Ты похожа на ангела

Внушительное многоэтажье Черновода грелось под ласковым летним солнцем, таким ярким, что черепица на крышах башен слепила глаза. Небо было бесстыдно-безоблачным, природа расцветала насыщенной зеленью, теплый ветерок изредка налетал игривыми порывами. А с вершины Одинокой башни открывалась широкая панорама с видом на море и окрестности замка. И если присмотреться, можно заметить человеческую фигурку, отважно балансирующую на остроконечной крыше и временами подпрыгивающую, чтобы встать на другую ногу. Фигурка эта принадлежит Василисе, которой уж очень захотелось сбежать ото всех на пару часов. Здесь ее точно не будут искать, а наверху дышится так свободно... И кажется, что солнце светит сквозь тебя, и ты летишь вместе с ветром. Воздух пахнет теплом и совсем чуть-чуть — деревьями. Хорошо стоять так, зажмурившись, наедине со всем миром, и ничему не удивляться. Даже когда у тебя на плечах оказываются чьи-то руки и кто-то вкрадчиво шепчет: — Устала? Подозрительно знакомый голос звучит совершенно по-новому, обволакивая и ускользая в калейдоскопе мыслей. Только вдруг нестерпимо начинает чесаться кончик носа, и девушка быстро проводит по нему ладонью. А голос продолжает: — Что могло случиться, если первая красавица Черновода оказалась здесь? Неужели ей захотелось острых ощущений? Это поистине невозможно! Легкие нотки сарказма выдали тебя, парень, с головой, только как поверить в то, что таким может быть... — Марк?! — порываясь оглянуться, Василиса теряет равновесие, но златоключник успел обнять ее и теперь крепко прижимает к себе. Дожили... — Да, это всего лишь я, — вполголоса подтвердил Ляхтич из-за спины часовщицы. И вдруг снизился, чтобы посадить девушку на карниз, который отделяет стены башни от черепичного конуса крыши. Василиса оборачивается — а парень уже сидит рядом, и только на секунду ей удалось увидеть, как солнце просвечивает сквозь его черные крылья. Красиво... Правда, немного неловко сидеть лицом к лицу и чувствовать его уверенную руку у себя на талии. — Так что же случилось с самой красивой девушкой Черновода? — снова интересуется Марк, и часовщица готова поклясться, что в его глазах ярко вспыхивают лукавые искорки. А сам он до поры до времени скрывает, что с наслаждением тонет в ее васильковом взгляде. — Что случилось, что случилось... — недовольно протянула рыжеволосая "я не фейра". — Такое хорошее утро было! — она попыталась обиженно повернуться к парню спиной. — Сидеть, — остановил ее Марк, склоняясь все ближе. Какой-то он сегодня добрый... — С-слушай, — Василиса не решается продолжить. — Ты не пьян? Долгие секунды парень смотрит на нее, не понимая вопроса, а потом оглушительно хохочет, едва не падая с карниза. Его заразительный смех звонко подхватывает часовщица, и проходит несколько минут, прежде чем у них появляются силы остановиться. — Ну насмешила, — стонет Марк, вытирая выступившие слезы. — А что я могла подумать? — в той же манере отвечает девушка. — Явился тут, понимаешь ли, весь такой положительный, меня спасаешь. Прямо рыцарь на белом коне! — Василиса лукаво взглянула на Ляхтича. — Но с черными крыльями... И новый взрыв хохота раздается в утреннем воздухе. — Коня придется перекрасить, — продолжает Марк тему рыцарства, переводя дух. — Или отправить в отпуск! — улыбается девушка: она уже устала смеяться. И оба замирают, уставившись друг на друга. Василиса ошарашена — она сейчас дважды обсмеяла надменного златоключника, а он даже не попытался ответить ей тем же! Ляхтич с радостью осознает, что часовщица не замораживает его арктически холодными взглядами. Да это уже победа! Но зачем тогда держать дистанцию между ними? Ведь так хочется окунуться в бесконечно глубокие васильковые озера... — Марк? Ты ч-чего? — заикается Василиса, когда расстояние между ними резко сокращается. Теперь можно рассмотреть каждую черточку его обычно невозмутимого лица, но девушка видит только глаза. Черные, горящие, живые глаза, на дне которых слабо плещется то ли боязнь, то ли неуверенность. А Марк шепчет в ее полураскрытые губы: — Ты похожа на ангела... Короткое промедление — и поцелуй. Или просто касание? Что это было? Но парень еще чувствует солнечный вкус ее губ, их мягкость и ненаигранную нежность. А Василиса рвется в бой, обжигая его щеку хлесткой пощечиной. — За что? — мягко спрашивает Ляхтич. — За наглость! — вскакивает на ноги девушка. Он неторопливо поднимается, уже предвкушая ее реакцию на свои слова. — Только не удивляйся, но сейчас ты похожа на разъяренного ангела. Нет, он не выдумывает, она действительно ангел: рыжеволосая, голубоглазая, легкая... На солнце волосы вспыхивают огненными отблесками, и кажется, что она окружена сиянием. Марк шагает вперед. — Не подходи! — резво отбегает Василиса. — Это еще почему? — спрашивает парень с интонацией заботливого старшего брата. — Потому что я спрыгну! — она решительно сжимает кулачки, но не успевает: рывок — и Марк крепко держит девушку в объятьях, с любопытством наблюдая за ее попытками что-нибудь сделать. — А вот кричать не советую, — склоняется он, надежно запечатывая ее восхитительные губы глубоким поцелуем. И как-то так получается, что его пальцы запутываются в ее волосах, а она нисколько не сопротивляется, лишь крепче обнимая его. Этот сумасшедший поцелуй на Одинокой башне невероятно кружит голову. И ой как нелегко будет унять разбушевавшееся сердцебиение... Щеки Василисы уже давно стали отчаянно-пунцовыми, и только прохладные ладони Марка позволяют хоть немного собраться с мыслями. — Маркус Ляхтич, какого черта ты божественно целуешься?! — с возмущением выдыхает девушка. — Только ради тебя. Повторить? — с довольной улыбкой щурится он. И по ее глазам видит — да. Так, чтобы не хватало дыхания, чтобы горели губы, чтобы остались только они вдвоем...