Семь кругов яойного ада.

При звуке этого голоса мое сердце забилось с частотой не менее тысячи мегагерц. Даже еще не обернувшись и не посмотрев в лицо этому испуганному парню, я уже поняла, что это Италия-кун собственной персоной. Действительно, это был он, в жизни еще более милый, чем на экране. - Вы меня не убьёте? – продолжал он своим необычайно кавайным укешным голосочком. Я хотела было разуверить его, но от умиления не могла вымолвить ни слова. Да и какие конструктивные мысли могут прийти в голову человеку, смотрящему на этот знаменитый завиток рыжих волос, так трогательно выбивающийся из прически? На помощь мне, стоявшей, вероятно, с глупо растяпленным ртом, пришел Миша – мой яойный бог, про которого я уже почти забыла. - Нет, господин Италия, мы здесь вовсе не за этим, - сказал он настолько умильным голосом, и при этом так обворожительно посмотрел на Италию, что я чуть не упала в обморок от счастья – мне еще никогда не приходилось вживую смотреть, как один прекрасный парень так явно заигрывает с другим. - А кто тогда вы? – растерянно продолжал Италия, уже, кажется, оправляясь от испуга. - Надеюсь, вы мирные? - Совершенно. – заверил его Миша. – Мы – представители страны Яоя, и в постулаты нашей религии, которая одновременно является и нашей государственной идеологией, входит сохранение и поддержание всеобщего мира, любви, красоты и кавая. Последнего слова Италия не понял, но, судя по всему, наша религия ему понравилась, потому что он вдруг счастливо заулыбался и вдруг спросил: - А у вас в стране художников любят? - Да, очень! – подтвердил Миша. – У нас много художников. И писателей много, они пишут красивые истории о вечной любви… - Здорово! – воскликнул Италия, радуясь, как ребенок. – Я так люблю творческих людей. И терпеть не могу воевать. А мой друг, Германия, с утра до вечера говорит о войне и заставляет нас тренироваться. Но все равно он хороший, умный и у него такие милые собачки. Мы с ним очень хорошие друзья, хотя и очень разные: он любит картошку и сосиски, а я пиццу и пасту. Но я закрываю глаза на его недостатки. Еще у меня есть друг Япония. Он тоже очень умный, постоянно что-то изобретает, правда, он очень неразговорчивый и говорит, что мы, европейцы, бескультурные. А хотите, я вас с ними познакомлю? - Конечно, хотим! - воскликнула я. Мне только этого и надо было. Я твердо помнила свою миссию - поспособствовать началу или развитию отношений трех яойных пар. Думаю, что у Италии с Германией и без того все хорошо... В таком случае, придется их сначала поссорить, а потом помирить. А самый верный способ поссорить влюбленную парочку - заставить одного из них ревновать. Посему я намеревалась устроить любовный треугольник, использовав в этих целях Японию, ну или моего яойного бога Мишеньку... Уже совсем скоро мы с ним, предводительствуемые Италией, бодро потопали знакомиться с его союзниками. Наш провожатый привел нас к воротам симпатичного трехэтажного особнячка. Я, признаться, не ценительница архитектуры, но отметила, что этот особняк, скорее всего, приглянулся бы Сперанской, обожающей старинные здания. Италия провел нас по мрачноватому коридорчику, на стенах которого висели какие-то картины. Из этого коридорчика мы попали в такую же мрачноватую прихожую, а из нее в довольно просторную и светлую гостиную, обстановку которой уместно будет описать. Перед обделанным красным мрамором камином друг против друга стояли два кресла с алой обивкой, между ними расположился маленький столик, почти целиком занятый шахматной доской. Чуть поодаль, у большого окна, стояло еще одно кресло в том же стиле, перед ним стоял большой стол, на котором была разложена большая географическая карта. Поверх карты было небрежно брошено несколько цветных карандашей, а многочисленные пометки на ней в виде стрелок и крестиков красноречиво свидетельствовали об употреблении этих письменных принадлежностей. Все эти подробности я рассмотрела уже потом. Первым же, что бросилось мне в глаза, был молодой человек с азиатским типом внешности, в изящном белом мундире, расположившийся в одном из кресел возле шахматной доски. Разумеется, это был Япония. Он, очевидно, занимался расстановкой шахмат, но, услышав наши шаги, оторвался от доски. - Здравствуй, Япония! - дружелюбно прокричал Италия с порога. - А я тут нам новых друзей привел. - Кто такие? - спросил Япония, не меняя выражения лица, хотя он, кажется, был встревожен и определенно не проникся к нам тем доверием, которое уже испытывал его легкомысленный европейский союзник. Я, признаться, растерялась, не слишком хорошо представляя, что ответить. Конечно, Италии можно наплести что угодно, но вот с Японией стоит быть настороже. К счастью для меня, разруливание щекотливой ситуации снова взял на себя Миша. Он с широкой улыбкой выступил вперед. - Счастлив приветствовать Вас, великодушный господин Япония, - начал он. - Но мне, право, обидно, что Вы не узнаете нас с первого взгляда. А ведь мы так много для Вас сделали, что... - Благодарю за любезность, - отозвался Япония бесцветным голосом. - Но все-таки, кто вы? - Мы - представители страны Яоя, этого славного государства, весьма Вам родственного, можно даже сказать, детища японской культуры. Эта приятная во всех отошениях дама, - он указал на меня, - олицетворение этой страны, а я - ее культовое существо, иными словами - бог. "Что за ахинею он несет? - промелькнуло у меня в голове. - Как может этому поверить умный человек?" Но, к моему удивлению, Япония ничуть не удивился бредовым объяснениям Миши. Напротив, на его лице даже появилось нечто вроде выражения радости. - Ах, так вы из страны Яоя! Конечно, я осведомлен о существовании этой дружественной Японии страны, этого государства в государстве. Скажу более, продукция, производимая вашей страной, приносит мне немалый доход и завидную известность во всем мире. Так вы желаете быть принятыми в наш союз? Я лично не имею ничего против, да и господин Италия, кажется, тоже. Остается только согласовать этот вопрос с господином Германией... Япония, кажется, хотел еще что-то добавить, но внезапно замолк, к чему-то прислушиваясь. Я также прислушалась и услышала в коридоре звук чьих-то тяжелых шагов. Дверь резко распахнулась, и перед нами во всей своей красе предстал господин Германия - высокий накачанный блондин с суровым, пронизывающим взглядом светло-голубых глаз. Несмотря на некоторое волнение, если не сказать, настоящий страх перед этим непримиримым воякой, я злорадно ухмыльнулась, представляя, в какую ярость пришла бы Сперанская, узнав, что я видела воочию ее любимца, а для нее шанс этой встречи потерян. Вот пусть и гордится тем, что она не яойщица! Думаю, эта гордость будет для нее весьма слабым утешением... Но долго думать о Сперанской мне было некогда. Германия сканировал взглядом нас с Мишей и собственных союзников заодно. Окончив это леденящее душу сканирование, он вперил взгляд в лицо Японии и начал допрос: - Кто такие? Пленные? А девчонка почему по-мужски одета? Шпионка? Кто они? Англичане? Французы? Русские? Мне потребовалось много самообладания, чтобы не кивнуть в ответ на последний вопрос. Между тем Япония тщетно пытался вставить хоть слово. Наконец, когда Германия замолк, ожидая ответа, он, переведя дух, начал говорить: - Они не пленные, Германия-сан, и не шпионы. Они наши будущие союзники, и, уверяю Вас, не имет ни малейшего отношения ни к Англии, ни к Франции, ни к России (мне снова стало не по себе), ни к Америке, словом, ни к одной из враждебных нам стран. Они - представители страны Яоя, части Японии, своеобразного государства в государстве, приносящего нашему народу значительные выгоды. Словом, они нам друзья, и у меня нет ни малейших причин им не доверять. - Страна Яоя? - переспросил Германия недоверчиво. - Ничего о такой не слышал и не читал. - Это все потому, Германия-сан, что европейцы неоправданно пренебрегают культурой Востока. А зря. - сказал Япония, от рассуждений на такую, очевидно, важную для него тему теряя даже привычную холодность. - Ну-ну, ты, небось, тоже не слишком-то хорошо знаешь культуру Запада. Но сейчас речь идет не о культуре, а о политике. Можно ли доверять им в случае войны? - А они мне сказали, что... - радостно начал Италия, но я, чувствуя, что он сейчас разболтает им слова Миши о пацифистской идеологии нашей так называемой "страны", так сильно пихнула его локтем, что он обиженно замолк. К несчастью, Германия (придира чертов) не пропустил его слова мимо ушей. - Что-что они тебе сказали? - спросил он. Я бросила на Италию такой выразительный взгляд, что даже в его ангельски-наивной головушке проснулся какой-никакой ум и хитрость, и он, понимающе улыбнувшись, сказал: - То, что на них можно положиться и что у них хорошая армия. - Ну что же, если они вам так нравятся, придется с ними объединяться, хотя я все равно что-то не особенно им верю. - Германия взглянул на часы. - Так-так, девять часов, а если быть точным, двадцать один ноль-ноль. - Он окинул союзников строгим взглядом. - Уже поздно, марш в постель! - Вовсе не поздно, я совсем еще не хочу спать, господин Германия, - попробовал вежливо возразить Япония. - Может быть, лучше сыграем партию в шахматы? - Какие еще шахматы? - Германия посмотрел на Японию как на врага народа. - Представь, что завтра часов в пять утра на нас нападут англичане! Мы должны быть свежими и полными сил, а не клевать носом. Марш в постель, я сказал! Побудка в шесть ноль-ноль, утренняя зарядка, а затем строго по расписанию! Кстати, - он повернулся к нам с Мишей, - вы ведь не видели расписания! Имейте в виду, вам предстоит жить по нашему распорядку дня, а потому вы должны выучить расписание наизусть уже завтра. Я лично проверю, как вы его знаете. - Разумеется, мы все выучим в лучшем виде, обворожительный товарищ командир! - встрял Миша. - Но Вы нам еще не сказали о нашем, так сказать, размещении. Проще говоря, где мы будем спать. - Действительно, не сказал. - признал Германия чуть сконфуженно. - Вот что, солдат, у нас есть неплохая спальня для гостей. Конечно, она всего одна, и там одна кровать, но, думаю, вы вдвоем там вполне разместитесь. - Это предложение было окончено с интонацией вынесения решения, не подлежащего обжалованию. - Как?! - одновременно вырвалось у нас с Мишей. - Мы должны будем спать вместе? - А вы как хотели? Вам обоим предоставлена уникальная возможность привыкнуть к условиям, приближенным к походным! Ведь когда война, в одном окопе лежит множество солдат, бок о бок и плечом к плечу! - Но мы же... Я же ведь... Девушка... - промямлила я. - И что же? В нашем штабе ты - солдат, и потому должна забыть о смущении! Будешь спать, естественно, в одежде, и ничего страшного не случится. Да, - обратился он к Мише, и, к моему удовольствию, покраснел как рак, - чтобы это... Без глупостей. Я через стенку спать буду, и если что, все услышу. Италия, проводи их в спальню. - Да не буду я... - Миша тоже покраснел, только, кажется, вовсе не от смущения, а от злости. - Не буду я спать с... женщиной! О Боже, я и забыла о его прекрасной ориентации цвета небесной лазури. - Не слушайте его, командир. - я ткнула Мишу в бок так же безжалостно, как прежде несчастного итальянца. Мне вовсе не хотелось спорить с Германией, тем более что это было бесполезно. - Возражений у нас нет, мы с радостью будем готовиться к этим самым... походным условиям. И пока Мишенька не успел ничего возразить, я поволокла его к выходу. Италия, стоявший у двери, уже, очевидно, готовился проводить нас в наше временное пристанище. - Отлично... - устало проговорил Германия. - В таком случае - всем отбой!