли с севера, оба в красных плащах, один из них был, вернее, была, женщина лет тридцати – тридцати пяти, и с ней мальчишка лет четырнадцати. По улочкам Уонстерграда всё так же бродил промораживающий до костей ветерок, что всё быстрее и быстрее подгонял их к старой закусочной, на которой весела табличка «Продаётся». Спешно подойдя к двери и постучав почти отмороженной конечностью, через некоторое время дверь отварилась и их встретила недовольным взглядом пожилая Фрау. Покуривая трубку, она пробежала оценивающим взглядом по красным фигурам. Выдохнула и, оперившись об дверной проем сказала: - Что вам нужно? - Мы хотели бы купить закусочную, – дрожащим от холода ответила женщина. - Ясно, входите, – скомандовала немка, всё еще не отвыкшая от полу-рабского отношения после смерти мужа. Они прошли в просторную комнату, где раньше всё кипело и жило, нынче захламлено паутиной и килограммами пыли. Старуха, остановилась и, поправив очки выразилась: - Берёте это? Немного оглядевшись по сторонам и сразу оценив большое количество работы, что предстоит, чтобы приврать это место в более подобающий вид. -Да, а лестница куда ведет? - В спальню. – Раздраженным голосом ответила Фрау. - Отлично, – улыбнувшись, сказала странница. Расплатившись Марри, кажется, звали её так, принялась разгребать завалы. Тем временем бывшая владелица, пересчитав деньги, перед уходом сказала: - Я надеюсь, вы будете поддерживать чистоту. - Конечно, можете на меня положиться. – Как обычно с искренней доброжелательностью ответила Марри. Фрау ушла, хлопнув дверью со стеклянными вставками, от чего они будто зазвенели. Недолгую тишину пронзил голос Себастьяна, так звали её сына. - Мам, мы больше отсюда никуда не уедим? - Не знаю милый, как получиться. - Я не хочу больше уезжать, – как бы заплаканным голосом сказал он. Марри спустилась на колени и крепко обняла мальчишку, как бы в этом жесте она передала всю материнскую любовь, что задолжала ему за эти годы скитаний. Встав, она улыбнулась и взяла чемоданы, стоящие возле порога и потащила их наверх. Осторожно ступая по ступенькам, что были изъедены старостью и ветхостью. Спальня была небольшая, но одно что её радовало, это наличие небольшого балкончика. Кинув чемоданы на кровать, и сняв багровый плащ, что тут же был аккуратно и грациозно повешен на крючок за дверью. Оглядевшись по сторонам и поставив руки в боки, наполнив грудь воздухом на выдохе сказала: - Ну что же, за работу. Дни напролет она приводила это захолустье в презентабельный вид, витрина была заклеена газетами от любопытных глаз, и я забыл упомянуть еще, что в этом городке слухи разлетались со скоростью старушки бегущей в любимую лавочку, чтобы успеть купить еще горячую булочку и теплое парное молоко. С каждым днем всё больше и больше любопытных глаз проходило мимо прилавка. Жители пытались найти небольшую щель, чтобы хотя бы одним глазом глянуть, но большего им не позволял их английский менталитет, проявляющимся в сильнейшей сдержанности и манерности. Дети толпясь, уже открыто пытались заглянуть в щель, образовавшеюся между газетами, но более чем очертания стен, витрин, мебели они не увидели. И наконец, когда реставрация этой «дыры» была закончена. Марри вышла, чтобы повесить вывеску, на которой красовалась надпись «Шоколад». В тот день она была в красных туфлях на высоком каблуке, как в то время казалось, красном в белый горошек платье и с её постоянным аксессуаром – улыбкой. Рядом проходящие Мистер Франц – отличный учитель, но сейчас ушедший на заслуженный отдых, и с ним по-своему юная спутница Леди Карлайн – вечно молодая цветочница. Марри улыбнувшись влюбленным, сказала: -Проходите. -Спасибо, но мы спешим, – вежливо отказала Карлайн, не дав даже вставить слово своему «молодому» мужу. И они оба поспешили только им известным делам. Марри приняла это все также по-детски, просто улыбнувшись. Войдя внутрь, на пороге её уже ждал Себастьян, улыбаясь, смотрел на неё широко отрытыми глазами. Но недолго продлилась их идиллия, своим присутствием её порадовал сам Мэр, но, не смотря на его снобские корни, он был весьма хорош собой, среднего роста, с небольшим животом, черными волосами, зачёсанными назад, как всегда при костюме, с тростью и пенсне. Приятным баритоном начал диалог: - Здравствуйте, я Мистер Снайпс – мэр это города. Я и жители этого городка, всегда рады новым лицам. Но не постесняюсь спросить с какой целью вы приехали к нам? - Как-бы с упреком спросил он. - Здравствуйте, здравствуйте. Мне очень приятно, спасибо,– все так же улыбаясь, - я тут просто чтобы открыть шоколадницу,– простодушно ответила она. - Шоколадницу? И это в канун великого поста? – недоуменно сказал он. - Простите, но я не верю в бога, - и все так же улыбаясь. Эти слова для него прозвучали точно так же, как гром для ясного неба. Но скрывая внутреннее недоумение, перед уходом он сказал только одну фразу. - Попытайтесь здесь продержаться до зимы. Надев шляпу, он вышел, при этом хлопнув дверью со стеклянными вставками, выкрашенными в светло молочный цвет. Марри не успев сесть и переварить его выражение, как в магазинчик вошла Мадам Рено, старушка лет 70, седые волосы были собраны в шишку, на ней было черное платье, из-под которого виднелась белая рубашка, сильно растерзанная стиркой и из-за этого приобрела желтоватый оттенок. Старушка, прихрамывая на одну ногу вошла, оставив за собой настежь открытую дверь, и усевшись на сиденье возле стойки. В то время как Марри немного сгрустнувшая из-за такого отношение стаяла отперевшись об стойку. Через некоторое время, придя в себя, она быстро рванула к двери, закрыв ее одним изящным движением и по дороге поправляя на себе белоснежный фартук и пышные каштановые волосы, встала за стойку и, улыбаясь в ответ недовольному выражению лица Мадам, сказала: - Добро пожаловать. - Вот значит, во что ты превратила эту забегаловку. А при немке она была в лучшем виде. Стены были выкрашены бордово-красной краской, белым были выведены только Марри понятные узоры, статуэтки африканских богов, животных, маски Вуду, первый раз видящему человеку это наводило невольный ужас. А главное запах, он был повсюду - этот прекрасный горьковато-сладкий, бархатистый аромат, делал даже пугающие африканские маски, милыми изображениями раскрашенных негретят, что со стен улыбались всем. По краям комнаты стояли витрины с разнообразными видами шоколада, черный, молочный, с кокосовой стружкой, с миндалем, с грецким орехом, были как просто вылитые брусочки наслаждения, так и разнообразные фигурки зверей, птичек, людей, всё это навивало какой- то дух сказки, будто ты где-то там, а не тут. - Вы наверно замерзли? Давайте я вам налью чего-нибудь горяченького, – с заботой сказала она. И наливая уже сваренный заранее шоколад, в пропорции один к одному с какао. Ловким и уже отработанным движением, разлила напиток по белым чашкам. Это как будто невинную белую плоть, оскверняет черная мгла, накинувшаяся всей своей невообразимой чернотой и поглощающая в себе, оставляя только белыми края. И добавив свой особый ингредиент - это красный молотый перец чили. В это время недоуменными глазами старушка Рено наблюдала за этим действием и возмущенно, в шоковом состоянии говоря: - Ты что совсем спятила? Перец добавлять в шоколад? Марри ни слова не говоря, отдала кружку старушке. Недолго думая мадам сделала один глоток, и внутри её как будто растопилась вся черствость, гнев, обида, что накопилась за столь долгие годы её жизни. И тут у неё развязался язык… - А знаешь, когда то я тоже была молодой и мечтала встретить свою любовь, но хотя грех жаловаться. Я её всё-таки встретила, но Эдвард умер вскоре после рождения дочери. – Медленно и как бы погружаясь взглядом в одну точку, она рассказывала, всё больше и больше подробностей. - Мне очень жаль. – Сказала с состраданием Марри. - Нет, не надо жалеть этого подонка, он бросил меня одну, с ребенком на руках и я поднялась с колен и ни кто, ни кто мне не помогал!– Возражая продолжила она. - Но вы же любили его. - Да, когда то любила, может быть, и сейчас люблю. Но это уже не имеет значения, мы в разных мирах, – после небольшой паузы продолжила. А ведь дочь на меня обижается за то, что я так говорю об её отце, она даже запретила видеться мне с внуком! – сменив грозный и возмущённый тон на полу хриплый шёпот. А ведь это моё наказание, за мою злобу. – Всё больше погружаясь в себя, говорила она. - Я верю, что она разрешит вам видеться с внуком, и я знаю, вы очень хорошая женщина. – Выйдя из-за прилавка и провидя рукой по плечу старушки и как, обычно улыбаясь, сказала Марри. - Мне не нужна ваша жалость! – Рявкнула Рено и, поднявшись с места, выскочила из шоколадницы. Марри стояла и провожала взглядом прихрамывающую старушку. В этот момент было жалко больше всего, это бедную дверь. Которая страдала каждый раз когда кто-то уходил, не из-за того что ей было жалко прощаться с гостями, а из-за того что, уходя все с грохотом хлопали ею, вот кажется немного и она не выдержит, и даст сбой, её стеклянные вставки превратиться в осколки посыпаться на порог дома, тем самым показав своё недовольство перед происходящим. Но Марри не было дело до бездушной двери, её заботило нечто другое, но не долгую задумчивость, перебил Себастьян. - Мам, а что эта женщина так быстро ушла? – недоуменным голосом. - Она забыла забрать внука из школы. А кстати чуть не забыла, ты с завтрашнего дня пойдешь учиться, ну хотя в Венстере у тебя не сложились отношения с другими детьми, ну здесь надеюсь, все будет хорошо, - погладила по голове, тем самым, растрепав на голове волосы сына. - В том прошлом доме, я уже подружился с ребятами, зачем мы опять уехали? - Извини малыш та…- не успев продолжить свою фразу, её перебил истерический голос сына. - Так надо, да так надо, ты мне никогда не говоришь почему? У нас же всё было хорошо! И тот дядя ко мне хорошо относился! – переходя на крик, продолжил он. - Хватит! Дай мне обещание, что ты никогда больше не будешь мне напоминаться о нём?! – со слезами из глаз кричала она. - Ненавижу тебя! – крикнул и выбежал прочь из дома Себастьян. Он бежал что есть мочи, невзирая на то, что он совершенно не знает куда несут его ноги. Мимо мелькали разнообразные лица людей, дома, а он всё бежал и бежал без оглядки, пока не выбежал с городка. Справа от дороги была старая, но всё еще рабочая мельница, облетевшая штукатурка, деревянные лопасти, прогнивший фундамент, это всё она - мельница-старушка. Подбежав к ней, он, опрокинув своё тело на траву, в глазах мгновенно потемнело, а в ушах бешено стучал пульс, спирало дыхание, и он жадно глотал ртом воздух, и всё ни как не мог насытиться. Пролежав так недолго и почти задремав, он услышал, что дверь мельницы распахнулась, недолго думая Себастьян рванул за камыши и затаился. Из мельницы вышел молодой парнишка в хитрой шапочке, из-под которой виднелись, светлые как пшено волосы, он был серой курточке одетой на голое тело и темно-коричневых слегка изодранных брючках, это был уже нам знакомый Ларри, помощник кузнеца. Весьма странно, что его отправили носить пшеницу, а не долбить молотом по наковальне. Ну ладно. Как видимо изрядно устав он кинул ведра на траву и отошел за мельницу, как ни странно именно в ту сторону, где затаился Себастьян. Ларри развязал веревку, что держала его брюки, и спешно достал из штанов свой член, чтобы помочиться. В это время невольный очевидец этого процесса, выпучив глаза, сидел и наблюдал, ну он, конечно, видел свой, но пенис этого парня был больше и то, что его больше всего удивило, это наличие волос в районе паха, что весьма было в новизну для юного Себастьяна. И тут ошарашенный очевидец не выдержал и из его уст вырвалось: - Ого! Ларри быстро спрятал своего «друга» обратно в штаны, и спешно завязав, как попало, шнурок на своих штанах он взял лежащий рядом брус, при этом грозно крикнув: - Кто здесь? Выходи! - Э-э-э-то я, Себастьян, - встал с корточек и вышел из-за «засады» мальчишка. Перед собой юноша узрел, мальчишку довольно симпатичного, с темно-каштановыми волосами, с большими карими глазами и одетого в белую рубашку, немного великоватую ему, с характерными коричнево-зелеными следами, от травы и в черные штаны со светлыми заплатками в районе коленок. Брус выпал у Ларри из рук и он ошарашенным голосом сказал: - Что ты тут делаешь? - Гуляю, - по-детски ответил мальчишка. - Один? – после небольшой паузы, - и тем более, я тебя раньше тут не видел, ты отсюда? - Да, мы с мамой недавно переехали и купили закусочную… Выражение юноши сменилось с недоумения, на легкую улыбку. - Понятно, на улице октябрь, а ты в одной рубашке, ты замер наверно? – с заботой сказал юноша. - Не много. Ларри снял с себя куртку и накинул на мальчишку, тем самым оставшись с голым торсом. - А ты? Ты же сам замерзнешь? – оглядывая его стройное тело, говорил Себастьян. - Нет, конечно. Кстати зовут-то тебя как? - Себастьян… - потрясённо сказал он. - А меня Ларри, будем знакомы, - улыбнувшись. -Ага... Ларри сел перед ним на траву и задрал голову, мальчишка последовал его примеру и уселся рядом почти вплотную, так как сильно замерз. - Ах, да. Почему ты гуляешь тут? Тем более один… - Я же сказал, просто гуляю! – Утвердительно. - Ну ладно не хочешь говорить, так не говори, - отвернулся от него в другую сторону Ларри, как будто обидевшись. После недолгой паузы, Себастьян не выдержал и начал: - Ну как сказать, я с мамой поругался, она на меня накричала… - сказал с такой интонацией, чтобы вызвать жалость. - И из-за этого ты сбежал? – улыбаясь, повернулся юноша. - Она на меня сильно, сильно накричала, будто ты сам бы не убежал бы на моем месте! Тем более от такой матери, что заставляет тебя работать! – возмущённо. - Нет, я бы не убежал, я бы отдал все, чтобы снова поцеловать её, обнять, почувствовать её запах и попробовать её стряпни, но, увы, этому не суждено быть, – расстроенно. - А что случилось? - Да ничего, всё в прошлом… И после этого на старушке-мельнице поселилась, тишина, только были слышны завывания ветра, накреняющего травы, солнце пробивалось сквозь тяжкие свинцовые тучи, как бы пронзая их, но они словно регенераты снова затягивались, тем самым не давая золотым лучам никакой надежды. Природа потихоньку отмирала, холодела, засыпала, всё это навивало грусть, тоску, печаль. Мерзкий холод промораживал, обжигал кожу, Ларри встал и, протянув руку своему юному другу и сказал: - Я уже сам замерз, пошли-ка, я тебя домой отведу. - Пошли, - улыбнулся Себастьянчик. Они шли не быстро, медленно перебирая ноги, но теплей от таких прогулок не становилось, и Ларри предложил: -Давай кто быстрей до той повозки? - Ты проиграешь! – тщеславно сказал мальчишка. - Ну, посмотрим, - ехидно улыбаясь. Они оба рванули по прямой. Пробегая по опавшей листве, поднимая в воздух, этих желто-красно-оранжевых мертвецов. Неслись словно ветер. Ларри вырываясь вперед, повернул голову, чтобы показать язык отстающему сопернику, но коварная палка-коряга вывела его из равновесия, и он запнулся, приземлившись прямиком в грязь. Его левая щека, рука, и часть торса были украшены коричневой консистенцией. Пробегающий мимо Себастьян, смеясь, сказал: - Ну что устал? Отдохни теперь. Юноша после такой реплики, невзирая на свое состояние «поросенка с фермы Броуксов», побежал за мальчишкой. Заметив преследование, Себастьян ускорился, но толку-то, когда до повозки оставалось совсем ничего, из-за плеча появился Ларри, и почти облетев противника, дотронулся до повозки и с радостными возгласами и грязной физиономией: - Есть! Есть! Я первый! – без ума от радости повторял он. Запыхаясь, Себастьян рухнул возле прыгающего от счастья Ларри, чтобы отдышаться. - Ну конечно, сравнил. Сколько тебе лет и сколько мне! – не собирающемся сдаваться тоном, сказал мальчишка. - А какая разница? Кстати, тебе сколько лет? - Четырнадцать… - А мне шестнадцать. А кстати, вставай, давай, чего расселся, тебя мать уже заждалась. Ларри уже равноправно считал себя старшим братом. - Пошли, пошли, только лицо вытри, - улыбаясь, сказал Себастьян.