Слепой король

«Мы шли за светом, а я очутился во тьме», - мысль была горькой и черной, как все здесь. Горька вода, горька пища, сам воздух – и то горек. Черны камни, черны стены, черны мысли… Черная Крепость Черного Владыки. Маэдрос не знал, сколько он уже здесь. Иногда казалось – всего час, иногда – год, два, три, сто лет… Его заковали в цепи по рукам и ногам, бросили в эту каменную дыру и заперли. Чу! Дверь заскрипела, отворяясь. Маэдрос приготовился прыгнуть на вошедшего, но запутался в цепях, упал на пол, а дальше уж на него навалились, схватили за руки, повисли на плечах – не стряхнуть, не одолеть… Маэдрос покорился и пошел туда, куда его вели. Коридоры тоже были темны. Как эти твари ориентируются здесь? Быть может, по запаху? Маэдрос глубоко вдохнул смрадный воздух, закашлялся. Нет, у него не получится. Во всяком случае, пока. Они шли долго, пока не остановились перед какой-то преградой – никакого движения воздуха здесь, в отличие от коридоров, не было. Кто-то из сопровождающих тварей ударил чем-то тяжелым по преграде, и металлический звон заполнил все пространство. Двери распахнулись, и Маэдрос увидел свет. Нет, не так – Свет. Это был не дымное мерцание факелов, не ясный, но далекий отблеск звезд. Это был родной, любимый Свет благословенных Древ. Свет Сильмарилей. Сначала Маэдрос почти ничего не замечал, кроме самоцветов, поглощенный созерцанием украденного сокровища. Сильмарили были точно такими же, как дома, в Валиноре, такими же яркими, такими же теплыми, такими же прекрасными… Вдруг раздался какой-то громкий звук. Маэдрос даже вздрогнул – он унесся мыслями так далеко во времени и пространстве, что забыл, где он и зачем. Но Моргот ему напомнил. Моргот смеялся – громким утробным хохотом. Его огромная, уродливая темная фигура резко контрастировала с прекрасными самоцветами, которые Враг, как оказалось, вставил в свою корону. - Что же, о принц, - сказал он без всяких приветствий и предисловий, - или мне уже надо звать тебя королем? Что же, о король, ты видишь теперь сокровища своего отца, к которым так стремился. Оно близко, только протяни руку… только протяни, вот беда, как раз этого ты сделать и не можешь! Он снова засмеялся, а Маэдрос стиснул зубы, переживая унижение. И поделом ему, зачем он поверил Великому Лжецу? Поверил, и теперь стоит перед Врагом, скованный, а тот осыпает его насмешками… - Но я велел привести тебя сюда не только для этого, о великий король могучих нолдор, - Моргот повторял слова, которые некогда говорили они отцу – и в его устах это звучало презрительной насмешкой. – Я хочу рассказать тебе, что ответили братья на весть о твоем пленении. Братья! Маэдрос встрепенулся, но постарался не показать интереса и тревоги. Что с ними? Вдруг отправились его выручать и сами попали в ловушку? - Я предложил им щедрые условия – все южные земли этого материка и отказ от войны за твою жизнь – жизнь их брата, жизнь короля! – Моргот вновь усмехнулся при этих словах. – Я воистину был щедр - ведь твоему народу хорошо бы жилось на обширных землях, в спокойствии и довольстве, без всякой войны – признай это, как король! А они… - Моргот сделал длинную паузу, ожидая реакции пленника, но ничего не дождался и продолжал: - они отказались. Маэдрос почувствовал одновременно облегчение и страх. Братья не предали дело отца, не помирились с убийцей деда, укравшим их сокровище! Но что теперь будет с ним… Моргот говорил о жизни – значит, теперь он убьет пленника. Что ж… надо постараться принять смерть спокойно, как подобает королю, сыну и внуку королей. Маэдрос расправил плечи, как мог и вновь устремил взгляд на Сильмарили. Пусть последнее, что он увидит – прекрасное творение отца. - Но я не только щедр, я еще милосерден и справедлив, - вновь заговорил Моргот, и Маэдрос про себя подивился – о каких это милосердии и справедливости может говорить Враг Мира? – Я проявлю милосердие и отпущу тебя, король… - он немного помедлил, - отпущу, как только отмечу своей справедливостью! Моргот снова захохотал, а Маэдрос рванулся, почуяв опасность. Но не тут-то было, стражи держали его крепко, и, сильно толкнув сзади, заставили встать на колени. - Ты будешь хорошим королем, - Моргот говорил теперь тише, с притворной лестью и непритворной издевкой, - прекрасным королем – слепым королем для безумных слепцов! Перед глазами Маэдроса, все так же устремленными на Сильмарили, появился раскаленный прут. Когда его конец прикоснулся к правому глазу Маэдроса, он закричал… Хотя боль была страшной, он не потерял сознания. Он ожидал прихода тьмы, но перед глазами, вернее, теперь перед пустыми глазницами, все так же стоял, не желая гаснуть, свет Сильмарилей – действительно, последнее, что он увидел. Слуха его не лишили, но боль приглушила все звуки, и он слышал Моргота как будто бы издалека. - Это еще не все, мой драгоценный король, - говорил, издеваясь, Враг. – От плененных с тобою воинов перед их смертью… ужасной смертью я слышал – ты своею рукой проливал братскую кровь? Что ж, прочь руку, замаранную братоубийством! Правую руку Маэдроса положили на холодный камень. Сил сопротивляться уже не было … хоть бы смерть или хотя бы забытье… лишь бы не эта страшная боль, не новая боль… Его безмолвные мольбы не были услышаны и вместе с отвратительным хрустом разрубленной кости пришла еще одна невыносимая боль, а потом еще – когда кровоточащий обрубок прижгли каленым железом. Маэдрос закричал страшно - так кричит не эльда, а издыхающий зверь. Теряя, наконец, сознание, он услышал: - Выбросить падаль из крепости! *** Как прекрасен свет Лаурэлин и Тельпериона в час Смешения Древ! Золотистые блики переходят в серебристое мерцание, краски еще приглушены – но только сейчас можно смотреть на Древа вблизи без опаски для глаз хроа… А вот кто-то запел гимн Владычице Варде и свету Древ, старый гимн, сочиненные вскоре после прихода эльдар в Валинор… Кажется, он узнает этот голос – ба, да это же Финдекано! Какой у него красивый голос, как он чудесно поет… Он тоже стал петь вместе с другом, подхватив известную мелодию. Голос Финдекано все громче, но где же он сам? Ничего не видно, кроме света Древ… - Ие! Я нашел! Нашел! Почему голос Финдекано такой тревожный, задыхающийся, будто от слез? И удивление слышится в нем? Разве странно, что Майтимо нежится возле Древ в час Смешения Света, любуясь прекрасным зрелищем? Ах, как хорошо отцу удалось передать его в своих чудесных самоцветах… - Майтимо! Майтимо! Ты жив? Майтимо… Сильмарили, темная корона, плен… Нет, он вовсе не в Валиноре, не лежит в свете Древ. Маэдрос застонал, ибо вся боль вернулась к нему. - Финдекано… - слова застревали в горле сухим песком. - Майтимо! – в голосе Фингона послышались слезы. Он осторожно прикоснулся к другу. - Убей… - каждое слово давалось с трудом. – Убей меня… - Что? Майтимо, ты бредишь… - Нет… К чему вам… калека… слепой… король слепцов… - Нет, - Фингон овладел собой, и голос его стал тверд. – Убийцей родичей второй раз я не стану. Путь к Митриму Майтимо вспоминал урывками. Сначала Фингон нес его на руках, потом, когда к Майтимо немного вернулись силы, подкрепленные мирувором и целительными заклятиями Фингона, он шел сам, медленно и осторожно, ведомый за руку другом. Боль была его постоянным спутником, а перед невидящими глазами сиял свет Сильмарилей… Их никто не преследовал. *** Золотистые пятна побежали по уже привычной серебристо-золотой пелене перед глазами. Он знал, что это вошел Маглор. - Ты звал меня, брат, - голос Певца прозвучал мягко, как тихий весенний дождь. - Да, - Маэдрос наклонил голову, обратил лицо туда, где прошелестели одежды брата. – Я уже достаточно окреп. - Да, пожалуй, - Маглор умолк, ожидая продолжения. - Я хочу забрать у тебя власть. Легкая заминка Маглора, Маэдрос почти что увидел ее. - Конечно. Власть твоя по праву, Нельяфинвэ. Маглор назвал его отцовским именем, самым официальным – и одновременно показал, что считает его законным правителем, Третьим Финвэ, третьим королем нолдор. Маэдрос слабо улыбнулся. - Не для себя, Макалаурэ. - Что? – Певец встрепенулся. – Но… - Ты полагаешь, что я был бы хорошим королем? Со всем этим? Обрубком правой руки Маэдрос коснулся повязки на лице, скрывающей пустые глазницы. - Моринготто считал так, - продолжил он, не дожидаясь ответа Маглора. – Он тогда сказал… сказал мне, что я «слепой король безумных слепцов». О да, Моринготто – лжец, Великий Лжец, но часто, когда я лежал здесь, не в силах заснуть от боли, лежал и думал, что в тот раз он сказал правду. Мы часто действовали в ослеплении, мы уже совершили немало безумств… - И что же? – Маглор, быть может, и догадался, но не стал говорить о своих догадках. - Я должен… мы должны отдать власть тому, кто сумеет распорядиться ею лучше. Нолофинвэ уже доказал, что любим народом, что может вести его за собой через тяжкие испытания… Он – сын Финвэ, он не был лишен своей материнской половины, как наш отец. Он будет лучшим королем, чем слепой калека – и лучшим, чем те, кто принес тяжкую Клятву. Поэтому я не отдаю власти никому из вас, даже тебе, Канафинвэ, хотя ты достоин ее больше других наших братьев. - Я принял бы тебя любого, - немного помолчав, ответил Маглор. - В тебе говорит любовь брата, - по лицу Маэдроса поползла кривая улыбка. – Не все будут так благородны… даже среди нашего народа, что уж говорить о народе Нолофинвэ! Они нас ненавидят – и есть за что. Их королем мне не стать никогда… какой бы я ни был. А нам нужно объединиться. Поодиночке Моринготто нас раздавит, а так – власть получит старший из дома Финвэ и не последний из мудрых. Золотисто-серебряный свет перед глазами Маэдроса вспыхнул – как будто он вновь воочию видел Смешение Света… *** - Ты спрашиваешь совета в войне у меня? У того, кто никогда не поднимет больше меча? - Враг отнял у тебя глаза, но не отнял разума, Майтимо, - Маглор встал, прошелся по комнате. – Знаешь ли, - продолжал он, - никто из нас не родился для меча. Эльдар не должны были испытывать войну… раны…смерть. Но нам пришлось этому научиться. А ты, ты, Майтимо… за эти сотни лет я понял, что ты видишь дальше и лучше нас. - Вижу? – голос Маэдроса был нарочито спокоен. - Так обычно говорят, - сразу же ответил Маглор, - но ты, Майтимо, и правда, видишь. Ты не видишь эльдар, но ты видишь их души. Твои суждения всегда верны, твои советы всегда разумны. Потому я и спрашиваю. - Хорошо, - не стал спорить Маэдрос. – Итак, ты хочешь совет – принять ли нам предложение короля Нолофинвэ и напасть ли на Ангамандо? – он замолчал, размышляя. Маглор терпеливо ждал. - Мой совет – да. *** С некоторых пор он начал ощущать странное. Нет, к свету, который он видел всегда вместо вечной тьмы, куда его хотел погрузить Моргот, он уже привык. Понял и то, что этот свет по-разному реагирует на разных эльдар и других живых существ – он всегда мог сказать, кто подошел к нему близко – братья, Финдекано, старший дружинник Аглариндо или один из домашних котов. Но с некоторых пор он стал чувствовать и иное. Перед глазами его начали скользить тени, хотя тенями их назвать было трудно – они не были темны, а были сотканы как будто бы из света. Света разных оттенков золотого и серебряного, утраченного света Древ, утраченных Сильмарилей. Это было непривычно, но он учился угадывать, что означают эти фигуры и силуэты. Оказалось, что по ним можно понять не только то, что творится вокруг в Зримом Мире, но и то, что скрыто за ним. Он видел гнев в виде яркой белой вспышки, обиду – в красном отсвете, любовь – в золотистом сиянии… Маглор уже сказал ему, угадав своим чутьем поэта, что он видит души. Это было поэтическое иносказание, но теперь он думал, что оно становится реальностью. Он никогда не снимал повязки с глаз при других, а зеркал в его комнате не было. Но, кажется, он начинал видеть. *** Они стояли на одной из скал, возвышавшихся над дорогой к Ангбанду. Объединенное войско короля Финголфина и сыновей Феанора прошло через Ард Гален без особых помех, но на подступах к Ангбанду встретилось с черной ратью Врага. Но эльдар и эдайн были сильны и отважны, и одолевали они вражье воинство, и вот, подступили к самым Вратам Ангбанда… - Сражение идет успешно для нас, Майтимо, - Маглор немного охрип, даже его великолепный голос кано не выдержал стольких криков и приказаний, что ему пришлось произнести в тот день. – Ты не жалеешь, что не остался в Химринге? - Нет, Макалаурэ, - Маэдрос был спокоен, как всегда. – Если мы победим – я разделю вашу радость, если проиграем – разделю вашу смерть. Последнему калеке незачем будет жить. - Ты не прав, Майтимо, о чем я уже говорил не раз… Что это? Неужели… - Что там? - Он … вышел… - Что там?! Маэдрос закричал, как не кричал уже давно, может быть, со времен плена. Но не потому, что не видел того, что происходило у Врат. Наоборот – видел слишком хорошо. Король Финголфин схватился с самим Черным Врагом – и Враг одолевал его. - Майтимо! – голос Певца был исполнен удивления и ужаса, но Маэдрос не обращал на него внимания. Он шагал вперед и все, кто видел его – враги и друзья – отшатывались в страхе, ибо Маэдрос сорвал с лица повязку, что больше не была нужна ему. И глаза его, ставшие подобными Сильмарилям, что видел он последними перед пыткой – видели. Но Маэдрос не успел помочь старшему родичу. Когда он подоспел к месту схватки, то Моргот уже поставил ногу на грудь поверженного врага. - Проклятье! – это закричал Фингон, увидев столь страшное и злое дело. – Проклятье тебе, Враг Мира! И он тоже бросился на Моргота, который захохотал громко, но тут же осекся – ибо увидел он свет Сильмарилей иных, чем у него в Венце. - Нет! – закричал Враг и тут же пал, ибо его пронзил меч Фингона. *** Сильмарили, уже освобожденные из Железного Венца, лежали перед ними, сияя Первозданным Светом. Но был в комнате и другой свет и почти все отворачивались, не в силах вынести вида лица Маэдроса, как будто он был одним из Валар. - Клятва исполнена, - сказал Маэдрос. Он не протянул руку к Камням – и никто из его братьев не решился сделать этого, а Фингон, оплакивающий отца, об этом даже не помышлял. - Что же будет с Камнями? – спросил его Маглор. - Они не нужны мне, - ответил старший сын Феанора. – Свет Сильмарилей должен принадлежать всем, а это могут сделать лишь Валар. Думаю, нам нужны корабль и моряки…