Зеркало душ

Голова ужасно болела, небывалая усталость сковывала всё тело. Складывалось такое впечатление, будто оно лежало под грудой поролона, тем самым, которым набивают мебель, и руки и ноги еле двигались. «Оля, Олечка, проснись!» Что? Оля? Мигом распахнув глаза, девушка тут же зажмурилась – яркий свет сразу ударил в глаза и подействовал, как пощёчина. Второй раз открыв глаза, Харука попыталась сфокусировать свой взгляд на так смутно знакомом лице…а Харука ли? – Оля, как хорошо, что ты пришла в себя, – облегчённо вздохнула сидящая напротив девушка, – знаешь, как ты меня напугала?! Ты какие-то бредни начала нести про зеркало и отражение в нём! Вот, держи, выпей, – продолжала лепетать она, протягивая Харуке стакан с водой. – Маша? – тихо спросила беловласка…хотя какая беловласка?! Что с её волосами? Они стали… Прежними. – Конечно, Маша! Кто же ещё?! – удивилась подруга. Судорожно оглянувшись, Оля увидела такие родные взгляду стены, потолок, мебель – вся обстановка просто кричала о том, что… Она дома. Это всё было лишь сном. Долгим, таким похожим на реальность! Но это был всё-таки сон. Оля дома, в своём родном мире, со своей настоящей любящей её семьёй, а рядом с ней сейчас сидит её лучшая подруга. Странная лёгкость на душе – от прежнего груза, ран и шрамов не осталось ни следа! Прежняя светлая, улыбчивая, задорная – она стала прежней! Нет, и не было никакой холодной и замкнутой Юмии Харуки! – Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Мария, с интересом разглядывая Ольгу. – Я…да, я в порядке, – растерянно произнесла девушка, передавая опустошённый стакан в руки подруги, – слушай, а ты ничего странного в том зеркале не видела? – В ванной которое, что ли? – удивилась собеседница. – Нет, ничего. – Погоди…я не о нём, – нахмурилась Оля, вставая с дивана и направляясь в коридор, в котором стояло прабабушкино…– какого чёрта?! – зеркала там не было. – О чём ты? – не понимала девушку Маша. – Разве мы с тобой сегодня днём не призывали духа зеркала? – недоумевая, девушка оглянулась и вскрикнула. – В чём дело…Харука-чан? – послышалось омерзительное шипение, выворачивающее всё внутри наизнанку, будоражащее сознание. На месте Марии сейчас стоял тёмноволосый мужчина с белой кожей и змеиными глазами. Ухмылка, что расцвела на его лице, вселяла неумолимый страх в девичье сердце – старые раны вскрылись, а пережитые ужасы вновь предстали перед глазами. Внезапно руки и ноги сковал жуткий холод – появившиеся змеи обвили их, не давая Оле и шевельнуться…неожиданно для себя, она заметила, что Орочимару, стоявший перед ней вместо подруги, неожиданно стал расти, как и все предметы вокруг. Вернее, она сама стала ниже ростом, и девушка краем глаза заметила привычные белые пряди. Вдруг, пол под ногами затрясся, в комнате воцарился жуткий гул, всё вокруг задребезжало! Стены, покрывшись узором из тысячи трещинок, с оглушительным грохотом, словно раскаты грома, рухнули прямо на глазах. Клубы дыма заволокли всё перед глазами и не давали вдохнуть полной грудью. Внезапно появившаяся белая рука заставила вскричать Харуку – цепкие пальцы учёного тянулись прямо к её глазам, намереваясь их вырвать. Вот они уже впиваются в веки, хватка усиливается, жгучая боль заволакивает всё сознание… – Хару-тян, – тёплое прикосновение ладоней, словно соломинка для утопающего, вырвало девочку из того кошмара обратно…в реальность. По крайней мере, сейчас она не спала. Да сколько можно?! Вот уже семь лет они мечутся: сон это или явь?! Правда или ложь?! Так недалеко и от сумасшествия…. Вновь эта неприятная горькая и тяжёлая ноша на плечах, вновь эти омрачённые суровой реальностью мысли…но к ним Юмия уже привыкла, поэтому, вздохнув полной грудью, взглянула на свою «сестру»: привычные золотистые локоны сейчас, как это обычно бывало по ночам, немного спутались, а в голубых глазах читалось переживание и беспокойство. – Хару-тян, – тихий шёпот приносил куда больше спокойствия, чем шипение Санина – как же беловласка сейчас была рада слышать голос своей названной сестрицы, – тебе приснилось что-то ужасное? – это было скорее утверждение, нежели вопрос. Как всегда проницательная, Митсуко легко могла определить, что творится с Юмией. Они ещё до всей этой неразберихи были лучшими подругами, а события семилетней давности их только сблизили, позволили стать едва ли не одним целым – они могли понимать друг друга без слов, едва ли не чувствовать эмоции друг друга. – Да…– устало вздохнула беловолосая куноичи. В ответ на это Такара молча обняла свою сестру. – Снова эти кошмары…они мне тоже снятся. Но подземелье, – девочка запнулась, – оно ведь далеко. Хару-тян, нас ведь больше туда не заберут, верно? Мы стали сильными, мы сможем постоять за себя, – успокаивала больше себя блондинка, судорожно зарывшись лицом в шёлк белоснежных волос подруги. – Конечно, Ми-тян, – прошептала Харука, – я тебя защищу, обещаю, – и прижала девочку к себе ещё крепче. – Ми-тян, спой…пожалуйста. Песня всегда была их спутницей: когда им было плохо, когда весело – они всегда пели. Хотя Харука считала, что слуха у неё нет, впрочем, как и голоса…поэтому она всегда просила петь Такару. И она пела. Тихо, осторожно, но эхо далеко разносило её голос по коридорам, смешиваясь со стонами неудачных изуродованных и обезображенных экспериментов, с плачем маленьких искалеченных детишек, над которыми ставили леденящие душу, нечеловечные опыты... Вот и сейчас блондинка, закрыв глаза, тихо запела: Ко мне пришла зима, трудно идти, Цепи моей жизни крепки, но порвутся и они, Распахну крылья ещё раз… Тихий, но звонкий, словно хрусталь, голос наполнил уютную комнатку, так отличающуюся от тёмного и сырого подземелья. Это ли сон? Все, кого я люблю, зовут имя моё. Солнце греет лицо, Все дни жизни моей пролетают передо мной. Сейчас Митсуко не держала дрожащие от отчаяния и ужаса обволочённые огнём руки, исцеляя еле живую Харуку, а перебирала пальцами её приятные на ощупь волосы… И в душе знаю я, я могу отпустить И в конце я найду согласье внутри, Новые крылья начнут расти Сейчас она сидела вовсе не на жёсткой койке, а на тёплой и мягкой кровати. Сейчас она не заливалась слезами и не была переполнена страхом, а была преисполнена спокойствием и умиротворением. Это ли сон? Все, кого я люблю, зовут имя моё. Солнце греет лицо, Все дни жизни моей пролетают передо мной. И я взлетаю, я с ветром одна! Я так долго хочу вновь увидеть тебя, И мы будем вместе опять. Это ли сон? Все, кого я люблю, зовут имя моё. Солнце греет лицо, Все дни жизни моей пролетают передо мной. Юмия прислушивалась к голосу своей сестры и чувствовала, как внутри распространяется тепло. Они вместе, они рядом…другого им не надо. Так они и заснули безмятежным сном – вместе, в объятиях друг друга, с умиротворёнными улыбками на устах. Утренние лучи солнца и пение птиц сорвали пелену сна, и девочки, сонно раскрыв глаза и сладко потянувшись, пожелали друг другу доброго утра. Этот день был весьма ответственным…сегодня их распределят по командам. И это было едва ли не самым страшным… А что если их разлучат? Что если их поставят в разные команды?! Это невероятно пугало…но подруги решили, во что бы то не стало, быть вместе. Умывшись прохладной, дарящей свежесть, водой, стряхнув с себя пленительно-сладкий сон окончательно, подруги надели свои привычные кимоно и заплели привычные причёски. Харука взяла свою любимую катану, а Митсуко – пару металлических вееров, размером похожим на обычные, в основе которых были кинжал и спицы-лезвия. В сложенном виде это оружие было ножом, а в разложенном – веером. Вдохнув полной грудью, Харука и Митсуко вышли из квартиры. – Харука-тян, Митсуко-тян! – послышался рядом задорный голос. – Привет, Наруто, – лёгкая улыбка со стороны поздоровавшейся Юмии и помахивание рукой в знак приветствия от Такары. – Ты пойдёшь с нами? – Конечно! – весело откликнулся блондин, на лбу которого красовалась новенькая повязка шиноби, и компания из трёх человек направилась на свой последний урок в Академию Шиноби. В классе как всегда был шум и гам, все делились друг с другом своими вчерашними успехами и впечатлениями, хвастались своими начищенным до блеска протектором с выгравированным на нём знаком Конохи. Сев за свои места, сёстры принялись за привычные дела: Харука стала что-то помечать в своём ежедневнике, а Митсуко – рисовать очередной рисунок. Вдруг, на парту кто-то стал, и Юмия с Такарой отвлеклись от своих занятий, чтобы увидеть, кто это сделал. «Только не это…» – едва ли не побледнела беловолосая куноичи, увидев Узумаки, пристально глядевшего на Учиху. Всё произошло так, как это было в, мать его, каноне: стоящий за спиной блондина ученик развернулся, толкнул джинчуурики… «Ох, ма-а-а-а-ать…», – чуть не присвистнула Митсуко, увидев «поцелуй» мальчишек. Она, в отличие от своей подруги, слеш переносила спокойно, хотя слешером не была, предпочитая гет и «фемчик». – «Да мы прямо в партере сидели!», – в классе воцарилась тишина, но её тут же заменил хохот разрывающейся от смеха Такары. – Завидуйте, дамы! Наш Наруто украл первый поцелуй вашего Саске-куна, – утёрла девочка проступившие слёзы и тут же подскочила к отвращёно отплёвывающемуся другу, хватая того под руки и оттаскивая от брюнета. – Тронете его – будете иметь дело со мной, – холодно предупредила поморщившаяся от увиденного Харука, и разминающие кулаки девочки замерли на месте. Смерив беловласку презрительным и ненавистным взглядом – это единственное, что они могли сделать, поклонницы разошлись по своим местам, а в класс вошёл Ирука, держа в руках лист бумаги. – Доброе утро, – поздоровался со всеми учениками мужчина, – поздравляю! С сегодняшнего дня вы все – настоящие ниндзя…но пока что вы всего лишь новички-генины. Самое трудное только впереди, скоро вы приступите к выполнению заданий, но перед этим вы все будете разделены на команды по три человека, – услышав эти слова, Харука нахмурилась – не хотелось бы, чтобы в их слаженную с Митсуко командную работу вмешивался кто-то третий. – К каждой команде будет приставлен инструктор-джоунин – он будет руководить группой во время выполнения заданий. Мы попытались создать равные по силам команды, – и Ирука начал перечислять номера команд. Сёстры не слушали учителя, и лишь когда Наруто стал возмущаться, вздрогнули: – Но Харука-чан и Митсуко-чан тоже первые! Почему же вы поставили ко мне в команду этого идиота?! – Узумаки, тыкавшего пальцем в Учиху, явно не устраивал такой расклад дел. – Наруто, угомонись, – вздохнул мужчина, – ты потом всё поймёшь, – и насупившемуся блондину ничего не осталось делать, кроме как сесть за парту и «зыркать» в сторону так ненавистному ему Саске. Сами девочки успокоились, но ненадолго. – И, наконец, команда №11: Юмия Харука и Такара Митсуко, – и Ирука отложил список в сторону. В классе тут же поднялись возмущение: – Но почему? – В команде ведь должно быть по три человека! – Так, тихо! – прервал галдёж мужчина, хлопнув ладонью по столу. – Поскольку в классе учеников 29, то поровну всех разделить нам не удалось. И да, Харука, Митсуко, вы будете прикреплены к одному джоунину, что и команда №7. «Судьба точно шутит с нами», – скептично изогнула бровь Юмия, – «значит, у нас будет Какаши...». «Вот это удача!», – Митсуко готова была прыгать от счастья. Было такое чувство, словно гора с плеч свалилась, и, наконец, можно было спокойно вздохнуть полной грудью. – Что ж, сейчас у вас будет перерыв, а после обеда вы познакомитесь со своими наставниками! – улыбнулся Ирука, и дети, расслабившись, продолжили заниматься своими делами: кто дальше сидел за партой, решив обедать там, а кто-то решил перекусить на свежем воздухе. Сёстры предпочли последний вариант. Выйдя на улицу и запрыгнув на крышу, девочки расположились в одном укромном местечке, где им бы никто не помешал. Достав свитки, в которых были запечатаны умелыми ручками Харуки приготовленные Митсуко обеды, подруги, сложив печати, держали в руках аккуратно завёрнутые тканью коробочки – их присмотрела в одном магазинчике падкая до всяких мелочей блондинка. Пожелав друг другу приятного аппетита, сёстры взяли палочки, раскрыли ёмкости и приступили к трапезе. Тёплые лучи солнца пригревали лицо, а лёгкий ветерок нежно трепал волосы, всё намереваясь распутать прически девочек, да только ничего у него не вышло. Ещё одно испытание окончательно пройдено. Они вместе. Их не разлучили…и слава Ками!