Be the light

C-clown - Destiny

POV Сурим       Кого я обманываю?       Шероховатая поверхность дивана не спасает от самокопания. Я скучаю, очень сильно скучаю по одному человеку и никак не могу перестать думать о нем. Уже больше двух недель прошло, а я до сих пор не встречалась с ним. Ни разу. И он мне даже не звонил со своим постоянным "придурочная", которое настолько крепко засело в памяти, что я воспроизвела бы его тем же хрипловатым голосом, с теми же паузами и интонациями, что и оригинал, если бы умела это делать. Но все, что я могу - это подпевать своей любимой песне в наушниках, думая о том, что ее исполнитель, возможно, где-то далеко прямо сейчас поет ее вместе со мной, сжимая микрофон тонкими пальцами и глядя в толпу.       Чихо. Если бы ты знал, как я соскучилась. Мне безумно осточертело сидеть и скучать вот такими вечерами, как этот, безуспешно вглядываясь в темноту, которая даже оттенка своего не меняет, в которой нет ни единого светлого блика. Это выматывает морально, и ты, У Чихо, смог бы здорово раскрасить мою темноту, будь ты рядом сейчас. Но тебя нет, а есть лишь голодный пес, недовольно бурчащий в коридоре в ожидании того, когда же его задумчивая хозяйка поднимет свой зад с дивана и соизволит метнуться за сосисками. Я протяжно вздыхаю и встаю, чем несказанно радую моего Хаша, который от нетерпения уже начинает скрести пол под входной дверью тупыми когтями. Пойти потанцевать сегодня, что ли? А вдруг случится нечто мистическое и мы снова столкнемся? Хмыкаю и трясу головой - это уж слишком. Замечталась ты, Сурим. Да и холодновато для танцев. А потому - только сосиски в соседнем магазине, и быстрые перебежки с поводком в руке за голодным нетерпеливым псом.       Куртка как-то не очень согревает - в этом году холодно стало гораздо раньше, чем в прошлом. Середина сентября - а на шею уже приходится шарф наматывать так, что и наушники повесить некуда. Ветер пробирает до дрожи, обещая воистину скоростное падение температуры и дождей с неба. Иду по оживленной улице, собирая плечами один удар за другим, а на душе что-то совсем уж невозможно паршиво. Спотыкаюсь пару раз, рассерженное шипение само срывается с губ - у меня остались единственные более-менее сносные кеды. Нужно будет как-нибудь уговорить себя пройтись по магазинам. Черт, как же я не люблю это. Понимаю, что почти ползу, настолько медленные и тягучие мои шаги. А нос внюхивается в воздух, выискивая хотя бы отдаленный намек на знакомый аромат. Но его нет - вокруг просто перемешались облака чужих запахов, какой-то уличной еды и вечернего города. Ох, что-то мне совсем хреново от такой надоедливой безликой разномастности. Хаш трусит рядом, но я понимаю где-то глубоко внутри, что лучше было бы мне оставить его дома сегодня. Да и саму себя, впрочем, тоже там же оставить.       Ну вот, я благополучно купила сосиски, скинула их в рюкзак и теперь отчего-то стою на остановке. Рядом переговариваются девчонки и смеются над чем-то. Неподалеку пикает светофор, отсчитывая секунды до того, как машины начнут двигаться. Кто-то сигналит вдалеке. А еще слышен шум приближающегося автобуса. Не знаю, куда он идет. Наверное, туда, куда кому-то нужно. Всем нужно идти, бежать, встречаться с другими... А мне вот никуда не нужно. Единственный человек, который всегда ждал, где бы я ни была, сидит сейчас на каком-нибудь красивом и воздушном облачке в любимой сиреневой толстовке и наблюдает оттуда за жизнью.       Ну, до недавнего времени еще и Чихо был.       Пол автобуса гудит под ногами, отдаваясь щекотными вибрациями в подошвы кед. Объявляют рыбный рынок, и я выхожу. Хаш уже тянет меня куда-то сквозь огромную массу народа. Здесь шумно в любое время дня и ночи, в любое время года. Это место наполнено таким количеством всевозможных запахов, что после того, как я здесь побываю, у меня закладывает нос. Чувствую себя ужасно некомфортно, но дико хочется осьминогов. Правильно говорят - аппетит приходит во время еды. Ну, в моем случае - в процессе покупки этой самой еды.       Добрая разговорчивая женщина-продавец отдает мне кулек с покупкой, желая приятного аппетита. В ее голосе слышится улыбка. Я постоянно покупаю у нее осьминогов, и она уже давно меня знает. Слепая улыбчивая девушка-сирота с бессменным поводырем на поводке. Именно такое впечатление я на всех произвожу. Но никто по-прежнему и не догадывается о том, что эта девушка когда-то видела.       Да, странные мысли в моей голове набирают обороты, а руки автоматически заворачивают узел на пакете. Но внезапно некто очень сильно толкает меня в плечо, цепляя мою руку так, что он выскальзывает из нее и с громким шлепком разбивается об асфальт. Пораженные вдохи и не очень приятное чувство внутри. Шепотки вокруг, а я замерла в нелепой позе с раскрытым ртом. Не ожидала, вообще не ожидала этого. - Простите меня, ради бога... Вы в порядке? - мягкий мужской тембр справа от меня. Поворачиваю голову в том направлении и прищуриваюсь. Надеюсь, выглядит устрашающе. - Нет, я не в порядке. Вы меня моих осьминогов лишили, - выдавливаю в гневе. Хаш принимается рычать, а несчастный парень, или мужчина, или кто он там, продолжает бормотать слова извинения. Хочу было удалиться под фанфары, но меня останавливает его реплика: - Давайте, я вам еще осьминогов куплю! Ха, а то как же, позволила бы я тебе просто так уйти! Ну, может, и позволила бы, но наорала бы перед этим точно. - Мне ровно семь штук, точно таких же по размеру, что и были, - и отворачиваюсь демонстративно, слушая краем уха, как он проговаривает мой заказ той же самой продавщице. Вот бесят такие люди, правда. Видят же, с поводырем я! И руками размахиваю вокруг в придачу! Вот был бы Чихо рядом, не попала бы я в эту стремную ситуацию... Да что ж это такое, а? Ну какой Чихо, а? Очень оно ему надо, шляться со мной по рыбному рынку, чтобы осьминогов купить... Он айдол, птица не моего полета, выше, гораздо выше... Черт. Ну как же я скучаю.       Незнакомец вызывается проводить меня до дома, и я соглашаюсь. Ну и пусть идет и бормочет мне на ухо всякую тарабарщину, а я тем временем буду думать о своем. О чем? О том, как он там, мой старый новый знакомый. О том, как выступил, что еще пел, как улыбался со сцены, освещенной сотнями прожекторов. Красивый, наверное. Даже не наверное, а совершенно точно красивый. Может, в костюме, а может, и в джинсах. И наверняка, во время какой-нибудь суперсложной партии наскоро смахивал пальцами капельки пота со лба и над верхней губой. Может, успевал в минутных перерывах глотнуть воды из бутылки, приоткрывая губы и приводя этим в экстаз молоденьких зрительниц. И я сама наверняка закатывала бы глаза и была бы на грани обморока, доведись мне увидеть такую картину. Но, увы, этого не произойдет.       Хаш тянет поводок, а второй мой спутник уже давно молчит и просто шагает рядом. В осеннем воздухе пахнет жухлой листвой и ароматным кофе. И парфюмом. Он совершенно разный, но одновременно похожий один на другой. Наверное, для меня одной это так. Размышляя таким образом, не замечаю, как собеседник отстает, и вот уже не слышны его шаги рядом. Только пес по-прежнему тянет поводок. И вдруг становится грустно-грустно, хотя, скорее всего, это дает о себе знать грусть предыдущих нескольких часов, копившаяся к концу дня и нашедшая выход только сейчас. Когда ты в последний раз так грустила, Сурим? Когда тебя Донхо избил? Нет, тогда это чувствовалось как-то проще. А, может, хватит? Ты же с самого начала знала, что так все будет? У Чихо - занятой человек, он постоянно в разъездах, у него концерты ежемесячно. Он популярен, он - тот, кто для всех. Так с чего ты, дура набитая, взяла, что имеешь право желать его рядом с собой? Это не так. И у тебя нет этого права.       Вот и все. И не надо даже думать об этом. И страдать тоже не надо. Слишком уж мало мы были знакомы. Я - никто ему. Он мне - никто. Так в чем проблема?       Встряхиваю головой и пытаюсь улыбнуться ободряюще самой себе, но в глубине души догадываюсь, что не получилось. Там все так же паршиво, как и было. Но внезапно происходит такое, отчего у меня внутри сердце делает кульбит, а дыхание замирает, не успев сорваться с губ.       Я врезаюсь в человека. Точнее, в его широкую плоскую грудь. Он в свитере, и от него пахнет очень знакомо, так знакомо, что хочется плакать. Но, увы, не от радости, а от ужаса. Хаш тянет ремешок поводка прочь, подальше от этого человека. - Здравствуй, дорогая. Почему так поздно гуляешь?       Этот обычный, нормальный настолько, насколько это вообще возможно, голос. А так сразу и не скажешь, парню с каким именно характером он принадлежит. Нет времени, чтобы мешкать, поэтому выпаливаю речитативом "Привет, Донхо", дергаю поводок на себя и пытаюсь обойти его на всех парах, но, конечно же, он не дает мне этого сделать. Мое запястье перехватывает его рука. Пожалуйста, не надо. - Ты выглядишь так, как будто не рада меня видеть, Сурим. Что-то случилось? - обманчиво-мягко. Вот мать же вашу. POV Zico       У меня никогда не было страха летать в самолетах. Я всегда думал, что это весело - сперва трясет, когда эта огромная машина набирает скорость, потом она взлетает, набирает высоту так резко, что аж уши закладывает - и вот уже за иллюминатором не видно ничего, кроме белых пушистых облаков. Весело же! Но с каждым нашим последующим перелетом становилось все привычнее и привычнее, и вот уже гигантские небесные птицы потеряли для меня свое очарование. Так и сейчас - мы возвращаемся обратно домой. Большинство сопит в две дырочки, бдит лишь неустанный Пак Кён. Ну как бдит - провожает томными взглядами симпатичных стюардесс, снующих туда-сюда. Я не в счет. В принципе не сплю в самолетах. А поэтому мне остается только заткнуть уши наушниками и прикрыть уставшие глаза. Спящий рядом Юквон, сонно причмокивая губами, сжимает рукав моего пиджака. Тоже мне, аэропортная мода - напялили всякую хрень, как будто елку рождественскую нарядили. Единственное, что мне нравится в моем внешнем виде - рэперская кожаная кепка. Оставлю ее себе, по-любому. Чихун напротив - ну вообще ребенок ребенком. Подрагивающие во сне веки, приоткрытый рот - разве что слюни не пускает. И ржачная розовая подушечка для шеи, чтоб ее. Хат пинк же, ну! Себе заказать такую, что ли?       Принимаюсь прокручивать моменты наших выступлений. Если не считать его же, чихунова, косяка - все было подозрительно гладко. У нас обычно минимум две-три ошибки в хореографии, а еще могут треки перепутать. Короче, сюрпризы. А тут - почти идеально чисто. Варианта последующего развития событий два - либо мы растем, как команда, либо потом будет нехилый такой пиздец. Со вздохом понимаю, что второй вариант гораздо более вероятен.       Объявляют посадку. Ну и, конечно же, я распихиваю всех участников, одного за другим, никак не реагируя на стеб Кёна. Он в общежитии отхватит, не пришло пока его время. Да, я добросовестный и хороший лидер. Да и вообще клевый парень.       Позже, когда самолет позади, все маски-намордники розданы и надеты, а солнечные очки украшают изящные переносицы, мы всемером вышагиваем по залу прилетов, не смотря по сторонам. Типа крутые такие. Девчонки визжат, фотокамеры щелкают не переставая, охрана не спит. А вот я сплю. Иду на автомате, глаза слипаются, и еле сдерживаюсь, чтобы не зевнуть во весь мой немаленький рот. Ну как так, в самолете ведь совершенно спать не хотелось! Облизываю пересохшие губы и корчу подобие улыбки куда-то в сторону. И сразу же - новая порция визгов. Ох, устал я.       И только тогда, когда я выползаю из душа в общаге, мокрый, растрепанный, с опухшими веками и не закрывающимся ртом, до меня доходит - я так и не включил телефон. А ведь мне должен был брат позвонить. Мало что соображая, прусь в свою комнату и наощупь, не разлепляя глаз, пытаюсь нашарить в ворохе одежды прохладный прямоугольник. О, а вот и он, в заднем кармане джинсов.       Еще минута уходит на то, чтобы он включился. Напевая себе под нос "Хэппи бёсдэй ту ми" и пристукивая ногтями по гладкой панельке, валяюсь на постели в ожидании. И вроде бы день рождения, и должно быть... ммм... ну, не муторно по крайней мере, но на деле именно так и есть. Я очень устал. Сегодняшний день был полон забот и суеты, и я обычно не в восторге от этого. Короткая мелодия - и на чересчур ярком для меня сейчас дисплее высвечивается несколько пропущенных вызовов. От родителей, от девчонок из одной знакомой группы, от пары дальних, ну очень дальних друзей и от Чисока. Перезваниваю брату. Долго ждать не приходится. - Как долетел? - спокойный низкий голос в динамике. Он, как всегда, невозмутим. - Нормально, хён. Я уже в общаге, не волнуйся. - Я и не волнуюсь. Кстати, с днем рождения, - ну да, конечно. Коротко и по-братски. Потом еще при встрече по спине похлопает молча. - Спасибо, хён. Почему так часто названивал? - Подумал, тебе будет интересно узнать о Сурим. В панике оглядываюсь по сторонам. В комнате никого нет, из гостиной доносится разговор телевизора и бас макне, и в ванной шумит вода. - Как она? Секундная пауза и вздох. - Я видел ее пару раз за эти две недели. Ходит грустная, - еще пауза. Как будто на выносливость меня проверяет, специально. - Сегодня шла с рыбного рынка с каким-то парнем. - Что?! - срывается слишком громко, и я, выпучив глаза и зажав рот свободной ладонью, оглядываюсь снова. Вроде ничего не поменялось. - С каким таким парнем? - Не знаю, Чихо. Сам у нее не хочешь спросить? - и хмыкает. Мой брат неподражаем в искусстве выноса мозга. - Где она сейчас? - Да вроде домой пошла. Всего шесть вечера, может, успеешь ее там застать, - и отключается. С запозданием понимаю, в кого я такой шизанутый. Бахнуть мне такую новость сразу после того, как я зашел в общагу, да еще и сбросить все на меня разгребать. Молчу про то, что в конкретно этот день все должны разгребать за меня, и никак не наоборот. Ну что ж, выбора у меня нет. А посему - одеваться и вываливаться обратно на улицу.       Конечно же, стоит только мне появиться в гостиной, как своими глазищами немыслимыми меня принимается сверлить кто? Правильно, чудовище лохматое с дурацким именем Пак Кён. - Собрался куда? - и улыбочка ехидная такая. Так бы треснуть тебя пару раз об стенку, чтоб не зубоскалил. Так менеджер загрызет ведь, ибо лики наши неприкосновенны. - В магазин за выпивкой и сигаретами. Ах да, еще не забыть бы пару телочек снять по дороге, - огрызаюсь и отворачиваюсь. Вот только его наблюдательности мне и не хватало прямо сейчас. - Аааа... Ну ты это... не заблудись там, а то день рождения без именинника отмечать как-то не айс, - и лыбится довольно, как будто меня насквозь видит. Аж не по себе. - Иди в жопу, - бормочу недовольно и, обувшись, выскальзываю за дверь, не забыв намотать огроменный шарф на шею и заправить высветленные волосы под черную кепку. Конспирация, мать ее.       Вечером холодно до неприятной дрожи, и под теплой толстовкой я сжимаюсь еще больше, стараясь сохранить тепло внутри. Мои плечи и так напряжены, я это чувствую, потому что больно невыносимо просто, и не помешал бы или крутой массаж, или обычный здоровый сон. Но, конечно же, сейчас мне ни до того, ни до другого дела нет. Есть дело только до одной девчонки, которая, будучи слепой, не сидит дома спокойно, а ищет приключений на свою маленькую непоседливую задницу. И ведь находит же.       Чихо, Чихо... Сколько раз за эти две недели ты обещал себе оставить эту гиблую затею? Знаешь ведь, что если о ней узнают, то после проблем не оберешься! Но ты, упертый ты баран, продолжаешь идти к ней, спрятавшись под черным козырьком и надеясь, что тебя никто не узнает по дороге. Ради чего? Что тебя привлекло в ней? Что такого, чего ты не сможешь найти в любой другой девчонке? И самое паршивое то, что сколько не ищи ответа на этот вопрос, не найдешь ведь ни фига.       Чисок исполнил свою миссию - он наблюдал время от времени за Сурим, не выходя с ней на связь. Я надеялся в душе, что она забудет обо мне, что не будет искать, что поймет. Поймет, что я - не тот, кто ей нужен. Но, по словам брата, она искала меня. Она становилась все удрученнее день ото дня. Однажды он увязался за ней и слышал, как она поет Movie's over одна, надев наушники, в той аллее, где танцевала летом. После этого я даже какой-то трепет внутренний почувствовал. Видно, она не врала, когда говорила, что действительно любит эту песню. И вот что теперь мне делать? Таких же, как она - сотни тысяч, и все хотят меня. Но ни одна не остается в моей памяти настолько, насколько осталась Сурим. Лица мелькают, сливаются в бесконечный поток карих глаз и каштановых волос разных оттенков. А у нее глаза цвета темного янтаря. И совершенно слепые. Бездумно смотрящие вникуда. Она живет в мире запахов и ощущений, в то время как я не могу не видеть. Даже так мы абсолютно разные, не подходящие друг другу. Так почему же сейчас я недоволен тем, что она куда-то там с кем-то там ходила? И почему я все еще не повернул назад?       Беспокойно трусившая по улице овчарка с тащившемся по земле поводком привлекла мое внимание. Это мог быть только... - Хаш! Сюда, мальчик! - я бросился навстречу псу, да и тот рванул точно так же навстречу мне. И, конечно же, не преминул воспользоваться шансом упереться своими грязными лапами мне в живот, да и носом ткнуться туда же. - Ты почему один? Где твоя хозяйка? - я оглядывался, озабоченно сканируя улицу на предмет нахождения Сурим и попутно зарываясь пальцами в теплый загривок. Но ее не было. Хаш был один. Он был один, с пристегнутым поводком. А значит, его отпустили. А значит, что-то не так. Мы с псом, не раздумывая, бросились к этажкам, где жила моя слепая.       У меня не было времени на обдумывание, когда я увидел ее. Ее хрупкие дрожащие плечи сжимал Донхо. Она что-то кричала и пыталась вырваться, дергаясь в сторону входной двери, но он не пускал. Взвизгнув, Хаш рванул поводок, дернув и меня следом.       Произошедшее дальше я мало помню. Помню, как оттолкнул тощее разозленное тело в сторону. Как в замешательстве распахнулись глаза девушки. Как в мой живот впечатался острый кулак, и как потом вдруг резко стало не хватать воздуха. А еще я костяшки на руке разбил об ухмыляющуюся морду Донхо. Остановился я только тогда, когда мою талию обхватили тоненькие подрагивающие руки, а в спину уткнулась ее голова. - Чихо... Ты здесь... Чихо... Чихо... - она повторяла и повторяла мое имя, Донхо лыбился, как кретин, сверкая рассеченной бровью и сплевывая кровь из разбитой губы, Хаш гневно лаял. - Никогда... Никогда больше не подходи к ней, - прошипел я настолько яростно, что даже Сурим вздрогнула и сильнее сжала мою толстовку в пальцах. - Забудь дорогу сюда, ты, мразь. Еще раз увижу тебя здесь - убью, не задумываясь. - Да лааадно, - протянул этот ублюдок. - Ты, звездулька, лезешь в наши с ней дела и смеешь... - договорить он не успел, потому что я отвесил ему пощечину наотмашь, так, что звук было слышно во всем дворе, наверное. - Звездулька? Да. Но зарвавшийся паскуда из нас двоих - явно не я, - лицо самопроизвольно скривилось в отвращении. - Чихо... Чихо... Пойдем, а? - пропищало откуда-то из-за моей спины. Прошло несколько секунд - и входная дверь захлопнулась, отделяя меня, ее и пса от сидевшего на земле и смотревшего нам вслед с ненавистью Донхо.