Красное платье

– Джаред, серьезно? – невыносимый, просто неебически прекрасный даже в этой дурацкой одежде Дженсен хохочет, откинув голову, выставляя на обозрение крепкую шею, и Джареда коротит. Он не может спокойно смотреть на эту щетину на щеках рыжего дьявола, сбегающую на шею, внезапно – такую трогательную – встает немедленно и бесповоротно. Сволочь, какая сволочь. Джаред тихонько рычит, и Дженсен захлебывается смехом, наклонятся вперед, натужно кашляя и все еще смеясь. Джаред не может больше терпеть, вскакивает с троноподобного кресла, он так старался выглядеть надменно, но всегда все летит к чертям, когда рядом Дженсен, который играючи рушит все его планы. Ну и к черту тогда. Джаред в два шага преодолевает расстояние между ними, и схватив Дженсена за плечо, дергает его вверх. Дженсену не слишком удобно – со связанными за спиной руками, в женских высоких сапогах на высоченных каблуках – он чуть не падает, но Джаред удерживает его, за, хм, талию. Или за пояс. Трудно так сразу сообразить, когда на крепкий торс сильного, совсем не тощего мужика натянуто стрейч платье. Ярко алое, до колен, оно невыносимо режет глаз, но отчего-то не кажется диким, лишним, смешным – совсем нет. Это адово платье подчеркивает все достоинства рыжего черта, и запланированное унижение превращается во что-то, чего Джаред совсем не ожидал, может быть не хотел, но сейчас он ничего не может сказать наверняка. Едва в огромный зал приволокли Дженсена, с трудом переставляющего ноги на жутких блестящих розовым лаком ходулях и с мешком на голове – уже тогда Джаред насторожился. А теперь, когда его люди сняли мешок и, гогоча, ушли, теперь было совсем странно. Потому что сукин сын первым делом осмотрев себя, прищурился понимающе, и заржал, а вовсе не стал изрыгать проклятия, или по-иному выражать недовольство. Он, кажется, не чувствует себя униженным. Зато Джаред – чувствует. Как будто все его грязные мысли и желания вдруг взяли и рассказали, выложили перед всеми. У него от унижения горят щеки, когда проклятый Эклз, такой близкий в почти объятиях, хриплым от кашля и смеха голосом говорит: – Сказал бы сразу, что хочешь меня. Я, может, и не отказал бы. А то – где алмазы, где алмазы. Дженсен улыбается ему в лицо – насмехается! – и Джареду ударяет в голову гнев, так сильно замешанный на похоти, что он боится убить его сейчас, но нельзя, проклятые камни. Сперва нужно узнать, где спрятал камни этот ублюдок. Неважно, что он не имеет на них права – у Дженсена их еще меньше. Просто Дженсен успел раньше. Всегда успевает раньше, из под носа увел, удачливый засранец. Но не в этот раз. Джаред намерен добиться своего любыми способами, а заодно он рассчитывал немного покуражиться над соперником, но пока получается плохо. Джаред тащит Дженсена к монстрообразному креслу, и рычит сквозь зубы: – Говоришь, не отказал бы? А кто тебя спрашивать будет. Дженсен издает удивленно-веселый возглас, но через несколько секунд приземляется задницей на монстрокресло, и не успевает слова сказать, как Джаред здоровенной ручищей перекрывает ему кислород, плотно обхватывая горло. – Ты скажешь мне, – шипит он в беспомощно открывающийся рот, – или я трахну тебя прямо на этом кресле. Выдержав паузу, Джаред опускает Дженсена – тот судорожно захватывает ртом воздух, но через минуту вдруг блядски улыбается, и разваливается на кресле. Платье слегка задралось, обнажив крепкие, покрытые рыжеватыми волосками ляжки. У этого платья глубокое декольте, и короткие рукавчики, обжимающие мощные плечи, он, сука, в этом платье кажется более раздетым, чем без него. Джаред сглатывает, голодно обнимая взглядом мощный торс, обтянутый алым, и снова слышит смех. На этот раз тихий, мягкий, и такой... провоцирующий. Он злобно вскидывает голову, и натыкается на дикий, азартный взгляд Дженсена, господи, так близко. Как же он пахнет, головокружительно. Колени слабеют, Джаред опускается вниз. Сползает, руки его лезут под алый подол. Там нет белья, зато есть кое-что поинтереснее шелковых трусиков, наглядная дженсенова демонстрация заинтересованности происходящим. Как загипнотизированный, Джаред обхватывает полный, красивый член Дженсена и он так хорошо ложится в ладонь, так ладно, как будто так и надо, и в этот раз Джаред слышит вовсе не смех, а стон. Он вскидывает взгляд наверх – и потрясен увиденным. Дженсен выгибает спину, и откидывает голову назад на спинку кресла, стонет так, будто умирает от жажды, и Джаред не видит его лица – только шею, подбородок, так беззащитно открыто Дженсен сейчас выглядит, так красиво, правильно - что приходит твердое убеждение, вот так он и должен выглядеть - жаждущим, желающим. И вот сейчас – наконец-то! – подчиняющимся, и от этого возбуждение летит по венам с ревом, мощным, сильным потоком, накрывает его с головой. Джаред интуитивно действует, бессознательно, он заглатывает одним движением дженсенов член и пытается пропихнуть его так глубоко, как только может. Потрясенный вздох ему служит наградой, Джаред с удвоенным усердием продолжает, а потом Дженсен кричит. Так кричит, что Джаред кончает себе в штаны, одновременно сглатывая брызнувшую ему в рот сперму. Джаред приходит в себя медленно, осознает себя сидящим на полу, между широко раздвинутых ног в розовых лаковых сапогах. Он смотрит снизу вверх на Дженсена, расплывшегося в кресле. Платье сдернуто с одного плеча, Дженсен взлохмачен, и сыто моргает, и, вот странность, не вызывает больше никакого бешенства. Джаред так привык к вечному раздражению, что сосредоточенно хмурится, пытаясь найти в себе хоть каплю прежнего гнева. Но смотрит на Дженсена, и думает, что хочет его, хочет снова – ловит его взгляд и видит, как тот понимающе ухмыляется. Но в этот раз ему вовсе не хочется убить Дженсена за эту вечную его ухмылку. Дженсен поводит плечами, морщится, и как ни в чем не бывало, предлагает: – Джар, давай так. Ты меня развязываешь, и я тебя, так уж и быть, трахну. А потом мы решим с камушками. Идет? Джареду снова не хочется его убить, все как-то стало проще, и понятней, и даже, черт, приятней. Еще Джаред видит откуда-то, что Дженсен – вовсе не такой уж мудак, каким всегда казался, в глазах его вечного соперника мелькает и сразу прячется страх – отказа? Джареду так легко от всего этого, что он смеется, и впервые видит Дженсена сбитым с толку. Совсем недолго, но, черт, как же это приятно! Бить «врага» его же оружием. Дженсен еще бормочет что-то вроде: – Мое дело предложить... Когда Джаред отвечает: – Договорились. И это правда приятно, видеть, как Дженсен улыбается. Хорошо так улыбается – открыто.